Ветчина бедняков (СИ) - Страница 8

Она вспомнила, что так уже было – однажды. Вспомнила совершенно не связанный с этим момент, но так уж устроена человеческая природа – пытаться амортизировать свою боль… Ее память словно ставила амортизирующий барьер из прошлого между тупым отчаянием и ее мозгом…. Это было на втором курсе, когда они проходили курс в анатомичке. В тот день им предстояло анатомировать труп ребенка. Мальчика пяти лет, умершего от врожденного порока сердца. Профессор, который вел курс, предложил ей сделать первый разрез (она была одной из лучших студенток в их группе). Она подошла к столу. Ребенок был как живой. Ей казалось, он спит. Просто спит, его надо немного потрясти за плечо и разбудить… она протянула руку и прикоснулась к его плечу, почувствовал пальцами твердый лед. Профессор удивился:

– Что вы делаете?!

Отчаяние и беспомощность… отчаяние и беспомощность, захватив в вихрь, чуть не сбили с ног, не разорвали ее мозг… отчаяние, чужая боль и беспомощность… Словно впервые в жизни с ее глаз спала пелена и она по – настоящему увидела жестокую неизбежность равнодушной смерти. Зарыдав, она бросилась прочь из морга. Никто не стал ее удерживать. Потом, запершись в женском туалете, она рыдала почти час, рыдала отчаянно, без остановки, словно у нее разорвалось сердце. Это был первый случай на весь институт. Обычно после работы в анатомичке студентки бежали в женский туалет не с рыданиями, а с жестокой рвотой…. На следующий день профессор сказал ей:

– Вы слишком остро воспринимаете чужую боль. Это плохое качество для врача. Иногда врач должен причинять боль, чтобы спасти от еще больших страданий.

Но что она могла сделать, если это были и отчаяние, и беспомощность? И вот теперь отчаяние и беспомощность снова упали на ее мозг, только удесятерились в своем размере.

Мальчик умирал. Она знала это так ясно, как знала свое имя. Он был почти мертв, когда его привезли в больницу. И только современное оборудование реанимации поддерживало в нем тоненькую нить жизни этот час, поддерживало, но все-таки не могло удержать до конца. С лица ребенка оттерли кровь. Но в уголках губ не исчезала алая тяжелая капля. С каждым вздохом, когда в его легкое вонзалось поломанное ребро, эта капля становилась все больше и больше. Он был очень красив, этот малыш с непокорными рыжими вихрами, которые вились из – под больничных проводов, словно протестуя против неизбежной жестокости смерти. И трогательные веснушки на восковой коже были похожи на маленькие погасшие солнца. Боль становилась все больше. Теперь это была боль не беспомощного перед лицом смерти врача, а боль женщины и матери – матери, чей сын спит дома в теплой кроватке. Трехлетний ребенок с травмами, не совместимыми с жизнью! Какие грехи мог так страшно искупать трехлетний малыш?

Внезапно ее мысли приняли другое направление. Она вспомнила холодную констатацию фактов во время осмотра. Черная корка засохшей крови запеклась вокруг губ. Раздвинув губы (чтобы выяснить происхождение этой корки), она с огромным удивлением обнаружила, что у ребенка не хватает двух зубов на нижней челюсти. И эти зубы он не мог выбить при падении! Похоже, зубов не было там давно. Она похолодела: каким образом ребенок трех лет мог потерять два нижних зуба? Дальше – больше. На теле – застарелые синяки. Неправильная форма кисти руки (как после перелома, на который не накладывался гипс). Кровоизлияние в мозг и рванные раны на голове, под волосами. Сломанное ребро, которое врезалось (нет, вмялось!) в легкое. Кровавые раны на спине и какой-то обрыв вдоль позвоночника…. Обрыв… Вернее, разрыв. Не веря себе, она вызвала коллегу их хирургического отделения. Пожилой мужчина лет 60 – ти был в таком шоке, что почти не мог говорить. Но заключение его не вызывало сомнений… Поспешив выдать это страшное заключение, он поторопился сбежать из реанимации, как будто в ней поселилась чума. Когда он выбегал (забыв даже закрыть за собой дверь), глаза его подозрительно слезились. Она стояла у кровати, держа в своих застывших руках крошечную ладошку. Мальчик дышал тяжело. Все реже и реже… он распахнул глаза (удивительные черные глаза, похожие на две оливки) широко – широко, не жмурясь от яркого света ламп… с удивлением сделал круг глазами по комнате. Потом остановился на ней. Влажные детские глаза удивительной красоты. Глаза ангела. В них светилось спокойствие. И какая-то радость. Или не радость….. но это было очень трудно назвать…. Словно то, что он видел, то, что не могла видеть она сделало его старше и мудрее, чем целый мир. Он что-то прошептал. Она наклонилась ближе. Он повторил громко и отчетливо:

– Мама! – потом еще раз, внятно и разборчиво, – мама.

Из угла губ потекла обильная алая струя на простыню, на светлую грудку. Она наклонилась закрыть ему глаза. Он заснул и ушел. Фельдшер, отворачивая лицо, выдернул капельницу. Старшая медсестра плакала, по ее полному добродушному лицу катились потоки слез:

– Какой красивый мальчик… ужасная смерть… какая нелепая смерть – упасть с лестницы!

Она обернулась так резко, как будто ее ударили током. Что-то с громким звоном полетело на пол. Ее глаза были абсолютно сухи, а в голосе появилось что-то новое.

– Он не упал с лестницы! – звенящим голосом сказала она, – его убили! Его зверски избили, и смерть наступила не от падения с лестницы, а от побоев!

Старшая медсестра была так поражена, что даже перестала плакать. А фельдшер чуть не выронил из рук бутылку с физраствором. Оба уставились на нее.

– Его убили, – повторила она, – и побои эти были нанесены чем-то тяжелым. То есть металлическим, если перебит позвоночник. Только металлом….

И вышла из реанимации. В своей ординаторской она зашла в ванную, но в этот раз не стала рыдать. Просто умыла лицо холодной водой и на несколько минут закрыла глаза. Потом подошла к телефону и сделала три звонка: в милицию, в уголовный розыск и в прокуратуру.

Приехавшая милиция арестовала обоих женщин прямо в приемном покое больницы. Младшая так и не поняла, за что ее арестовывают, а старшая не противилась. Через сутки мать отпустили. Няня (после того, как в СИЗО ее избили товарки по камере – есть преступления, внушающие отвращение даже представителям криминального мира) призналась в убийстве ребенка и показала, где находился обрывок металлической трубы и молоток, которыми она нанесла увечья ребенку. Мать, 23-х летняя профессиональная проститутка, нашла няню по объявлению в газете. Мать работала по ночам в ресторане, днем спала и мечтала избавиться от ребенка. К тому же, она давно сидела на игле. Прочитав в газете о том, что опытная няня может присматривать за ребенком на дому, сплавила ей малыша. Ребенок должен был находиться у нее постоянно, няня за свои услуги получала 200 долларов в месяц. Няня, бывшая школьная учительница 47 лет, бездетная вдова, открыла в своей трехкомнатной квартире что-то типа частного детского сада для малышей. Мальчик стал четвертым ребенком, кроме него, у няни постоянно находились еще один мальчик и две девочки – 4,5 и 3, 5 лет. Побои и издевательства были обычным делом. Методом воспитания были кулаки, ремень и металлическая труба. Няня избивала ребенка на протяжении 6 месяцев. Наркоманка – мать за эти месяцы приезжала к ребенку всего 4 раза. В тот страшный день мальчик забрался в ванную и вылил на пол дорогой шампунь. В ванной меняли трубы. Взбешенная няня схватила обрывок металлической трубы и молоток, оставленные рабочими, и решила его проучить. Когда, захлебываясь кровью, ребенок упал на пол и потерял сознание, она перепугалась. Позвонила матери. Та велела везти его в ближайшую больницу и приехала туда из ресторана, злая, что ее оторвали от выгодного клиента. Троих остальных детей забрали из квартиры няни и поместили в больницу. Девочка 3, 5 лет умерла через сутки от кровоизлияния в мозг в результате постоянных ударов по голове. Остальных двух детей удалось спасти.

Процесс над няней – убийцей наделал много шуму. И на какое-то мгновение она оказалась в центре внимания как героиня, сумевшая обнаружить убийцу. Знакомые и друзья откровенно подтрунивали над ее временной славой, а на работе – сердились. На следующее утро после смерти ребенка и после ареста двух подозреваемых у нее дом раздался телефонный звонок. Металлическим голосом секретарша директора сообщила, что директор и владелец платной медицинской службы «Инфомед» Грабовский ждет ее в 3 часа дня у себя в офисе.