Ветчина бедняков (СИ) - Страница 19
– Какой вам предложить? У меня несколько сортов, – сказала продавщица.
– Какой? Самый вкусный! – улыбнулась она.
– Тогда попробуйте с малиновым йогуртом. Пальчики оближите!
– Нет, только не с малиной! Что-нибудь другое!
– Но почему? Этот шоколад лучше всех берут!
– С детства не выношу малину! Меня от нее тошнит. От одного вида и запаха.
– Вы интересная женщина! Впервые встречаю человека, который не любит малину!
Она уложила покупки в объемный пакет и вышла на улицу. Вскоре подъехал автобус. Ей показалось, что в этом автобусе приехала сюда. Устроившись возле окна на одном из рванных сидений, развернула плитку шоколада в блестящей обертке. На нее пахнуло приятным запахом кофе, орехов, каких-то пряностей. Она с наслаждением откусила кусок и, пока шоколад таял во рту, улыбнулась своим мыслям. «Ненавижу малину… с детства… и, похоже, это у нас семейное!».
Дверь кабинета Жуковской была закрыта. В этот раз внизу, на вахте охраны, ее пропустили сразу. Она остановилась в коридоре, подперла стенку и стала ждать. В глубине коридора показался и пожилой мужчина, потом приблизился.
– Вы к кому?
– К Жуковской.
– Она на совещании. Вам придется немного подождать.
– Я это и делаю.
– Что ж поделать! У следователя прокуратуры всегда море дел.
– У… у следователя прокуратуры?!
– Конечно! Да вы что, девушка, не знаете, кого ждете? Жуковская – следователь прокуратуры, да еще один из самых перспективных!
– Но я… я думала, что она работает в уголовном розыске… Что здесь райотдел…
– Милая девушка, прежде, чем вы куда-то входите, следует читать вывеску. Здесь городское управление внутренних дел, и уж конечно, нет никакого райотдела! И не только городское управление, но и прокуратура. Жуковская действительно раньше работала в уголовном розыске. Но теперь ее повысили.
– И давно повысили?
– Две недели назад.
– Вы так откровенно мне все рассказываете…
– А я вас знаю. Вы – родственница пропавших детей, и сейчас вдвоем с Жуковской вы поедете в морг на опознание сестры, которая повесилась. Я работаю в следственной группе по делу детей. Хотя, если честно, этим делом уже занимается все управление и все райотделы. Куча людей! А начальство все давит на нас и давит!
– Не ждите, что я вам посочувствую! Мало давит! Вас всех вообще надо поувольнять! Если столько людей работает – почему вы ничего не нашли?
– Потому, что дело слишком сложное. Знаете, сколько в скалах разных проломов, лазов, пещер и лазеек? Да с весны до поздней осени мы только тем и занимаемся, что отлавливаем разных ребятишек, которые лезут туда, как мухи на мед! И хорошо, если отлавливаем! А есть такие случаи, что проваливаются в какую-то расщелину, и с концами! Завалит камнями – можно никогда и не найти! Полно таких примеров. Так что найти детей – дело тяжелое. Но мы делаем все возможное.
– Что-то не видно!
– Зря вы так! Делаем все, что в наших силах. Кстати, Жуковская специально меня попросила, чтобы я вас нашем в коридоре и сказал, что она задерживается.
– Вот как…
– Экстренное совещание. Но скоро освободится. Да вот и она!
В конце коридора действительно показалась Жуковская – более юная и более веселая, чем была утром. Она приветливо кивнула пожилому мужчине, бросила через плечо ей:
– надеюсь, не долго ждете… – и завела ее в кабинет.
Там, в кабинете, она спрятала какие-то папки в ящик стола, надела свою роскошную шубу из норки и вывела ее обратно в коридор.
– Поедем в моей машине, – сказала она, – после морга я повезу вас к похоронной конторе – это она из самых лучших фирм в городе. Надеюсь, деньги у вас есть?
В этом вопросе она почувствовала пренебрежение. И это больно ее задело.
– Да. Есть, – сказала она, – похороны сестры смогу оплатить.
– прекрасно. Тогда едем.
В голосе Жуковской прозвучало столько веселья, словно она звала ее на увеселительную прогулку. Это покоробило еще больше, чем вопрос о деньгах. Вскоре они сидели в шикарном автомобиле Жуковской. Жуковская закурила ментоловую сигарету и рывком рванула машину вопреки всем правилам дорожного движения. Когда они выехали на оживленную центральную магистраль, Жуковская спросила:
– ну и что вы нашли в квартире сестры?
– Что? В каком смысле?
– В прямом! Нашли что, спрашиваю! Вы ведь наверняка обыскали ее квартиру от верха до низа!
– Ну, во – первых, я не занимаюсь обысками, это не моя профессия, – резко парировала она, – а во – вторых, я не понимаю, что такого особенного могло храниться в вещах моей сестры! И потом, я все равно не собираюсь рыться в ее нижнем белье. Мне слишком тяжело.
– А, бросьте! Все знают, что вы не любили сестру!
– Кто это – все?
– Ну… да ваша сестра и сама так думала!
– Мы с вами не знаем, о чем она думала. В письме это не написано!
– так, значит, ничего особенного в ее вещах нет?
– Я не понимаю…
– Ну и как вам ее квартира? Уютная, правда?
– У меня не было достаточно времени, чтобы все осмотреть.
– А с соседями вы познакомились?
– Не со всеми.
– Да, действительно. Времени так мало. По – настоящему я должна была повести вас в морг с утра, но я так закрутилась, столько дел…. Некогда и управиться….
– Вас можно поздравить с повышением?
– с повышением?
– Да. В первый раз, когда я вам позвонила, вы были капитаном уголовного розыска, а теперь уже следователь прокуратуры…
– Но я и теперь капитан! – весело рассмеялась она, – что, не похожа? А следователь я всего две недели! Назначили, можно сказать, за прошлые заслуги. Я раскрыла одно резонансное дело о преступной группировке, давно раскрыла. А назначение пришло только сейчас. Но я и сама не рада этому назначению. Столько работы навалилось – вдохнуть некогда! Но делом детей я занималась еще в райотделе, оперативными разработками. А теперь взяла это дело под свой особый контроль, как следователь прокуратуры по особо важным делам!
– особо важным делам?
– Разумеется! Дела о детях – всегда самые важные. А дело о пропавших малышах я принимаю близко к сердцу. Ближе всех остальных дел. Я мечтаю найти детей. Вы, конечно, можете мне и не поверить, но найти ваших Стасиков – цель моей жизни. Ночью я просыпаюсь в холодном поту, вскакиваю с постели, нервно хожу по комнате, курю и думаю – к чему все это. К чему вся моя жизнь, к чему я столько училась, работала без выходных, к чему весь этот закон, закон в общем, если я не смогла спасти самых несчастных и беззащитных – двух больных малышей. В такие минуты я клянусь себе, что их найду, клянусь всем своим опытом и амбициями… И для меня это действительно очень важно – если я найду их, значит, все, к чему я шла, о чем мечтала, будет не напрасным! Значит, я для чего-то живу на свете! И, когда я призываю на помощь все свои силы, я готова работать день и ночь, готова грызть камни, только чтобы их найти. Вот почему я хотела бы поближе познакомиться с вами и привлечь вас на свою сторону, чтобы мы работали сообща. Вы – их родственница, а теперь – единственно близкий им человек. Вы будете жить в той квартире, встречаться с людьми, которые знали вашу сестру. Возможно, вы что-то услышите или вам расскажут, и это будет очень важно для следствия. Расскажут то, что никогда не расскажут работнику прокуратуры и милиции. Вот поэтому я бы хотела, чтобы мы с вами действительно действовали сообща и доверяли друг другу! Чтобы, бросив все свои силы в борьбу, мы нашли малышей!
Жуковская замолчала. Потрясенная ее неожиданной страстностью (этой вспышкой, которую от нее никак нельзя было ожидать), она тоже молчала. Жуковская прервала молчание первой:
– Я вас не шокировала?
– немного. Я от вас не ждала такой убежденности…
– Я часто шокирую людей! И меня часто воспринимают совсем не такой, какая я есть! Так что вы мне скажете?
– Я согласна на все, только чтобы найти Стасиков!
– Я тоже. Значит, по рукам?
– По рукам. Но… Я хочу сказать… есть один вопрос…