Весы Лингамены (СИ) - Страница 11

– Неймар уж два века как по земле не ходит, – тихо донёс он до всех бессмысленную сейчас информацию. – Ни там, ни здесь.

Больше никто не проронил ни слова, и длинная, косая морщина тишины прорезала ровную гладь комнаты. Наверное, в такие моменты люди седеют или получают инфаркты – а от сильных ударов по нервам современный человек всё ещё никак не застрахован. Мы молчали, не зная, что делать дальше. Растерзанные, подавленные, мы лишь растерянно переводили взгляд друг на друга. Это был полный крах. Финал. Помпеи. Извержение Везувия…

Но вот изображение на экранах кристалловизоров сменилось, появились более привычные блок-схемы, перемежающиеся с картинками. Штольм дёрнулся к пульту управления и стал лихорадочно набирать команды. Первое оцепенение прошло, и тут, казалось, заговорили все разом.

– Ишь ты, каков соколик! Залётный, мезозойский! – присвистнул Штольм.

– Скорее уж тогда – птеродактиль! Ящер! – живо откликнулся Гелугвий.

– Да, – согласился Штольм с коллегой, – пусть будет Ящером. Такого варварства не видали на планете уж добрый миллион лет.

– Хм, ну, миллион – это много, – вставила реплику Дарима, – а вот лет пятьсот – вполне может быть.

Гелугвий лишь бегло взглянул на советника и снова вернулся к экранам. В спешке он не догадался, на что намекала моя подруга. Но я-то мгновенно понял. Сумеречный Варвар. И оставленное им зашифрованное послание, поле значений ключа которого наши машины вскоре должны полностью перебрать – только недавно это проверял. Какое-то странное совпадение, если это вообще можно так назвать. «А ведь таким же Варваром вчера мог стать я, – мелькнуло у меня уже без былого сожаления. – Хотя нет, таким же всё равно не мог – он уже сделал то, что я только собирался».

– Хотя кристалловизоры ведь всё записали, – продолжил я свои мысли вслух. Но никто, конечно, не мог знать о двойном смысле сказанного.

– Мы же не пользовались, как ты знаешь, – сказал Гелугвий. – Что нам скрывать…

Но он не закончил фразу, потому что как в раз в этот момент схемы исчезли, и мы что называется, переключились на «прямую трансляцию с места событий». Перед нами во всей красе возник Внутренний Мир, который до этого мы ещё никогда не видели вживую! Одновременно с появившимся изображением нас заставили вздрогнуть пятьдесят лет стоявшие в полном безмолвии динамики, явственно передавшие сейчас звук человеческих шагов по мягкой траве. Со смешанным чувством мы наблюдали, как мужчина средних лет уверенно двигается по полю к «пляжу», где летом обычно отдыхает Наланда. По углам экранов в это время фиксировались мельчайшие оттенки его настроения и желания. Но всё это мы проанализируем после… Пришелец подошёл к Наланде сзади, и мы услышали:

– Здравствуй, Наланда.

Датчики настроения тут же выплеснули на экраны целую гамму цветов. Женщина обернулась на голос, и мы увидели удивлённое лицо человека, явно не ожидавшего ничего подобного. На вид Наланда оказалась, как и многие современные люди, здоровым человеком средних лет, своего рода детищем комфорта и достатка; лишь затесавшаяся в расселине бровей складка говорила о том, что внутри ей, вероятно, не так хорошо, как могло показаться при первом на неё взгляде. Впрочем, кое-кто из нас, как позже выяснилось, разглядел в эту секунду куда больше остальных…

– Кто ты такой? – произнесла Наланда после недоумённой паузы. И не дожидаясь ответа, тут же иронично закивала головой сверху вниз, и глаза её сверкнули сталью. – А-а-а! Ну да, ну да, как же. Давненько не видели. Значит, это опять ты!

– Кто? – несколько опешил от такого радушного приёма пришелец.

– Сумеречный Варвар! Читал про такого?

Ящер немного помедлил и неохотно произнёс:

– Да, я слышал про него. Но я не собираюсь никому вредить. Я лишь хочу освободить вас от этих оков, – он обвёл рукой вокруг себя, словно мог осязать своим зрительным органом поле Колпака.

– Зачем ты всё рушишь? Тебе ведь нечего предложить нам взамен! Как и в тот раз!

– А почему ты так уверена, что это… я? – немного напрягся Ящер.

– Да потому что больше некому! За пятьсот лет только ты один здесь так хорошо отличился, что память о тебе не изгладилась до сих пор. Ты вернулся отбывать свою карму, но, похоже, опять решил встать на старые рельсы. Ты…

– Вы скрываете от детей правду! – перебил Ящер. – Вы используете их в своём изуверском эксперименте без их на то согласия!

На миг Наланда потупила взор – пришелец словно откуда-то прознал об её постоянных сомнениях и самокопании. Но идти на попятную она не намеревалась. Не для того она провела здесь добрых пять десятков лет.

– Ты не можешь жить в этом мире и сваливаешь вину на заблудившееся, по твоему мнению, в дебрях бессмысленного технического прогресса человечество. Или в этот раз ты что-то новое придумал?.. А мы вот не отрицаем всё без разбора. Мы ищем ответ!

– Но ваше пребывание здесь изначально лишено смысла. В институте ничего не добились в течение полувека, и не добьются никогда!

После таких заявлений на сосредоточенном лице Наланды, наконец, заиграла лёгкая улыбка. Это слишком походило на какой-то оголтелый юношеский максимализм.

– Ну, хорошо. А детей что, за ручку отсюда уведёшь через дырочку в заборе? Они воспитанные: не пойдут с чужим дядей… в другой мир!

– Самый развитый из них уже всё знает. И на сей раз ты ошибаешься – мне есть что предложить. Потому как именно с ним я буду строить новый мир.

Наланда с возрастающим беспокойством впилась взглядом в говорившего.

– Н-да, вот это дела! – проговорил я. – Если бы не прыгающая эмоциональная подсветка на мониторах, я бы, честное слово, подумал, что это Кхарну создал роботехнический организм и таким образом хочет что-то донести до мамы.

– А что, может, и правда – создал? – обернулся ко мне Гелугвий и вопросительно посмотрел. На мимически развитом лице учёного не сей раз невозможно было прочитать что-либо определённое. Непонятно было, шутил он, или серьёзно рассматривал такую возможность.

– Даже если так, – сказал Штольм, – то что же он, по-вашему, хотел донести до Наланды?

– Ребята, ну что вы как маленькие! – призывно взмахнула руками Дарима. – Ведь ясно же, что то, о чём говорит этот человек, Кхарну просто не знает. Или не знал.

– Значит, его «машинка» такого робота точно не создаст, – резюмировал Гелугвий.

– Разумеется, – подтвердила Дарима. – Кроме того, тут и без кармических зависимостей очевидно, что роботы могут выполнять лишь то, что закладывает в них создатель…

– А мы хорошо знаем, – добавил Штольм, – что вот уж пятьсот лет, как их создают только для выполнения простой работы. А чтобы роботехнический ящер эпохи кайнозоя… или как там… мезозоя… революционные идеи провозглашал… нет, это совершенно невозможно!

– Разгромили в пух и прах! – улыбнулась Дарима. – А кристалловизоры, меж тем говорят, что Ящер проходил сквозь Врата. Так что не Внутреннего Мира это рук дело.

– Да что мы тут обсуждаем, – нетерпеливо выпалил я, – Наланда с первого взгляда поняла кто это!

– Ну да. А мы – учёные, нам доказательства нужны, – белоснежно оскалился мне Гелугвий. – Забыл?

– Я как раз не забыл, – парировал я. – Просто ни на протяжении моей жизни, ни в последние несколько веков никаких подобных действий никем и нигде не совершалось. И поверить, что некий человек сознательно пошёл на такое… как? – Я перевёл дыхание. – Честно говоря, раз такие вещи стали твориться, то даже то, что мы видели его на экранах, и даже то, что он точно проходил через Врата, пока ни в чём еще не убедило меня.

Тут даже хладнокровный Штольм оторвался от пульта.

– Так что же ты полагаешь? У тебя своя версия произошедшего? – спросил он.

– Вы верите в какие-нибудь неизведанные силы? – спросил я сразу всех. – Их раньше «потусторонними» называли.

– Я верю в Учение Будды, – ответила тихо Дарима и подошла ко мне.

– А я верю, что всё можно объяснить, – твёрдо молвил Штольм.