Веспасиан. Павший орел Рима - Страница 15

— Верно, дорогая, не скажем ни слова. Никому и никогда.

— Я слышал, господин, что прошлой ночью ты оказался в щекотливом положении, — произнёс Магн, сопровождая следующим утром Гая и Веспасиана с Квиринальского холма. В утреннем воздухе дыхание вырывалось изо рта лёгким облачком. С тяжёлого серого неба падали мелкие капли дождя.

Веспасиан через плечо бросил укоризненный взгляд на Секста и Мария, толкавших тележку, на которой лежал Сабин. Лицо раненого было скрыто капюшоном.

— Мне казалось, косточки другим перемывают только женщины.

— Мои парни тут ни при чём. Я и сам слышал крики, когда находился снаружи, и когда они вышли из дома, расспросил их, что это было.

— Это было жуткое зрелище, мой друг, — заявил Гай, вспоминая эту сцену. — Одна разъярённая женщина — это уже нечто, но сразу несколько? Это невыносимо! — Гай сокрушённо покачал головой. — Они обе стояли там, как две мегеры. В глазах огонь, обе разгневаны, былая ненависть и ревность отброшены и забыты перед лицом общего врага. Просто жуть! К счастью, я был вынужден срочно заняться письмами.

— Ты хочешь сказать, что бросился наутёк, дядя?

— Мой дорогой мальчик, не моё это дело — заниматься твоими семейными проблемами, особенно когда твои женщины объединились в противоестественный союз мстительниц. Такая решительность обычно свойственна лишь тем, кто по своей опрометчивости рассчитывает заключить сделку, не имея ничего, что можно было предложить второй стороне, — витиевато ответил Гай.

— Что ты сейчас и сделаешь, сенатор, — заметил Магн.

Гай презрительно фыркнул. Веспасиан еле заметно улыбнулся.

Что ни говори, а Магн прав. Им действительно нечего предложить Нарциссу в обмен за жизнь Сабина. Ничего, кроме надежды на то, что чванливый грек вспомнит о том, что задолжал им за две услуги. Десять лет назад Веспасиан и его брат никому не рассказали о тайном, зашифрованном письме, которое написал от имени Клавдия — и с его попустительства — его покойный вольноотпущенник Ботер.

Письмо они показали лишь матери Клавдия Антонии. Та прочла его Нарциссу. Тот поклялся твёрдой рукой вершить дела своего слабовольного, но в то же время крайне амбициозного патрона. Нарцисс поблагодарил братьев за их осмотрительность. Узнай о письме Тиберий или Сеян, дело бы закончилось казнью Клавдия. Карьера самого Нарцисса на этом бы закончилась. Грек пообещал братьям отплатить услугой за услугу в будущем.

Второй долг был связан с одним крайне неприятным делом, о котором Веспасиан старался не вспоминать. По приказу Антонии он и его друг-аристократ Корбулон убили Поппея Сабина, который снабжал деньгами преемника Сеяна — Макрона — ради осуществления его честолюбивых планов. Убийство произошло в доме Клавдия при содействии Нарцисса и Палла. В тот день Клавдий передал Поппею четырнадцать миллионов денариев в обмен за семь крупных земельных наделов в Египте. В результате Клавдий остался при своих деньгах, да ещё стал владельцем семи поместий.

Это была та самая услуга, за которую Веспасиан ждал от Нарцисса ответную услугу. Хотя в своё время Нарцисс признал свой долг перед ним, Веспасиан понимал: заводить разговор об этом бессмысленно, тем более что они сделали всё для того, чтобы все поверили в естественную смерть Поппея.

Эти мысли не отпускали Веспасиана, пока они молча поднимались на Палатин, шагая к императорскому дворцу.

Здесь представшее взору Веспасиана зрелище повергло его в ужас. На площади перед дворцом, тесной из-за нелепых пристроек Калигулы, прилепившихся к некогда величественному дому Августа, топая ногами и ёжась от холода, столпились сотни сенаторов и всадников[4].

— Что они делают на улице в такую погоду? Почему не войдут в атрий? — удивился Веспасиан.

— Весь Рим хочет знать, чего ожидать от новой власти, — предположил Гай. — Магн, оставайся здесь с Сабином и своими парнями. Мы заглянем внутрь, посмотрим, что там происходит.

Приветствуя соперников и знакомых, Веспасиан и Гай с трудом прокладывали дорогу в недовольной толпе. Вскоре причина давки стала им понятна: перед входом выстроилась центурия преторианцев в полной боевой выкладке. Перед ними стояли четыре стола, за которыми сидели придворные писцы. Сенаторы и всадники называли им свои имена, и писцы сверяли их со списками тех, кому сегодня разрешён доступ во дворец.

По лицам тех, кому было отказано, было видно, сколь уязвлёнными чувствовали себя аристократы, коих не пустили к императору простые рабы.

— Даже Калигула не заходил так далеко, — сердито прошипел Гай, стараясь не привлекать к себе внимания. — Более того, он был искренне рад видеть тех, кто приходил поприветствовать его каждое утро.

— Это потому, что, будучи бессмертным, он не боялся покушений на свою жизнь.

Гай и Веспасиан обернулись. Перед ними стоял Палл. Греку снова удалось застать их врасплох.

— Доброе утро, господа! — произнёс он, обнимая их за мокрые плечи. — Я ждал вас здесь, чтобы помочь Сабину перехитрить новую политику доступа к императору, которую ввёл Нарцисс. Кстати, где же твой брат?

Веспасиан указал куда-то в гущу толпы.

— Вон там, вместе с Магном, лежит на тележке. Он ещё плохо ходит без посторонней помощи.

— Я прикажу моим людям пустить их через боковой вход, — сказал Палл и сделал знак паре писарей подойти к нему. Последовал короткий разговор вполголоса, во время которого Палл, судя по всему, снова и снова что-то повторял, после чего они поспешили выполнять его поручение.

— Его отведут в мои новые покои, где он подождёт до встречи с Нарциссом. А теперь вас досмотрят.

— И так будет каждый день? — поинтересовался Веспасиан, когда они направились к ближнему столу.

— Да. Внутрь смогут войти лишь те, кто внесён в списки, причём их предварительно обыщут преторианцы и если обнаружат оружие, то отберут его.

— Неужели они станут обыскивать сенаторов? — возмутился Гай.

— Жаль, что этого не делали при Цезаре, — заметил Веспасиан, стараясь успокоить дядю. — Честное слово, сегодня мы жили бы в совершенно другом мире.

— Крайне сомнительно, — ответил Гай.

Лицо Палла сохраняло бесстрастное выражение.

Полчаса спустя, оказавшись наконец в грандиозном атрии, — по замыслу Августа тот был призван впечатлять иностранных послов строгим величием Рима, — Веспасиан с удивлением отметил про себя то, как мало здесь было людей. Их тихие разговоры были почти не слышны, заглушаемые журчанием воды в центральном фонтане и шагами бесчисленных имперских чиновников, снующих по огромному помещению с восковыми табличками и свитками в руках.

Впрочем, он с облегчением заметил, что через два дня после убийства Калигулы большую часть вульгарного внутреннего убранства, столь любезного душе молодого императора, заменили на первоначальное. Вернули простую, но изысканную мебель и скульптуры, столь восхитившие его, когда он в первый раз побывал в этих стенах.

— Я оставлю вас здесь, господа, — сказал Палл, указывая на пару кресел возле стола под статуей, изображавшей в приукрашенном виде нового императора. — Вас вызовут в надлежащее время. Мой человек скажет вам, когда входить, а я приведу Сабина. Удачи!

— Спасибо тебе, Палл, за помощь, — сказал Веспасиан, протягивая ему руку.

Палл отступил назад.

— Я не могу принять твою руку, мой друг. Во всяком случае, не при людях. Если об этом узнает Нарцисс, он будет считать тебя в большей степени моим человеком, нежели своим. Ради вашего же блага попытайтесь сейчас расположить его к себе. Он здесь обладает нешуточной властью. Мы с Каллистом уступаем ему во влиятельности.

Он развернулся, но перед тем, как уйти, тихо добавил:

— Как бы то ни было, но Клавдию лишь пятьдесят два и он проживёт ещё не один год.

Они сели и дождались, пока Палл скрылся за колоннами. Раб тем временем предложил им кубки с фруктовыми соками.