Весною на север - Страница 3
Изменить размер шрифта:
VII
И новый день угаснул и поник.
Чернеет тень на дрогнувшей земле.
Не слышен на полях призывный крик;
И серебрится вновь межзвездный лик;
О, брат земли, плывущий в белой мгле!
Таинственный! Коснулся ты меня;
Я чувствую дыханье белых уст;
О, чары странные холодного огня,
Я — ваш! Я — ваш! Забыл призывы дня:
Безлунный мир невнятен мне, — и пуст.
VIII
Осень
По аллеям темным, темным
Осень пьяная бредет, —
Взором странным и нескромным
За собой во мрак зовет:
Ты иди за мной, прохожий,
Выпьем в радости стакан;
Отдохнешь на белом ложе
И любовью будешь пьян.
Золотые видишь косы?
Будешь их в ночи ласкать, —
А суровые вопросы
Будешь завтра разрешать.
Пусть объятия случайны:
Скоротать бы только ночь;
Только б тайну темной тайны
Пьяной лаской превозмочь.
IX
В тюрьме
И опять она стучит
Через толщу старых плит.
Стуком мерным,
Стуком верным
Сердце слабое туманит.
Часовой в оконце взглянет:
Тихо станет.
Но опять упорный стук;
Два и три, два и три —
Неизвестных милых рук
Мерный стук:
Два и три, два и три.
Только раз в мое оконце
Мне пришлось — весной — при солнце
Видеть ясное лицо
Арестантки чернобровой…
«С той поры мои оковы —
Обручальное кольцо».
X
Смерть
Смерть — любовница времен:
Взлет орлиный над полями —
Будто в небе вечный сон,
Возлелеянный мечтами.
Смерть сметает смело пыль,
Веет ветром в сонном поле
О, крылатая, не ты ль
Напевала мне о воле?
В поле — темные кресты:
На крестах — отцы и братья, —
К алтарю небес мосты
Через муки и распятья.
На кресте и я распят,
И копьем ребро пронзили, —
Тихим сумраком объят,
Чую шелесты воскрылий.
Смерть и воля — все равно,
Только пусть любовь алеет,
Пусть пьяней пьянит вино,
И пьянее ветер веет.
XI
Нюре
Прозвенела весна,
Прошумели грозы;
Я стою одна.
Обжигают слезы.
Я душистую траву
Наземь уронила;
Я живу и не живу:
Сердце погубила.
Что любовь-ворожба?
Огонек во поле!
Напевает судьба
О желанной воле.
Милый по полю идет,
И венец сияет.
Ах! Узнает ли народ?
Верно, не узнает.
Шаман
Отрывки неоконченной поэмы
1
Прощай, прощай, великая Тайга!
Твой многоликий сон храню в душе ревниво.
Haвек во мгле застыли берега;
Олени бродят молчаливо;
Шаманский пляс и пепел камелька;
Якутский говор — речь полуслепая:
Там черная любовь свободна и легка!
Покинул я тебя, страна святая!
Но и здесь, в чужой стране.
Вновь Тайга приснится мне.
Буду, буду долго верить
В сказки темные Тайги,
Где святые бродят звери,
Где шуршат во мгле поверий
Непонятные шаги.
2
Из пустыни темноликой
Прихожу на площадь нищий:
Нет ни крова мне, ни пищи.
Я один в тоске великой.
Пир на улицах — как тризна:
Пир для ратников и стражи.
Вся в крови, в крови отчизна,
Стан дымится темный вражий.
Ты возник, о Змей-Дракон,
На краю моей пустыни.
Я пришел к тебе. И ныне
Будешь мною побежден.
Слушай, слушай, Город-Змей!
Буду бубном ворожить,
В пляске огненной моей
Буду костью в бубен бить.
Твердой дробью твердых рук
Выбиваю звонкий звук
Все скорей, скорей, скорей,
Звонче, громче и смелей!
3
И совершилися заклятья,
И снится мне моя Тайга,
Шаманки темные объятья
И новой воли берега.
И теперь со мной она
Ночью долгою шаманит,
И когда скользит луна,
Сердце бубном властно ранит.
4
Твердой дробью твердых рук
Выбиваю звонкий звук.
Все скорей, скорей, скорей,
Звонче, громче и смелей.
Костью в бубен звонко бью,
Душу Солнцу отдаю.
Дадага-хара-дархан!
Каплет кровь из темных ран.
В небе яростный кузнец,
Золотой на нем венец:
Дадага-хара-дархан —
Темноогненный шаман.
В небе хуром ворожит,
Тяжким молотом стучит,
Солнцем-бубном яро пьян
Дадага-хара-дархан.