Весна - Страница 3

— Что это? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Это? — спросила я и разжала кулак, показав ему лежащую на ладони зажигалку, — Зажигалка такая хитрая, отец из Японии привез, у них там сейчас самая мода…

— А-а, — сказал он… по-моему не поверил.

— Андрей, — сказала я, чтобы сгладить впечатление, — а можно я твой телефон запишу? На всякий случай…

— Интересно, на какой… — усмехнулся он, но телефон продиктовал.

Я записала на ладони семь цифр. Буду дома — перепишу…

Дома…

Дома было пусто.

Я открыла дверь и увидела данькины тапочки. Свои — тоже, но почему-то именно данькины бросились мне в глаза. Значит, его нет дома…

Я прошла по квартире, убеждая себя, что все нормально, что Данька был здесь и уехал… на работу, скажем. Почему нет? Но червь сомнения, поселившийся внутри, убеждался плохо. И совсем распоясался, когда я увидела нож, лежащий на полу у кухонной двери. Я подняла нож — и тут зазвонил телефон.

— Скажите пожалуйста, Заходов Даниил Андреевич здесь проживает?

— Да… проживает.

— А вы кто ему будете? Жена?

— Сестра. А в чем, собственно, дело?

— Сожалею, что мне приходится сообщать Вам такую печальную новость… Ваш брат был убит вчера… ножевое ранение… умер, не приходя в сознание…

Все поплыло перед глазами. Девушка в трубке все говорила, говорила, а я тупо смотрела на лезвие ножа, который был в моей руке. Даня… Данечка… как же так…

— Простите? Вы меня слышите? Алло?

— Д-да…

— Вам нужно приехать… опознать тело… забрать…

— Хорошо, я приеду. Прямо сейчас.

Приеду.

Я снова посмотрела на нож в руке и с остервенением вонзила его в стену. Лезвие печально дзенькнуло и сломалось.

Мне плохо помнится, что было потом. Метро… трамвай… больничный морг… безумные глаза людей, понявших, что ящик за нужным номером пуст… немного усилий для того, чтобы они поверили в то, что так было всегда и что так быть и должно… что Даниила Заходова никогда не было… не было… не было… и снова улица, неласковое солнце, снег, холод…

Я зашла в телефонную будку и набрала знакомый номер.

— Ветер?

— Да-а-а…

Ветер — Настоящий. Но, несмотря на то, что, в отличие от многих, Настоящим он стал по своей собственной воле, он единственный из Них, кому я доверяю… в той степени, в какой вообще можно доверять Настоящим.

— Это Алена.

— Я тебя узна-а-ал…

У Ветра странная манера говорить, растягивая гласные. Сперва я думала, что это выпендреж, и меня эта манера страшно раздражала. Потом привыкла.

— Ветер, Даню убили. В морге его нет. Ветер, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?

— До-омой не хо-о-оди, — сказали в трубке после долгой паузы, — Если, ко-онечно, не пере-едумала о-относительно своего ста-арого решения…

— Да?

— У-убьет. Фа-аза перерожде-ения.

— Что мне делать, Ветер?

Я поняла, что опять реву. Слезы прорывались сквозь броню запретов, которые я пыталась поставить перед собой. Вот возьму и прямо сейчас прямо здесь впаду в истерику.

— У-успокоиться, — сказал Ветер. И я, как ни странно, успокоилась. Стояла, шмыгая носом…

— Ты где сейча-ас? — спросил он.

— У больницы. Вот только вышла, убедилась, что Даньки нет — и тебе позвонила.

— Спятила? Ты одной из нас стать торопишься? Убирайся оттуда, немедленно! Куда хочешь, но прочь!

Хм, а мне раньше казалось, что Настоящие не испытывают никаких эмоций — Ветер сам говорил об этом столько раз, что я уже перестала считать. И вот теперь я могла бы поклясться, что он волнуется.

— Я к тебе приеду.

— Нет. Здесь он тебя найдет — именно через меня. Найди какого-нибудь друга-подругу там… дальнего… о котором он не знает. Можно в другом городе. Три недели надо переждать. Все, пока.

— Пока, — сказала я коротким гудкам в трубке, нажала рычаг аппарата, подумала и… стала набирать номер, вглядываясь в полустершиеся цифры на ладони.

Только в автобусе я поняла, что так и не выяснила, чья рука держала нож, отправивший Даньку в Посмертье… а сейчас это уже стало невозможным — все, кто могли бы мне поведать об этом, помнили уже совсем иное, старая память затерлась и восстановлению не подлежит… да, впрочем, так ли важно, чья это была рука?..

— У меня проблемы, — сказала я, вваливаясь в квартиру, из которой ушла утром. Черт, как бы все обставить так, чтобы не вышло «я к вам пришел навеки поселиться»?

— Излагай, — согласился Андрей.

— Н-нет, — я помотала головой.

— Ну ладно, не хочешь — не излагай, — снова согласился он, — проходи, чего на пороге стоишь…

— Можно я позвоню?

— Конечно.

Я набрала номер Ветра, послушала длинные гудки… никто не поднимал трубку. Дела-а… Ведь он испугался. Банально испугался. Неужели это действительно так страшно?

— Никого нет дома? — сочувственно спросил Андрей, ставя чайник на плиту.

— Нету, — рассеянно ответила я и добавила просто так, как само собой разумеющееся:

— Мне надо где-то пережить три недели. Дома нельзя.

Андрей присвистнул.

— Ты что же, убила кого, красна девица?

— Нет… Я… я все объясню — только… ты живешь один?

Он засмеялся и развел руками — то ли удивленно, то ли испуганно.

— Ну я балдею от напора — подумать только, я знаю эту женщину всего лишь сутки, она лишь одну ночь провела на моем диване…

— Не юродствуй, — я нахмурилась, — да или нет?

— Да. Да, я один… пока. Это повод?

— Ты подходишь лучше всех. Не говоря уже о том, что ты медиум…

— Медиум? — удивился он, и я поняла, что сболтнула лишнее, — это что-то из области спиритизма и гадания на кофейной гуще?

— Почти.

— Алена, — Андрей сел на табуретку, — я понимаю, что ты — женщина-загадка… Но у каждой загадки бывает отгадка, а у каждого человека есть предел терпения… и если ты мне не сочтешь нужным поведать то, зачем сюда пришла, я буду вынужден с тобой распрощаться. Прямо сейчас. Как бы симпатична ты мне ни была.

Я походила по кухне, посмотрела в окно… Сложно. Ой, как сложно… но деваться некуда. Ведь некуда? Ведь друзей-подруг, о которых говорил Ветер, нет… когда-то я сама решила, что их не будет…

— Ты мне не поверишь.

— А ты постарайся рассказать так, чтоб я поверил.

— Хорошо…

Хорошо… Ничего, собственно, хорошего.

— Ну? Чего замолчала?

— Я… вампир. Вернее, у меня есть очень неслабый шанс стать вампиром в кратчайшие сроки… Если я не исчезну куда-нибудь на несколько недель.

Андрей хмыкнул.

— Не бывает.

— Чего?

— Вампиров не бывает. Цепеш, конечно, был изрядной сволочью, но вот крови, к сожалению, не пил…

— Да при чем тут Цепеш! — я возмутилась, — Я что, про него хоть слово сказала? Я про себя говорю… Блин… знала, что не поверишь!

— Рассказывай дальше, — сказал Андрей. Я посмотрела на него, ожидая подвоха, но серые глаза смотрели на меня серьезно, и в них не было даже тени улыбки.

— Я — зародыш. Во мне зерно… Нас называют Новичками. А тех, кто действительно является вампиром, мы зовем Настоящими… Если я умру, то стану Настоящей.

— Понятно. А если нет?

— Когда-нибудь это должно случиться… но я не хочу, чтобы это случилось так быстро.

— А старость — умеревшие от старости становятся вам… Настоящими?

— Мы не стареем. В этом весь фокус. Тот возраст, на который выгляжу я — это предел. Старше выглядят только Настоящие, которые стали Настоящими уже несколько веков назад… Мы также имунны к большинству ядов, и у нас немного быстрее заживают порезы.

— С ума сойти, — высказался Андрей, — я бы был не против…

— А я против!

Я начала звереть, хотя он, кажется, больше не смеялся.

— Ален, я… я поверю, если увижу что-то, доказывающее твои слова.

— В том-то и дело, что не увидишь, — вздохнула я, — помнишь… сегодня утром в прихожей. Я должна была исчезнуть для тебя, раствориться в тени. Вместо этого ты увидел Знак.

— Что это означает?

— Ты медиум. Так мы называем тех, кто невосприимчив к внушению и видит ауры.