Веселый мудрец. Юмористические повести - Страница 62
После приветствий, когда все возницы собрались под дубом, выяснилось, что обоз везет живую рыбу для генерала Коростяну.
— Вырезуб, чечуга, кальма, — не спеша перечислял возница передней каруцы, — умбра, лоскирь, пестрюга…[13]
Он бы перечислял и дальше, но Бэрдыхан так застонал, что возница спросил:
— Занемог?
— Вроде этого, — поспешил ответить Митикэ. — Но ничего, отойдет.
Потом разговор зашел о колодце. Кто-то из возниц сообщил, что этот колодец вырыл десять лет назад копач Илие.
Когда Митикэ сказал, что мош Илие — вот он! — сидит возле дуба, то раздались радостные крики и каждый почел за честь подойти к копачу, чтобы приветствовать его.
Братья вынули из мешка флуэр и най, заиграли песню Иоана Чорбэ: «Горе бежит от улыбки, беда приходит в обнимку со скукой».
— Как можно играть на голодный желудок, не понимаю! — сказал Бэрдыхан Цопе.
— Зато, кажется, мы сегодня попробуем рыбки раньше генерала, хо-хо! — радостно потер руки Цопа.
После песни перешли к историям о Тындалэ и Пэкалэ.
Митикэ рассказал, как Пэкалэ однажды забыл баклагу на базаре и вернулся за ней:
— Идет Пэкалэ от одного воза к другому и у каждого спрашивает:
«Не видели вы моей баклаги? Такая рыженькая, с цветочками, а в ней красное вино?».
«Нет, — говорит торговец горшками, — не видел».
«Нет, — говорит торговец рыбой, — не видел». — «Нет, — говорит торговец медом, — не видел».
«Иди сюда, Пэкалэ! — крикнул торговец мукой. — Ты у меня забыл свою баклагу — вот она, бери, все цело до последней капли!».
«Спасибо, — поклонился Пэкалэ, — сразу видно, что вы честный человек. А вот горшечник, рыбник и пасечник — те мне баклаги не отдали!».
Потом Фэникэ и Митикэ разыграли сценку с приезжим торговцем, который продал Пэкалэ плохого коня. Конечно, Пэкалэ решил отомстить торговцу и с помощью Тындалэ продал ему воз мешков с землей, выдав их за мешки с зерном.
— Если понравится моя мука, — сказал Пэкалэ, — то придите в любое село и спросите нас. Мы братья «Где я могу петь».
— Очень странные имена, — удивился приезжий торговец.
— Какие есть, — сказали Пэкалэ и Тындалэ. — В каждой земле свои обычай!
Конечно, обман обнаружился довольно скоро. Торговец бросился искать Пэкалэ и Тындалэ.
— Скажите, вы не знаете «Где я могу петь?» — спрашивал он крестьян.
— Здесь! — ответили крестьяне и приготовились слушать песню.
Торговец же оглянулся и не увидел ни Пэкалэ, ни Тындалэ.
— Мне нужно увидеть «Где я могу петь»!
— Пойте здесь! — закричали крестьяне. — Мы вас слушаем!
Они подумали, что приезжий не поет, потому что нет музыки, и позвали скрипача, и кобзаря, и флейтиста.
— Вот уж поистине в каждой стране свои обычаи! — подумал торговец и поскорее убежал.
А в другом селе повторилась та же история.
Над приезжим стали смеяться, и он не мог добиться никакого толку, пока не рассказал по порядку, как было дело.
— Это могли сделать только Пэкалэ и Тындалэ! — догадались люди. — Но, видимо, вы их обманули а чем-то?
Торговец сознался, что обманул, продал им плохого коня.
— Значит, вы с ними в расчете! — сказали крестьяне. — Вы им плохого коня, они вам — плохую муку.
— Да, — согласился торговец, — но, кроме того, они заставили меня бегать по селам и смешить людей!
— Ну, так Пэкалэ и Тындалэ тоже насмешили людей, когда хвалились купленным у вас конем! Ведь он оказался никуда негодным! Так что вы в полном расчете!
— …С той поры, — сказал Митикэ, — этот торговец, если приезжает в Молдавию торговать, то никогда никого не обманывает!
— Эх, побольше бы было на свете честных людей! — вздохнули возницы. — А то нас обманывают на каждом шагу! Вот привезем свежую рыбу генералу, а он половину зачтет как уснувшую… И даже денег за нее не заплатит!
— Когда кончатся эти разговоры! — тихо вздохнул Цопа.
— Пора братьям уже отколоть какую-нибудь штучку, — нетерпеливо пробормотал Бэрдыхан, — обмануть этих простофиль. Вот посмеемся над дурнями, когда они останутся без рыбы!
Тем временем возницы стали собираться в путь:
— Нам еще верст пять в сторону, а рыба жару, сами знаете, не выносит.
Митикэ, прощаясь с ними, сказал:
— Не обессудьте, угостить вас было нечем — сами без еды сидим. Крошки нет со вчерашнего дня.
Возницы отошли в сторонку, посоветовались и подозвали Митикэ:
— Много-то у нас нет, но поделиться можем. Зови своих дружков да собирай…
Дали они и брынзы, и рыбки свежей, и кукурузных лепешек.
Глядя, как Митикэ, Фэникэ, Тимофтэ, Штефан тащат от обоза еду, Бэрдыхан сказал Цопе:
— Что я говорил? Обдурили братья Чорбэ этих простаков! Вот ловкачи!
А когда ему рассказали, как было дело, то он рассердился:
— Нашли дурня! Чтобы я поверил. Они вам добровольно от себя кусок оторвали? Ха! Кому-нибудь еще ваши сказки расскажите!
На еду набросились все.
Митикэ и Фэникэ присоединились к мошу Илие, который сидел несколько поодаль.
Братья принесли ему самый лучший кусок брынзы и самую мягкую лепешку.
— Вчера, — тихо сказал мош Илие, — весточка пришла, чтобы в городе нашему другу быть не раньше и не позже воскресенья. Раньше — опасно, да и лодки еще не будет… А позже — лодка уйдет. Его увезти решили, в Одессу, а может, и дальше — не спрашивал.
— Так мы, значит, больше не нужны? — с обидой спросил Фэникэ.
— Вам же, — усмехнулся мош Илие, — все равно куда ехать. Вы люди свободные! Город поглядите — все пригодится в жизни.
— А вдруг мы еще понадобимся? — с надеждой спросил Митикэ. — Может, вам, мош Илие, помощь потребуется?
— Эх, чудаки вы чудаки! — Мош Илие потрепал Митикэ по плечу. — Да разве в хороших людях на земле надобность минует когда-нибудь?.. А вот в город вам вместе с нами въезжать не резон. Пока ехать будем, попутчика найдете и вперед поезжайте. Ждите нас на базаре, возле полицейского участка… Вот так…
Рыбу пекли прямо в золе небольшого костерка. Когда последняя рыбная косточка была обсосана, Цопа сказал:
— Спать вроде бы не хочется, только что спали… Ехать — волы не запряжены.
— Эй, запрягай! — крикнул Бэрдыхан батраку.
— А вы бы пока рассказали что-нибудь, мош Илие, — продолжал Цопа. — Только и слышишь кругом — мош Илие то, мош Илие это… Я же ничего не слышал…
— Что ж, — пригладил свои пушистые усы мош Илие. — Есть у меня одна история… Давно я ее никому не рассказывал. Про клад гайдука[14] Тоболтока. Знаете?
— Про клад гайдука Бодяна знаю, — загибая пальцы, принялся считать Цопа, — это как он венгерские деньги, хусэши, прятал… Про клад гайдука Лапушняна знаю: этот турецкие деньги, икусары, в бочонке закопал. А какие деньги Тоболток прятал? Или, может, камни-самоцветы, золото?
— Не о деньгах и не о золоте речь, а о кладе, — сказал мош Илие.
— Какой же это клад, ежели в нем денег нет! — разочарованно произнес Цопа.
— Послушаем — узнаем, — сказал Митикэ.
— Захотел один генерал правду спрятать, — начал мош Илие, — или мешала она ему спокойно жить, или понял он, что от нее богачам добра не ждать, — неизвестно. Только он ту правду залучил к себе обманом — иначе правду в генеральский дом и не затащишь — да и поймал.
«Ну как?» — спрашивает.
А правда отвечает:
«Все так же. Сидишь ты на крестьянской земле да дерешь со своих батраков семь шкур за их же землю».
«Ты упряма, — говорит генерал, — а я тебя переупрямлю. Так спрячу, что ни одна душа тебя не найдет».
Пошел он в степь, вырыл глубокую яму, положил туда правду.
Засыпал яму, вернулся к себе. Живет, в ус не дует, свою правду, генеральскую, кормит-поит.
Год проходит, другой, третий.
А жил в то время гайдук Тоболток. Богатые его боялись — потому что он у них богатства отбирал, бедным отдавал. Тоболток музыкантом был — и на скрипке, и на кобзе, и на флуэре играл так, что заслушаешься. Но он не только играть любил, он и сам мастерил — то флуэр сделает, то най.