Весёлый двоечник - Страница 3

— Хватит нас пугать, — насупился Петька. — Без тебя страшно.

— Мне, думаешь, не страшно, — сказал Кукушкин.

— Я первым на укол ни за что не пойду, — сказал Пашка. — Сначала посмотрю на вас, а там видно будет.

— А что на нас смотреть-то? — спросил я.

— Ну посмотрю, улетите вы в космос или нет, — ответил Пашка.

— Эх ты, трусишка, — нервно засмеялся Петька.

— А ты будто не трусишка?

И не успел Петя ответить, как дверь кабинета приоткрылась, и оттуда показалась рука со шприцем.

— Следующий! — словно выстрел, прозвучал резкий голос.

— Иди ты первый! — толкнул меня Пашка.

— Сам иди!

— Тогда ты, — велел Пашка Феде.

— Ни за что на свете! — Кукушкин вцепился руками в шкаф, словно утопающий в спасательный круг.

— На прививку, третий класс, вы слыхали, это вас! — снова повторила Марья Ивановна, подходя к нам. — А после прививки все идём в кино.

— В кино? — хором спросили мы.

— Да, в кино. На новый фильм ужасов. Но учтите, билетов у меня на всех не хватит. Так что тот из вас, кто первый сделает прививку, тот в кино и попадёт.

— Вот здорово! — закричал Пашка. — А фильм страшный?

— Очень страшный! — зажмурилась Марья Ивановна. — Про вурдалаков. Так что, кто трусит, может не ходить.

Мы бросились к медицинскому кабинету и, растолкав остальных, первыми очутились у двери.

Через три часа, когда все вышли из кинотеатра, Петька сказал:

— Ух и страшные были клыки у злобного вурдалака. Прямо как ножи. Длинные и острые.

— Да, я тоже здорово испугался, — сказал Федя.

— А я так вообще полфильма с закрытыми глазами просидела, — призналась Света.

— Этот фильм, пожалуй, пострашнее любой прививки будет, согласился Пашка.

— Да укол вообще ерунда, — перебил я его. — Фильм ужасов — вот это настоящая прививка.

— Прививка? — удивились ребята.

— Конечно, — решительно заявил я. — Прививка от страха. Теперь и бояться нечего.

Ко мне в гости забежал мой друг Петька и сообщил новость. Оказывается, в школе объявили сбор макулатуры. А я вчера на уроках отсутствовал и поэтому был не курсе. Я и не знал, что значит «макулатура», потому что раньше ни разу в жизни не слышал такого странного слова.

— Это, Семён, всякая ненужная бумага, которую сдают на переработку, — объяснила нам с Петькой бабушка.

— Так, значит, старые газеты и журналы — это и есть макулатура, — догадались мы.

— Да, — кивнула бабушка.

— А зачем кому-то нужны старые газеты? — удивился я.

— Старые газеты перемалывают в специальных машинах и делают из них новую бумагу, — пояснил папа. — А потом печатают на ней новые книги. Таким образом, сохраняют деревья.

— А при чём тут деревья? — совсем запутался я.

— Да ведь бумагу делают из древесины, — ответил папа, включив телевизор.

— А сколько вам велели принести в школу макулатуры? — поинтересовалась мама.

— Пять килограммов каждому! — ответил Петя. — На двоих десять получается.

— Ого! — удивился папа.

— И где нам столько взять, ума не приложу, — грустно сказал Петька. — Дома у нас все газеты нужные.

— Ерунда, — вступил в разговор дедушка. — Сейчас мы быстро соберём вам десять килограммов. Каждый из нас выписывает какой-нибудь журнал или газету. Вон сколько ненужной макулатуры дома скопилось.

— Ура! — обрадовались мы с Петькой.

Я подбежал к полке и схватил пачку папиных газет «Спорт».

— Можно взять эти газеты? — спросил я у папы. — Они же старые.

— Нет! Нет! — запротестовал папа. — Мне они нужны, их брать нельзя. Там разные важные таблицы.

— Какие ещё таблицы? — удивился я.

— Ну, где и когда играла моя любимая футбольная команда, — пояснил папа. — Иногда мне надо кое-что сравнить. Поищи что-нибудь другое.

— Тогда мы возьмём вот эти старые журналы, — предложил Петька, вытаскивая с нижней полки шкафа огромную кипу толстых журналов. — Можно?

— Это же «Вязание»! — всплеснула руками бабушка. — Мои журналы. В них столько всего нужного! Как же без них обойтись? Нет, ребятки, их отдать не могу.

— Тогда вот эти, — я показал на стопку красивых тонких журналов.

— Ой! — воскликнула мама. — Это же мои кулинарные журналы. Там полно ценных рецептов. Берите что угодно, только не их.

— Ладно, — согласились мы с Петей. — Вот какие-то старые скучные журналы. Они-то уж точно никому не нужны.

— Как это скучные? Как это не нужны?! — рассердился дедушка. — Это же «Рыболовство»! Самый интересный журнал на свете. Ни за что с ними не расстанусь. Я их частенько перечитываю.

— А ты, Семён, свои журналы на макулатуру сдай, — предложила мама. — Вон их сколько скопилось. И «Мурзилка», и «Читайка», и «Ералаш». Ты же их давным-давно все прочитал. Вот собери и отнеси в школу. Как раз килограммов десять будет.

— Нет, что вы! — выкрикнул я с испугом. — С моими старыми журналами ни за что не расстанусь! Тут и стихи, и загадки, и смешные рассказы моих любимых писателей. Делайте со мной что хотите, но их в макулатуру не отдам!

Пришлось нам с Петькой весь день бегать по соседям и выпрашивать у них ненужную бумагу.

Вот, оказывается, какая ценная в хозяйстве вещь — макулатура.

На дворе была весна. Ну скажите мне, можно ли учить уроки, когда за окном стоит такая замечательная погода? Понятно, нельзя. Поэтому только вечером, вдоволь нагулявшись, я вспомнил, что историю не выучил.

А задали нам параграф про Архимеда. Ну, думаю, ерунда. Архимед — это вам не математика какая-нибудь, в два счёта выучу.

— Ну что, Семён, снова уроки не выучил? — подскочила ко мне младшая сестра Наташка, как только я сел за письменный стол. — Вот получишь завтра двойку, влетит тебе от папы.

— Не влетит, — скорчил я гримасу. — Я сейчас живо всё выучу. Раз-два и дело в шляпе.

— Не выучишь! — показала мне язык Наташка.

Я достал учебник по истории и раскрыл его на нужной странице.

— Архимед родился в Сиракузах, — стал я читать вслух. Мне так запоминается лучше.

— Где-где? В карапузах? — тут же переспросила Наташка.

— Не мешай! — сердито крикнул я. — И не путай меня. В Сиракузах.

— В карапузах, в карапузах! — стала нарочно дразнить меня Наташка, прыгая на одной ножке возле стола.

Я отвернулся от неё и снова заглянул в учебник.

— Сиракузы — это город на острове Сицилия.

— На острове Сацивия! — Наташка озорно засмеялась, спрятавшись под столом.

— Ты меня не зли! — сказал я строго. — Сациви — это блюдо такое грузинское. В Древней Греции его не умели готовить.

— Сеня, — спросила Наташка, — а он кто, грек?

— Кто?

— Ну Ахримед твой.

— Не Ахримед, а Архимед, — поправил я сестру. — Да, грек. И перестань меня путать, мне и так непросто все эти древнегреческие имена зубрить.

— Ехал грека через реку, сунул грека руку в реку, рак за руку греку цап! — скороговоркой протрещала Наташка.

Меня так и подмывало дать ей подзатыльник, но я мужественно промолчал. Ну, думаю, ты меня всё равно не собьёшь с толку.

— В Сиракузах в то время правил могущественный царь Гиперон, — продолжал читать я. — Он был родственником Архимеда.