Веселые каникулы мажора (СИ) - Страница 42

— Остановись, Вась. Кто такой Кейс и где его искать? Почему ты думаешь…

Но меня уже несёт вперед.

Разрозненно вываливаю новую информацию и убеждаю обратиться к Сергею. Только вот где его искать, я не знаю.

— Это те буржуи, которые два участка купили. Помнишь, лет с пять назад. Отстроились и ездить перестали. Парень у них здесь летом объявлялся.

Хорошо, что бабушки не пропускают сплетни и новости соседей. Да и можно ли скрыться в деревне? Пусть даже не деревня, а крупное село, но тут все друг друга знают, или знают тех, кто знает нужного человека.

Жалко, что с милицией это не работает.

Наш участковый всё молчит и не перезванивает. Павел Андреевич долго раздумывает, но в итоге берет Андрюшкины ключи и зовёт с собой.

— Если кто-то позвонит… Пап, ты знаешь, что говорить. Деньги значения не имеют, выложим любую сумму.

Дед Андрей замирает у телефонного аппарата, глотками выпивая накапанное в стопку лекарство. Опять разболелось сердце… Вижу, как морщится и прикладывает ладонь к груди.

А ещё вижу, как резко все осунулись и постарели. Я и сама двигаюсь больше на автомате…

Сергея мы не находим.

Соседи подсказывают, что он уехал с девочкой несколько дней назад. А куда никто из них не знает. Сетуют, что нелюдимая семья поселилась, ни с кем особо не общаются.

И это… крах моих надежд…

К кому бежать за реальной помощью я не знаю.

Андрей Павлович тоже сникает. Из моего сумбура он сделал какие—то выводы и очень хотел выйти на отца Кейса.

— Больше не знаешь, где его искать?

— Не знаю. Может, у Сашки?

Я ведь даже фамилии Сергея не знаю. Только имя и прозвище.

— Показывай дорогу. За столько лет забыл, кто и где живет, — тёплая улыбка должна ободрить, но выглядит настолько грустной, что я снова начинаю шмыгать носом. — Не плачь, Василёк. Вытащим. Если купил, то перекупим. Все продаются… Нам бы главное узнать, кому занести.

Мне остаётся одно: покрепче ухватиться за спину папы Андрея и опять ждать.

— Их здесь нет, — выхожу из дома Сашки спустя время.

Отдышавшись на свежем воздухе после паров самогона, забираюсь на мотоцикл. Не знаю, куда мы поедем… В любое место готова, только бы вытащить Барса.

*Исп. — гр. «Маленький принц» «Мы встретимся снова»

Лето 1998 год. Василиса.

Воздушный шар… Воздушный в смысле как моя фантазия,

Он зависает между небом и землёй, как часто зависаю я…

Лечу во стали весь, скользя по облакам и направляюсь в никуда

Хочу достичь глубин сознания, но страх всё обломает, как всегда-да…

Страх лишний груз… С души своей его я сброшу, как балласт,

Пусть этот шаг поможет мне подняться и надежду даст

Надежду мне и тем, кто верит в то, что мир спасёт любовь…

Любовь и кровь, того, который дал нам эту кровь!

Я улетаю на большом воздушном шаре,

Куда не знаю… Зачем не знаю…

И проплывают подо мной моря и страны,

И я лечу по воле ветра в безбрежном океане,

Улетаю на большом воздушном шаре,

Куда не знаю… Зачем не знаю…

Свою мечту я там найду и потеряю,

Свою заветную мечту…

©️ Mr. Credo — «Воздушный шар»

Но ехать никуда не приходится: несколько дней мы все проводим в ожидании, пытаясь прорваться к Андрюшке.

Ни его родным, ни Михалычу не дают увидеться с Барсом, отказывая без объяснения причин. Это злит, это убивает, это становится невыносимым.

Страшно представить, сколько кругов я намотала, сгрызая ногти до мяса, вокруг милицейского здания. Ведь мы даже не знаем, где именно находится Андрей!

Узнать место работы сотрудников несложно — мы беседовали с ними ранее, когда обезвреживали бандитов. Но они… исчезли…

Все, кто приезжал в посёлок, пропали. Михаил Михайлович по старой дружбе разузнал адреса, дядя Паша проехал по ним, но мужчины там не появлялись.

«Кто знает, живы ли», — всхлипнула мама, пряча лицо в ладонях. И эти слова как на заезженной пластинке вертятся в голове.

Пропали не только милиционеры. Пропала и Сашка.

Я бегаю к дому подруги каждый вечер, но она там не появляется. Куда Кейс мог увезти Сашу? И не может ли это всё быть связано между собой?

Мысли разные. Версии приходят в голову одна страшнее другой, но в одном мы уверены железобетонно: Андрей жив.

Он ждёт, а мы… Никто ничего не может сделать…

Бессилие… Это очень страшно!

Постепенно, после коротких урывков сна, я начинаю понимать чувства мамы. То, что казалось равнодушием, теперь кажется страхом за нас. То, что казалось пренебрежением сейчас кажется попыткой нас защитить.

Вообще очень многое переосмысливается, когда ты в подвешенном состоянии, в ожидании выстрела из ружья, о котором писал Чехов.

Новый день — новая надежда. Новые сомнения и новые страхи. И снова надежда.

Мы все находимся в замкнутом круге, больше похожие на тени, если честно.

Радует одно: отчим тоже исчез. Наверняка живёт где-то в городе, и живёт припеваючи. А, может, уехал в наш город… Это никому не известно, но хотя бы его отсутствие немного развязывает всем руки.

Павел Андреевич сразу связался со своими сотрудниками, как он их назвал. Но, кажется, это не сотрудники, а тоже бандиты, только играющие на нашей стороне. Я настолько запуталась во всех связях, что перестала ломать голову, откладывая в памяти исключительно важное.

Те данные, которые «нарыли» о Петре, повергли в шоковое состояние всех.

Документы на разные фамилии и разные имена, разные места прописки, даже разный возраст. Но это всё цветочки в сравнении с тем, что в другом городе у Петра есть другая семья: жена и дочь…

Открываю глаза и не сразу понимаю, где нахожусь. Больше недели прошло со дня ареста Андрея, в течение которых я остаюсь ночевать то у Барсовых, то возвращаюсь в родные стены. Но и там, и там обстановка удручающая.

Сёстры стараются не попадаться на глаза друг другу. Мама проводит каждый день у телефонного аппарата, набирая старых папиных друзей, своих подруг и знакомых.

Бабушка и дедушка резко постарели, шаркая по полу, по которому ещё недавно буквально порхали.

Да и я… Тоже с трудом переставляю ноги, чувствуя дикую слабость во всём теле.

От недосыпа и голода мутит, но я не могу заставить себя проглотить хотя бы маленький кусочек. Пью воду, которая постоянно норовит вылиться обратно, и часто дышу, как собачка.

— Ты похожа на ведьму, — из-за стола встает невозмутимая Вика.

Она, пожалуй, единственная, кто живет спокойно и не переживает от слова «совсем». Ровный голос, ровная спина, аккуратная прическа и опрятная одежда. Я против неё выгляжу натуральной свиньей, забывшей о банальной расчёске.

— Отстань, — тяжело падаю на диван, успев поставить на подлокотник кружку с остатками воды.

Лоб покрыт испариной, и я стираю её рукавом. Заторможенно смотрю на грязный рукав, будто бы даже не веря, что он мой.

Наверное, надо дойти до бани и хотя бы облиться прохладной водичкой. И переодеться. А вдруг именно сегодня всё получится и нас пропустят к барсу? Вдруг повезет?

Через силу заставляю себя встать и переставлять ноги, останавливаясь по пути перевести дыхание. Усталость становится невыносимой, но холод бани немножко бодрит.

Заматываю волосы полотенцем и переодеваюсь в свободный сарафан. Ещё недавно он смотрелся красиво, обтягивая грудь и бедра. Сейчас же повис тряпочкой, но я не спешу искать ему замену. Вся одежда на мне будет смотреться также.

Достаю расчёску и провожу щёткой по волосам, смотря в маленькое окно предбанника. Сейчас оно открыто и впускает в темные стены не только полоску света, но и запахи. Сочная зелень под южным солнцем. Пахнет цветами и скошенной травой, собранной в небольшие кучки, которые вечером отправятся на ночной перекус коровам.