Веселая служанка - Страница 4

– Лиз?

– Да. Я принесла лекарства. Примешь?

– Конечно.

– Тогда присядь.

Она вылила порцию лекарства в маленький пластмассовый стаканчик и протянула Кейну. Он одним глотком выпил густой сироп, вернул ей стаканчик и опять лег.

Она отнесла лекарства в ванную. И вдруг испугалась. Уход за ним мог вылиться в проблему. Нет, она боялась не того, что ею овладеет прежнее чувство к нему. Завтра она забудет об этом, хотя бы потому, что уже одна мысль о связи с ним вызывает болезненные воспоминания.

Но Кейн терпеть не может быть кому-либо чем-либо обязан. Если она пробудет с ним слишком долго или сделает для него слишком много, он решит, что он у нее в долгу. А для него оказаться у кого-то в долгу значит проявить слабость. А он никогда не проявляет слабость.

Убедившись, что он уснул, Лиз вышла из комнаты, пошла к машине, нашла там брюки и футболку, переоделась в ванной на первом этаже, взяла книгу и стакан с апельсиновым соком, и, устроившись на софе в кабинете, погрузилась в чтение.

Она подходила к Кейну примерно раз в час, убеждалась, что он спит, и возвращалась в кабинет. Но когда, зайдя к нему в четвертый раз, она уже закрывала за собой дверь, он позвал ее:

– Ты куда?

Она опять подошла к его постели:

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. – Кейн сел. – Иди обратно в кровать.

Она поняла: от жара он бредит, путает прошлое и настоящее. Лиз улыбнулась, принесла немного воды и приложила стакан к его губам.

– Пей.

Пока она держала стакан у его губ, он положил руку ей на бедро, потом опустил ниже. От неожиданности Лиз едва не разлила воду. После разрыва с Кейном она ни с кем не встречалась, и прикосновение мужской руки показалось ей и пугающим, и чарующим одновременно…

Он улыбнулся:

– Мне уже лучше.

Стараясь не обращать внимания на разлившуюся по ней теплоту, она произнесла голосом строгой няни:

– Ты бредишь.

Он гладил ее слабой рукой, тоскливо глядя затуманенными лихорадкой глазами.

– Пожалуйста. Мне правда лучше. Ложись в постель.

Эти слова Кейн произнес хриплым шепотом, со страстью, которая, казалось, жила в нем, как самостоятельное существо. Лиз напомнила себе, что это не Кейн. Тот Кейн, за которого она вышла замуж, был холодным, замкнутым человеком. Но что-то в ней не могло не признать, что сейчас он такой, каким она всегда хотела его видеть. Любящий. Тянущийся к ней. Счастливый только лишь из-за того, что она рядом.

И это напугало Лиз больше, чем его рука на ее бедре. Желание и надежда уже подвели ее однажды, когда она так неожиданно вышла за него замуж в Лас-Вегасе. Он был тогда таким добрым, казался таким счастливым… И она наивно поверила, что, если они поженятся, а не будут жить за тысячи миль друг от друга, каждый их день будет счастливым.

И так действительно было – первые три недели. А потом погиб его брат, и Кейн вынужден был помогать отцу вести семейное дело в Канзасе, прибегая для этого к электронной почте и телефону, а еще руководить «Нестор констракшн». И брак стал для него еще одной обязанностью. Лишним грузом.

Вот о чем ей надо помнить. Она стала для него лишним грузом.

Лиз отстранилась от него, расправила плечи. Она ни для кого не будет лишним грузом. Никогда!

– Спи.

Вернувшись в кабинет, Лиз вдруг вспомнила, что, торопясь уйти из его спальни, забыла дать ему лекарство, и вернулась. Кейн мирно спал. Будить его она не хотела. Села на стул у окна, открыла книгу и стала читать при тусклом свете ночника у его постели. Когда он начнет ворочаться, она даст ему лекарство.

Кейн проснулся после самой скверной ночи в своей жизни. То его бил озноб, то он потел так, что промокала подушка. Его тошнило. Все тело ныло. Но самое ужасное – ему снилось, будто Лиз меряет ему температуру, дает лекарства, провожает в ванную.

Он со стоном отбросил одеяло и сел в постели. Он не хотел помнить, что чувствовал, когда она касалась ладонью его лба, когда наклонялась к нему и он вдыхал ее запах. От мысли, что она вернулась к нему, его охватывала сладкая тоска… Кейн глубоко вздохнул. Как можно тосковать о женщине, которая сегодня делит с тобой ложе, а завтра исчезает без каких-либо объяснений?

Просто он дурень. Вот так! Он потерял ее, потому что мучился из-за гибели брата, заглушал муку работой, а для жены не находил времени. Не важно, как она ушла. Лиз не виновата. Вот почему он до сих пор желает ее.

В другом конце комнаты горел слабый свет. Он, видно, забыл погасить ночник. Повернув голову, Кейн увидел Лиз. Она сидела в кресле и смотрела на него.

Он облизнул пересохшие губы. Она так красива! Как фея… Длинные черные волосы, белая, как алебастр, кожа. На ней брюки и футболка. Он понял, что она выключила кондиционер. Вероятно, потому, что его знобило.

И все-таки как она оказалась в его спальне? Они же развелись три года назад.

– Почему ты тут? Как ты тут оказалась?

– Я твоя служанка. Забыл?

– Моя… служанка?

– Твоя секретарша поручила «Веселым служанкам» уборку твоего дома. Раз в неделю.

Он закрыл глаза и опять лег.

– Да, я вспомнил.

– Тебе было очень плохо, когда я приехала сюда в пятницу утром.

– В пятницу утром? – Он резко сел и охнул от боли в мышцах. – Какой сегодня день?

– Утро субботы. Успокойся.

Он впился в нее взглядом:

– Ты была тут всю ночь?

Лиз кивнула:

– Тебе было очень плохо. Я не могла тебя так оставить.

Он откинулся на подушки:

– Благородная Лиз.

– Именно поэтому люди пускают меня и моих работниц в свои дома для уборки. Моя репутация бежит впереди меня.

Он услышал в ее голосе улыбку и подавил волну воспоминаний.

– Думаю, я должен тебя поблагодарить.

– Ради бога!

– И кажется, извиниться за непристойные ласки.

– О, так ты помнишь?

На сей раз она рассмеялась. Мягкий звук достиг его, расслабил, навеял грусть о потерянном. Лиз больше не с ним… Он сам во всем виноват. Он чувствовал себя дураком, слабаком. Но он не позволит себе раскисать!

– Знаешь что? Я очень ценю твою помощь, но, мне кажется, я теперь справлюсь и сам.

– Ты меня выгоняешь?

– Я тебя не выгоняю. Я тебя освобождаю. Считай, что тебя выпустили из тюрьмы.

– Хорошо. – Она встала, взяла свою книгу и пошла к двери. Но у порога остановилась и внимательно посмотрела на него: – Ты уверен?

Кейн и не ждал от нее ничего, кроме полной самоотдачи. И почувствовал себя еще хуже. Он попытался улыбнуться:

– Совершенно. Я чувствую себя превосходно.

– Хорошо. – Она открыла дверь и вышла.

Кейн опустил голову на грудь. По воле судьбы он свалился с гриппом как раз в тот день, когда Лиз пришла делать уборку. Его реакция на нее показала, что встречаться с ней, даже как с приходящей домработницей, не стоит. Он будет снова и снова вспоминать и тосковать о невозвратимом.

Было пять часов, когда Лиз наконец легла в кровать. Элли позвонила около одиннадцати напомнить, что они должны пойти на пляж с Амандой Грей и ее детьми – той самой семьей, для которой они на прошлой неделе готовили один из домов «Истинного друга».

Лиз выбралась из-под одеяла и пошла в душ – приходить в себя. Потом надела шорты и майку в сине-белую полоску поверх белого купальника и поехала к временному жилищу Аманды. Маленькая синяя машина Элли уже стояла у дома. Лиз выбралась на жару и пошла вокруг дома к задней двери.

– Миссис Харпер! – Трехлетняя дочка Аманды радостно бросилась навстречу Лиз, и та замерла.

Лиз была среди тех, кто встречал Аманду и ее детей в этом доме, но только сейчас осознала, что ее ребенку могло быть столько же лет, сколько Джой…

Ее ребенку!

Сердце ее сжалось. Сейчас у нее мог бы быть ребенок. Но она его потеряла. И мужа потеряла. Потеряла все в одно мгновение.

Она сглотнула слезы. Приступ жалости к себе не был неожиданным. Но он был не к месту. Джой связалась у нее в голове с потерянным ребенком потому, что Лиз слишком много времени провела с Кейном. Но предаваться тоске не обязательно. Это было три года назад. Она лечилась. И пусть она ощущает потерю каждой клеточкой своего тела, но тем не менее надо идти вперед.