Весь Кир Булычев в одном томе (СИ) - Страница 3998

Директор набрал областной номер и стал проверять: что за «А.Д.», где базируется, как у них там с финансами. И так далее. Узнал он немного, но ничего предосудительного. Документы в порядке, счет в банке есть, и солидный, а то, что фирма засекречена, это с фирмами бывает. Говорили, что СП, но неизвестно, с каким западным капиталом.

В общем, куда бы директор ни звонил, ему советовали: решай сам. Дали тебе самостоятельность — вытаскивай предприятие из прорыва.

Соглашаться было опасно. Опыта изготовления больших котлов у завода нет. Но положение критическое. А тем временем слухи о заказе распространялись по заводу. Заводоуправление выстроилось шпалерами по директорскому коридору. Рабочие стояли у ворот безмолвного цеха.

Директор никому ничего не сказал. Прошел сквозь строй и сел в машину.

Ночью директору приснилось два сна.

В первом явилась покойная мама.

— Коля, голубчик, — говорила она, склоняясь к директору, как к маленькому. — Не соглашайся. Лучше с протянутой рукой сидеть на паперти, чем служить врагу человеческому. Сам черт приходил к тебе! Откажи!

Потом в сонном воображении директора возник его дядя Савелий, известный в свое время мерзавец и доносчик.

— Колюня! — кричал он. — Не соглашайся. Нам хуже будет.

— Кому вам? — спросил директор.

Дядя был страшно исхудавшим, со следами побоев и ожогов на лице.

— Подумай, и ты тут будешь, со мной рядом! В одном строю.

Потом возникла ухмыляющаяся зеленая рожа шустрого заказчика.

— Представление закончено, — сказала рожа. — Ты не имеешь права ставить личные интересы выше общественных.

На этом директор проснулся — голова трещит, словно вообще не спал.

— Ты чего такой? — сказала жена.

— Отстань.

— Мне соседка говорила, что вы большой заказ получили? Госзаказ!

— Если бы госзаказ!

— Так радуйся!

— А ты в черта веришь, Маша? В черта, в потусторонний мир.

— Окстись! Мы же неверующие!

— А как ты думаешь, моя мама после смерти куда могла попасть?

— Твоя мама была добрым человеком, — сказала Марья Дмитриевна. — Она наверняка в раю.

— А дядя Савелий?

— Этот точно в аду.

— Почему же они оба против заказа?

— У тебя жар?

В объяснения директор углубляться не стал, а поспешил на бурлящий завод.

Когда в десять двадцать в кабинете возник шустрый, все заводоуправление уже подслушивало под дверью.

Директор был один. Ему хотелось задать заказчику вопросы, которые задают только наедине. Заказчик это понимал.

Он даже не стал спрашивать, принял директор решение или нет. Он иначе начал беседу:

— Ваша мама плохо информирована. Ею манипулируют. Она обитает далеко от нас, реальной обстановки знать не может.

Директор спросил шепотом:

— А дядя?

— Вы же знаете, каким он был мерзавцем, — ответил шустрый и снял шляпу. — Жарко здесь у вас.

Под шляпой были курчавые волосы, как у Пушкина на портретах.

Из них торчали небольшие матовые рожки.

«Не скрывается, — с раздражением подумал директор. — Обнаглел».

Он покосился на дверь. Дверь покачивалась под напором любопытных.

— Документы в порядке, — сказал черт. — У нас опыт.

— А почему тогда мой дядя возражает? — спросил директор.

— Потому что у нас сейчас жуткий дефицит котлов. Все стареет, все выходит из строя. Переполняем котлы до отказа. Все равно одновременно обслуживаем не больше семи-восьми процентов клиентуры. Рэкетиры неделями сидят в холодке, ждут очереди. И боятся, что котлов на всех не хватит. Так что перспективы перед твоим предприятием сказочные.

Тут дверь рухнула внутрь и в кабинет ввалилась бухгалтерия, отдел главного технолога, плановики — заинтересованные лица.

Директор кинул испуганный взгляд на черта, но тот уже снова был в шляпе и подмигнул директору — как заговорщик заговорщику.

— Хорошо, что вы пришли, товарищи, — сказал директор. — Рассаживайтесь. Начинаем работать в обстановке хозрасчета. Сейчас наш заказчик изложит вкратце требования к продукции. Будем думать вместе.

Думали вместе, смотрели техническую документацию. По проектному заданию первый котел должен был достигать двенадцати метров в диаметре, а у них там на «А.Д.» все котлы стандартные. Но высотой невелик. Полтора метра. Странный котел.

— Для какой цели? — спросил главный технолог.

— Чтобы головы высовывались, — вежливо ответил шустрый.

— Грешников, что ли, варить? — засмеялся шутке технолог.

— Вот именно, — засмеялся в ответ шустрый. — А глубже нельзя, захлебнутся в кипятке.

Директор в ужасе посмотрел на своих сотрудников, но никто не испугался. Некоторые улыбнулись, другие, кто без чувства юмора, ждали, когда можно вернуться к деловому разговору.

— А как вы будете их к себе перевозить? — спросил директор. — Двенадцать метров. Сварные.

— Перевезем, — сказал шустрый.

А дальше все говорили по делу.

Главный технолог предложил поставить на котел электронику для регулирования температуры воды, но заказчик отказался, сказал, что у них все по старинке, на дровах.

Бухгалтерша подсчитала, сколько выходит в премиальный фонд, и сказала, что недостаточно. Шустрый обещал посоветоваться с начальством. Начальник единственного цеха заявил, что придется вынести станки. Снабженец высказал мысль, что листовое железо такой толщины в кредит не дадут. И вообще не дадут.

Прошло две недели. Снабженцы раздобыли немного железного проката, станки из цеха вынесли, кузнецы уже гнули металл, сварщики проверяли горелки — все шло как надо. Как-то приехал шустрый, заглянул в цех, начал торопить рабочих, объяснять, какое ответственное задание.

— Слушай, командир, — сказал, перекрывая шум в цехе, могучий мужик Сидорчук. — Это правда, бабы говорят, что ты — черт и твоя фирма не «А.Д.», а просто ад называется?

И в цехе наступила тишина.

Оказывается, все об этом уже думали, с женами советовались, а многие видели вещие сны, но друг с другом не делились.

— Не все ли тебе равно, Сидорчук? — спросил шустрый. — Ты спасаешь родной завод, ты честно трудишься. Не все ли равно, для чего твоя продукция используется?

— Нет, — сказал Сидорчук, — не все равно. Я работаю для гуманных целей.

Все стали шуметь. Даже директор прибежал.

Договорились, что вопрос будет решаться в обстановке гласности на общем собрании трудового коллектива.

Первым вышел перед народом сам заказчик. Он снял шляпу, чтобы все видели его рога, и сказал:

— Чего нам таиться? Мы все свои люди.

— Мы тебе не свои! — крикнули из зала.

— Ты, Печкин, сегодня еще свой, а завтра будешь мой, — ответил шустрый.

Печкин замолчал, больше не перебивал.

— Я должен рассеять недоразумение, — сказал шустрый, обмахиваясь шляпой. — Долгие годы и столетия представители правящей церкви обливали меня и моих сотрудников ушатами клеветы. На нас рисовали карикатуры, нами пугали детей. Нашу благородную миссию представляли в невыгодном свете.

— Ближе к делу! — сказал Сидорчук.

— Куда уж ближе. Кто мы такие?

— Черти, — сказала какая-то женщина.

— Пускай черти, — согласился шустрый. — Мы продолжаем дело, которое на вашем свете делают правоохранительные органы. Мы — санитары человечества. Мы вынуждены веками иметь дело с худшими представителями человеческой цивилизации, наказывая их, перевоспитывая, стараясь перековать их закоренелые души в настоящие, чистые, благородные.

— А что, у вас тоже сроки дают? — спросил Сидорчук.

— А как же иначе? Не вечно же в котле греться?

— А какие?

— Бывают и большие, — сказал шустрый. — Недавно мы в чистилище Пилата передали. Две тысячи лет отбыл. А иногда, — шустрый повысил голос, чтобы перекрыть шум зала, — и полгода хватает.

— Называйте вещи своими именами! — закричал Алик Хренов из ОТК. — Вы же применяете жестокие пытки!

— Только за дело. И, кстати, не мы решаем, кого нам передадут на воспитание, а кого сразу в чистилище. Наше дело работать. А для этого нужны нормальные условия. Чтобы не сидело в каждом котле по сто человек, строгость должна быть разумной.