Вервольф - Страница 40

Мактавиш приостановился, раздумывая о том, как быстро ему удастся выхватить пистолет и взвести курок. Штейн тоже замедлил шаг и повернулся к нему. Он был на дюйм ниже генерала, но отличался шириной плеч и толщиной шеи, которые свидетельствовали о том, что он занимается атлетизмом. Генерал зашагал дальше.

– В Польше, в одном из лесов недалеко от границы с Чехословакией, скрывался отряд хорошо вооруженных местных партизан, – продолжил Штейн. – На его ликвидацию наше командование послало зондеркоманду. Те, конечно, уничтожили партизан, но ночью в лесу подверглись нападению какого-то неизвестного агрессивного существа, как говорилось в докладе. Погибли несколько солдат, причем один из них буквально был разорван на куски. Лейтенант, командир зондеркоманды, утверждал, будто лично выпустил в существо пять пуль и попал, но это не оказало на него никакого воздействия. Он клялся, что был уверен в точности стрельбы и своих солдат, которые выпустили никак не менее восемнадцати пуль. – Вот тут-то в эту таинственную историю и вмешалось СС, – с воодушевлением рассказывал он. – Меня в Берлин вызвал лично фюрер. Я тогда был всего лишь гауптштурмфюрером. Фюрер очень заинтересовался теми возможностями, которые могли открыться после поимки этого существа.

–  Штейн, а почему остановились на твоей кандидатуре? Они поравнялись с автомобильной стоянкой и прошагали мимо человека, продолжающего бессмысленно убирать падающий снег.

– Потому что я до войны был историком, занимался историей науки и, кроме того, изучал фольклор и традиции нашей великой Германии. Меня откомандировали в этот район, я взял солдат и прочесал весь лес, но не нашел ничего особенного. Тогда я допросил жителей окрестных деревень. Кое-кто из крестьян упоминал о каком-то оборотне, но в то время я не придал этому значения. Мне оставалось одно...

– Что же? – резко спросил его Мактавиш.

– Да ладно, бросьте, генерал, – махнул рукой Штейн. – Мне ведь известно, что вы после войны служили в САС – английском спецназе, и я знаю, чем он занимается. Не надо корчить из себя святого, на моем месте вы поступили бы точно так...

– Оставим на время меня. Что сделал ты?

– Я со своими солдатами взял десятка полтора местных жителей и привязал их к деревьям в том месте, где на нашу зондеркоманду напало это существо. Перед этим мы их э-э-э ... немного порезали, чтобы тому был слышен запах крови. А сами мы засели в засаде, я распределил солдат повсюду – под кустами, за деревьями и даже сверху на них. Так часто делают на охоте – когда выслеживают хищника, то приманивают его на живую добычу.

– Здесь ты не прав, – перебил его Мактавиш.

– В чем же я не прав?

– В том, что я на твоем месте так бы не поступил.

Штейн пожал плечами.

– В первую ночь ничего не произошло, только одна женщина умерла от потери крови. Однако на вторую случилось то, что я и предвидел. Тогда как раз наступило полнолуние. Так вот, ровно в полночь на одну из окровавленных девушек напал какой-то зверь и разорвал ее на месте. Мы были готовы к этому и, когда зверь немного насытился, мы кинулись к этому месту со всех сторон и набросили на существо стальную сетку. В темноте нам не удалось даже толком рассмотреть его, оно было похоже на огромного волка.

Зверь выл, рычал, яростно сопротивлялся и убил двух моих солдат, а одного тяжело ранил своими длинными клыками. Но толстую сетку ему все равно разорвать не удалось. Но самое невероятное начало происходить на рассвете, когда зверь стал превращаться в человека. Я лишился дара речи, когда увидел, как волчья шкура уступает место человеческой коже, существо как будто съеживается, уменьшается в размерах и перевоплощается в обыкновенного мужчину. Оказалось, что это – русский, он бежал в Польшу, чтобы избежать призыва в армию. Ну как вам нравится моя история, генерал?

– Очень занятно, – пробормотал Мактавиш.

– Я заметил еще одну интересную особенность – на нем сразу стали заживать раны, которые мои солдаты нанесли ему во время ночной схватки. Не осталось ни единой раны, ни синяка, ни царапины. Тело стало, словно у новорожденного...

– Ну и что было потом?

– Я допросил русского, но, откровенно говоря, ни черта не понял из его объяснений, а пытки пока решил не применять.

– А что случилось с людьми, которые послужили приманкой?

Штейн пожал плечами с безразличным видом.

– Их продолжали держать на тот случай, если русский снова превратится в зверя, чтобы скормить их ему. Так и произошло на следующую ночь. Однако мы предвидели это и собрали за день клетку из толстых стальных прутьев, в которую поместили пленника.

Когда тот начал перевоплощаться, мы бросили ему в клетку одного из жителей и он сразу же разодрал его, как кошку.

Но в то же время произошло еще одно необычное событие. Как я уже говорил, во время первой схватки со зверем, когда мы набрасывали на него сетку, был ранен один из наших, молодой роттенфюрер. Так вот, в течение дня его состояние намного улучшилось, но когда наступила ночь, он тоже стал превращаться в гигантского волка и загрыз одного из солдат, который имел неосторожность подойти к нему.

Он убежал в лес, мы искали его целую ночь, но не могли нигде обнаружить – существо обладало повадками дикого зверя. Только на следующий день роттенфюрера нашли – совершенно голого, измученного, израненного в драках с лесными хищниками. И тут случилось самое удивительное: буквально в течение двух часов его раны – даже самые глубокие – зажили. Я пытался его допросить, но он ничего не помнил, говорил лишь, что очень хочет спать... У меня сложилось впечатление, что пережитый шок почти напрочь отбил ему память. С русским было по-другому, тот мог вспомнить, что происходило с ним в зверином облике, да и уставал он не так сильно.

На следующий вечер роттенфюрера поместили в такую же клетку, как и русского. Ночью оба они превратились в зверей. Каждому из них бросили по здоровому мужчине из местных крестьян, которые тут же были разорваны на части. Мы были готовы к этому, установили вокруг клеток освещение и засняли происходящее на пленку. Дело в том, что днем мне – мне! – позвонил сам фюрер и приказал прибыть на следующий день к нему в Берлин с фильмом...