Верный садовник - Страница 6

– Привет, Сэнди, – поздоровался Джастин.

– Привет.

– Как я понимаю, этим утром мы не собираемся. Возникли проблемы?

«Знаменитый прекрасный голос, – подумал Вудроу, – отмечающий все нюансы, словно каждый ему внове. Поблекший от времени, но по-прежнему очаровывающий, если обращать внимание на тональность, а не сущность. Почему я так презираю тебя, собираясь кардинально изменить твою жизнь? С этого момента и до конца дней твоя жизнь разделится на два периода, до того как и после того, точно так же, как уже разделилась моя. И почему ты не снимаешь своего гребаного пиджака? Ты, должно быть, единственный сотрудник Министерства иностранных дел, который заказывает летние костюмы у портного». Тут Вудроу вспомнил, что и сам в пиджаке.

– Полагаю, у тебя все в порядке? – спросил Джастин. – Глория не жалуется на эту жуткую жару? Мальчишки здоровы?

– У нас все хорошо. – Пауза. – И Тесса на севере? – предположил он, все еще надеясь, что произошла чудовищная ошибка.

Джастин сразу растаял, так случалось всегда, если кто-то упоминал Тессу в его присутствии.

– Да, она в отъезде. Ее работа в благотворительных организациях не прекращается ни на минуту, – Джастин словно благодарил за это и ООН, и все прочие учреждения, спешащие на помощь голодным и несчастным. – Ко дню нашего отъезда она спасет всю Африку, если и дальше будет работать в таком темпе.

– А чего она поехала на север? – Сэнди все хватался за соломинку. – Я думал, что у нее хватает дел в Найроби. В трущобных районах. В Кибере, не так ли?

– Да, она трудится не покладая рук, – с гордостью ответил Джастин. – Ночью и днем, бедняжка. Делает все. Подтирает младенцам задницы и объясняет заключенным их гражданские права. Большинство из ее клиентов, разумеется, женщины. Им она, конечно, очень помогает, а вот их мужчинам ее помощь определенно не нравится, – мудрая улыбка. – Права на собственность, развод, причинение физического вреда, принуждение к выполнению супружеских обязанностей, обрезание девочек, безопасный секс. Полный набор, изо дня в день. Теперь ты понимаешь, почему их мужья немного нервничают, не так ли? Я бы тоже нервничал, если бы принуждал жену к выполнению супружеских обязанностей.

– А что она делает на севере? – настаивал Вудроу.

– Это известно одному богу. Спроси дока Арнольда, – добавил Джастин подчеркнуто небрежно. – Арнольд – ее гид и наставник в здешних делах.

«Так, значит, он разыгрывает эту партию, – думал Вудроу. – Легенда, которая устраивает всех троих. Арнольд Блюм, доктор медицины, духовный наставник, черный рыцарь, защитник в джунглях гуманитарной помощи. Кто угодно, но не любовник, о котором знают, но терпят».

– Куда именно она уехала?

– Локи. Локикоджио, – Джастин устроился на краешке стола, возможно, подсознательно имитируя беззаботную позу Вудроу у двери. – Сотрудники «Мировой продовольственной программы» устроили там курсы по проблемам взаимодействия личности, семьи и общества. Можешь себе такое представить? Вертолетами привозят ничего не подозревающих деревенских женщин из Южного Судана, наскоро знакомят с принципами Джона Стюарта Милла и отправляют обратно. Арнольд и Тесса поехали поглядеть на это действо. Везунчики.

– Где она сейчас?

Вопрос этот Джастину определенно не понравился. Возможно, именно в тот момент он понял, что болтовня Вудроу чем-то обусловлена. «А может, – подумал Вудроу, – не жаловал он вопросы о Тессе, на которые сам не знал ответа».

– Наверное, возвращается в Найроби. А что?

– С Арнольдом?

– Скорее всего. Он бы не оставил ее там.

– Она связывалась с тобой?

– Со мной? Из Локи? Каким образом? Телефонов там нет.

– Я подумал, что она могла воспользоваться радиопередатчиком какого-нибудь агентства. Другие так делают.

– Тесса – не другие, – Джастин нахмурился. – У нее принципы. Она не будет тратить без надобности деньги доноров. Что происходит, Сэнди?

Джастин соскользнул со стола, вышел на середину комнаты, заложив руки за спину. А Вудроу, глядя на симпатичное лицо и седеющие черные волосы, на которые теперь падал солнечный свет, вспомнил волосы Тессы, тоже черные, но без седины и гораздо более длинные. Вспомнил, как впервые увидел их вдвоем, Тессу и Джастина, только что поженившихся, почетных гостей на вечеринке, устроенной послом по случаю их прибытия в Найроби. Вспомнил, как вообразил, шагнув навстречу, чтобы поздороваться, что они – отец и дочь, а он сам – претендент на ее руку и сердце.

– Когда ты говорил с ней в последний раз? – спросил Вудроу.

– Во вторник, когда отвез их в аэропорт. В чем дело, Сэнди? Если Арнольд с ней, беспокоиться не о чем. Она будет делать все, что ей скажут.

– Как, по-твоему, они могли поехать на озеро Туркана, она и Блюм… Арнольд?

– Если они достали машину и у них возникло такое желание, почему нет? Тесса любит дикую природу, очень уважает Ричарда Лики, и как археолога, и как достойного белого африканца. Лики открыл там клинику. Возможно, Арнольд поехал туда по делам и взял с собой Тессу. Сэнди, с чего такие вопросы? – в голосе Джастина слышалось негодование.

Когда он наносил смертельный удар, Вудроу не оставалось ничего другого, как наблюдать за изменениями выражения лица Джастина, причиной которых были его слова. И он увидел, как исчезли последние остатки юности, а симпатичное лицо скукожилось и затвердело.

– Нам сообщили о том, что белая женщина и шофер-африканец найдены на восточном берегу озера Туркана. Мертвыми, – начал Вудроу, сознательно не употребив слово «убитыми». – Автомобиль принадлежал владельцу отеля «Оазис-лодж». Он же предоставил и водителя. Владелец отеля утверждает, что опознал в женщине Тессу. Он говорит, что она и Блюм провели ночь в «Оазисе», а утром отправились на раскоп Ричарда Лики. Блюм исчез. Они нашли ее ожерелье. Которое она всегда носила.

«Как я мог это знать? Почему я выбрал именно этот момент, чтобы показать, что в курсе таких интимных подробностей ее жизни!» Вудроу продолжал наблюдать за Джастином. Живущий в нем трус хотел отвести взгляд, но для сына военного подобное было немыслимо, все равно что приговорить человека к смерти, а потом не явиться на его казнь. Он наблюдал, как широко раскрылись глаза Джастина, от обиды и разочарования, так, будто верный друг ударил его в спину, потом закрылись, словно тот же друг вышиб из него дух. Он наблюдал, как красиво очерченные губы разошлись в беззвучном крике боли, затем плотно сжались, превратившись в узкую бледную полоску.