Вернуться домой - Страница 16

Кстати, Улан-Батор его миновал, до сих пор работает в Париже. Звонок из посольства раздался дня через три после встречи «в верхах». Сдали в посольство все, что нужно для оформления выезда, определились с датой вылета. Затягивать не стали, не дай Бог что изменится и ветер подует в другую сторону…

— Ну вот, молодой человек, прошло чуть больше часа, а вы почти все знаете о наших семьях, — жена вновь подхватила нить разговора.

Такие задушевные, откровенные разговоры, наверное, возможны только в России с ее огромными просторами. В купе поезда дальнего следования под стук колес с приятным собеседником, тем более зная, что больше ты с ним никогда не встретишься. Это так располагает к откровению, почти как на исповеди.

Она тихо засмеялась.

— А у нас с вами получилось не под стук колес, а под вой турбин, но получилось!

Озорно подмигнув мне, она, как бы ни к кому конкретно не обращаясь, бросила в воздух достаточно громко:

— Так, где же наше авто?

Муж укоризненно посмотрел на нее. Сделала вид, что не замечает этого взгляда, но заметила, как заметался за стойкой «интуристовский» Жорка. Добавила шутливо, более громко, крылатую фразу: «Карету мне, карету!»

Моя диспозиция на диванчике позволяла мне хорошо видеть входную дверь в наш отдел. Сквозь застекленный простенок я увидел, как к «парадному» крыльцу подъехала черная «Волга». С переднего пассажирского сиденья вывалилась крашеная под блондинку пышнотелая «стерва на шпильках». Эту переводчицу-гида тихо ненавидели и побаивались не только сотрудники «Интуриста», но и наши девчонки, предпочитая с ней не связываться. Уже в те годы для нас не было секретом, что все переводчики периодически пишут отчеты в «контору». Но «стерва на шпильках» отчеты не писала, она их строчила. Испортить человеку настроение или нагадить по работе было для нее верхом наслаждения. Эта мерзкая бабенка работала только с «одиночками» по классу «люкс». Я повернулся к Саше, сказал:

— По вашему велению, по «интуристовскому» хотению карету вам подали.

— Вот и хорошо, пора двигаться к теплому морю.

— Хорошо-то хорошо, да не очень.

— А что такое? — удивилась Саша.

— Вам попалась самая стервозная переводчица — пожалуйста, будьте с ней поаккуратней.

В проеме открывшейся двери появилась «виновница» разговора. Саша бросила на нее быстрый взгляд:

— Да у нее же на лице все написано! Плевать я на нее хотела, Сочи не Москва и не Питер, показывать здесь особо нечего, а на пляже она нам не нужна.

Муж удивленно повернулся к жене:

— Саша, Саша, что с тобой, что это за выражения? Ты что?

— Не сейчас, потом все объясню.

Цокая шпильками, натянув на лицо слащаво-приветливую улыбку, переводчица подлетела к нашему диванчику. Глубоко вздохнув, она уже была готова выплеснуть из себя поток приветствий и извинений за задержку, но Саша опередила ее:

— Мы прекрасно отдохнули. Молодой человек составил нам отличную компанию, за приятным разговором время пролетело незаметно. Мы готовы продолжить поездку.

Переводчица одарила меня тяжелым, как могильная плита, взглядом. Ну вот, теперь и я удостоюсь пары строчек в ее отчете. Беру в одну руку чемодан, в другую — сумку, идем к выходу из зала. Сашенька, опираясь на палку, и переводчица идут первыми. Жена, постепенно отставая, поравнявшись со мной, тихо сказала:

— Я-то, старая перечница, ляпнула ей, что мы с вами разговоры разговаривали. Вам это не повредит?

— Да я тоже плевать на нее хотел, столько лет здесь работаю. Комитетчики знают меня как облупленного, я думаю, знают обо мне больше, чем я сам о себе. Да и писали уже не раз и не два.

— Ну, тогда ладно, а то я испугалась за вас. Что-то действительно нашло на меня сегодня, отпустила вожжи.

И она тихо засмеялась. Глядя на тяжело шагающего впереди мужа, сказала:

— Сдает мой Сашок, устал. От жизни устал. Домой бы довезти. Все под Богом ходим. Ну, а если что, то я его не заставлю долго ждать. Ведь мы с ним всю жизнь как ниточка с иголочкой…

Загрузил багаж в машину. Муж Саши уже сидел в салоне. Попрощался с ним за руку. Саша стояла рядом у открытой дверцы, я повернулся к ней. Она обхватила меня одной рукой за шею и слегка притянула к себе. Чмокнула в щеку, слегка отшатнувшись, мелко перекрестила, шепнула тихо:

— Счастья тебе, сынок, и удачи!

Начала садиться в машину, но вдруг выпрямилась и повернулась ко мне.

— Будешь в Париже, обязательно навести нас, адрес ты знаешь, Сен-Женевьев-де-Буа, там тебе подскажут, нам будет приятно.

У переводчицы, стоявшей почти рядом, лицо от удивления вытянулось. Из салона машины донеслось:

— Ну и шуточки у тебя, Саша, в последнее время.

— А что я такого сказала? Чем черт не шутит, пока Боженька спит. Адрес я назвала правильный. Даже к тому времени мы с тобой его не сменим.

Все расселись по местам, машина тронулась. Мои старички принялись активно махать руками через заднее стекло «Волги». Шофер поддал газку, скрипнул резиной на повороте. Сизый дымок выхлопа растаял в воздухе.

Поднялся на «парадное» крыльцо. Прикрывая ладонью огонек зажигалки, прикурил. Слева раздались шаги, подошел комитетчик.

— Приятные старички?

— Не то слово, отличные! В гости меня приглашали.

— Даже так!

— А адрес знаете какой? Сен-Женевьев-де-Буа.

Не знаю, как переводчица, а этот был начитанный, грамотный, с чувством юмора. В те годы «контора» дураков не держала. Ну, если только на комсомольской работе. Шутку понял, слегка хохотнул.

— Даже лет через двадцать адрес не сменят, так что найдешь.

Я решил схитрить:

— Вот только одно непонятно, как они умудрились попасть в Свердловск?

Он хотел закурить, уже достал из кармана пачку «БТ», но передумал, щелкнул по ней пальцем и убрал. Ответил:

— Говорят, команда была с самого верха.

И ткнул пальцем в небо. Протянул задумчиво:

— А курить надо бросать.

Повернулся и ушел в зал.

Я поднял голову туда, куда он указал. Небо было чистым-чистым, сочно-бирюзового цвета, а вот в июле и в августе оно бледное — цвета выгоревшей бирюзы. Да, команда была с самого верха. Вот только верхи у нас разные.

Глава 11

ПАРИЖ — ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Прошли десятилетия. Вспоминая сейчас все, удивляюсь, как точно они предугадали события и время. Абсолютные антиподы — комитетчик и белоэмигрантка. Да, пока Боженька спал, черт, а точнее, черти такого в нашей стране намутили! Ладно, проспал он дикие девяностые, но уже на дворе двадцать первый век, пора бы и проснуться. Правда, говорят, на Бога надейся, да сам просыпайся. Что касается времени, то и тут все совпало. Именно через двадцать лет я оказался в Сен-Женевьев-де-Буа, чтобы навестить Сашу, сделать ей приятное, как она просила когда-то.

Если быть точным, первый раз в Париже я оказался двумя годами ранее. Моя фирма работала на ярмарке «Фуар-де-Пари» под патронажем «Росэкспоцентра». Прилетели за день до открытия. Улетали на следующий день после закрытия. Так что времени не было даже на осмотр города, не говоря уже о чем-то еще. На ярмарке я случайно познакомился с очень своеобразным, интересным человеком. Узнал о его судьбе и жизни, похожей на скрученный с жуткой силой жгут. Уверен, что узнал о нем не все. Мужчина назвался Николаем, но тогда я не был уверен, что это его имя. Он даже не делал попытки оставить адрес или телефон. Когда в последний день прощались, я уверенно сказал ему, что на следующий год, максимум через год, обязательно буду в Париже.

— Как найти тебя?

Рассчитывал, что продиктует хотя бы телефон. После небольшой паузы ответил:

— Если действительно вернешься сюда, то найти меня легко. Каждую субботу с утра и до шести я работаю на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа. Спросишь, там меня все знают.