Вернуть и завоевать, или Курортный роман с продолжением (СИ) - Страница 13

— Что это за место? Где мы?

— Мы у меня дома, — проговорил мужчина, вышел из машины и открыл ей дверь. — Выходи, Анна.

ЧТО?!

У нее слов не было, одни междометия, и те нецензурные, а потом пришла холодная злость. Она сцепила руки на груди и бросила ему в лицо:

— А знаете, Максим Алесандрович, никуда я выйду! Я лучше здесь посижу.

— Выходи, Анна, — повторил он. — Ты устала, тебе нужно отдохнуть и успокоиться.

— Подите вы к черту! — сейчас она готова была лопнуть от злости.

Полезла в сумочку за телефоном, чтобы вызвать такси, позвонить в полицию, в службу спасения, в МЧС, куда угодно! Но телефон… Как назло, разрядился. Замерцал и выключился прямо у нее в руках. Это было последней каплей. Она расплакалась от обиды и бессилия и вдруг почувствовала, что перед глазами все плывет, а ее ведет в сторону.

Краем сознания только уловила тревожный выкрик:

— Анна! Анна!

Кажется, было еще что-то… А потом он крепко прижимал ее к себе и нес куда-то на руках, но этого Аня уже не помнила.

Когда пришла в себя, Аня уже была в какой-то комнате, лежала на диване, укрытая пледом. Рядом штатив с капельницей, женщина в медицинском костюме. Ей вызвали неотложку? Из соседней комнаты доносились мужские голоса.

— Что происходит? — спросила Аня шепотом.

— Как вы себя чувствуете? — медсестра сразу склонилась к ней с фонендоскопом, а потом стала мерить давление.

Честно говоря, чувствовала себя Аня неплохо, если не считать того, что ее знобило. Но вся эта ситуация нервировала.

— Сносно, — выдавила она, пытаясь прислушаться к мужским голосам.

— Хорошо. — медсестра кивнула и стала возиться с медицинским кофром.

А Аня хотела встать, но та тут же повернулась к ней и сказала:

— Лежите, лежите, не надо вставать.

Собрала кофр и вышла из комнаты.

И почти сразу там замолчали, разговор прекратился. Потом послышались шаги.

***

Все должно было сложиться иначе.

Этот разговор. И особенно упоминание Пинского. Максима выбесило упорное желание Анны оттолкнуть его. Наверное, потому он и не сдержался.

У нее началась истерика, она заплакала. Максим прекрасно знал, что женские слезы — способ манипулирования, и никогда этот способ с ним не работал. Но он смотрел, как она судорожно сжимает гаджет в руках и у нее текут слезы, и ощущал боль, как будто острое лезвие резало его на пласты.

А потом она стала сползать в обморок.

В тот момент он испытал самый настоящий страх. Какой смысл быть сильным мужчиной, если у тебя на руках девчонка без чувств, и ты не знаешь, ни что с ней, ни как помочь. То короткое время, пока к нему примчалась из клиники неотложка, показалось ему вечностью. Он принес девушку в дом. Уложил на диван, укрыл и ждал, ждал, ждал, а судорожное атавистическое чувство заставляло сжиматься сердце.

Когда наконец приехал врач, Максим уже был на взводе. А тот с порога, еще не увидевши девушку, начал:

— Что случилось опять?

Он заставил себя говорить спокойно.

— Обморок.

— Обморок? — мужчина прошел в дом, знаком показывая медсестре идти в комнату, где лежала Анна. — Как это произошло, опишите.

Он мог бы промолчать. Но все же сказал:

— У нее была истерика.

— Истерика? — врач воззрился на него.

Максим и без того чувствовал себя отвратительно, не хватало только осуждения! Тот, похоже, понял, придержал при себе свое мнение. Но неприятно было все равно. А пауза, возникшая в разговоре, только усугубляла это чувство. Наконец врач вытащил блокнот, стал что-то записывать быстрым неразборчивым почерком, бросая короткие отрывистые фразы:

— Постарайтесь избегать сильных стрессов. Препараты я выпишу. Нужно следить, чтобы она не переутомлялась. Свежий воздух, витамины. Положительные эмоции. Сейчас уже поздно, завтра подберем диету.

Оторвал листок и положил на стол.

И почти сразу вслед за этим вошла медсестра, сообщила, что девушка пришла в себя и что-то еще на том специфическом кодированном языке, который так любят все медики. Волошин терпеть не мог все эти медицинские термины, они вызывали у него чувство ущербности. Понял только одно — состояние удовлетворительное. Дальше — все.

Дальше он сам.

— Держите меня в курсе, — устало проговорил врач, по времени сейчас уже был поздний вечер.

Максим проводил его и медсестру, а потом пошел к ней.

***

Снаружи послышались удаляющиеся шаги, а потом тишина. Стало жутковато, Аня постаралась выдохнуть тревогу и начала осматриваться, куда вообще попала. Просторная комната, сдержанный дизайн, светлые тона в отделке и на контрасте — черное. Мебель была без всяких вычурностей, но дорогая даже на первый взгляд. Ничего лишнего. Такой… типично мужской интерьер.

У хозяина этого всего хороший вкус. И это очень хорошо, а у нее большие проблемы. Ей хотелось закрыть глаза и как в детстве сказать: «Я в домике». Но сколько бы она ни пыталась закрыть глаза, проблема все равно не исчезнет.

Она ведь понимала, где находится. У кого. Что это его дом.

Но оставалась еще надежда, что все-таки нет. Хотелось всеми силами уцепиться за нее, но это тоже было плохо. Потому что оказаться ночью одной в незнакомом месте — довольно с нее приключений.

А в голове хоть и прояснилось, но еще немного гудело после обморока. Хотелось есть. В конце концов, сидеть пассивно стало невозможно. Но только Аня собралась встать, откинула плед и спустила ноги на пол, как снова донесся шум шагов. В этот раз кто-то приближался.

Мороз по коже. Она застыла, чувствуя, как ее заливает холодом, и на секунду зажмурилась. Но увы, смысла не было закрывать глаза и прятать голову в песок. Если это тот, о ком она думает…

Положение было глупое до крайности!

Аня стала судорожно искать взглядом сумку и туфли. Туфли обнаружились у дивана сбоку, а ее сумка лежала на столике. Она быстро втиснула ноги в туфли, схватила сумку, спрятала за спину и замерла, стараясь не дышать. Потому что шаги теперь слышались совсем близко.

Наконец в дверном проеме показался мужчина. И Аня осела на диване, чувствуя, как сердце подскакивает к горлу, а потом просто ухает куда-то вниз.

Это был он. Максим Волошин.

Долгую секунду они смотрели друг на друга. Наконец мужчина шагнул в комнату, а она дернулась, защитным жестом, выставляя вперед руку. Он остановился на месте и нахмурился, губы сложились в какую-то нехорошую складку. Не знай Аня, что этот человек неспособен ничего чувствовать, решила бы, что ему больно.

Но вот он отвел взгляд и начал:

— Анна.

Этот низкий твердый голос… Она непроизвольно вздрогнула и зябко повела плечами, сгоняя нервную дрожь. Он ведь даже не смотрел в ее сторону, но отреагировал мгновенно:

— Успокойся.

Быстрый, режущий взгляд поверх очков. Он снова отвел взгляд, а ее бросило в жар. Между ними сразу повисло напряжение, казалось, его энергетика заполнила всю комнату и наэлектризовала воздух. Дрожь скользнула по позвоночнику, а маленькие волоски на руках встали дыбом. Мгновенный эффект. Как будто она одна в клетке с огромным хищником.

Ведь это уже было однажды. Память услужливо подсовывало самые горячие и стыдные моменты. Чего ей стоило давить это все в себе.

Но сейчас надо было сосредоточиться.

Повисла звенящая напряжением пауза, наконец Волошин проговорил:

— Тебе нельзя нервничать.

Наверное, надо было высказать ему все, но Аня смогла только выдохнуть:

— Что, простите?

А он резко подался к ней, потом тряхнул головой и отвернулся.

— Завернись в плед, — бросил отрывисто и двинулся к выходу из комнаты. — Я принесу чай и бутерброды.

Что это сейчас было? Аня осела на диване, казалось, что из нее выпустили весь воздух.

***

Врач сказал — избегать сильных стрессов. Препараты. Чтобы она не переутомлялась. Витамины, свежий воздух. Все это Максим готов был обеспечить. Хоть луну с неба, лишь бы она успокоилась. Что угодно, лишь бы снова увидеть ее улыбку, так бесившую его когда-то.