Веревка из песка - Страница 5

Не раскрывая губ, углом рта стоявший рядом Захар Захарович гневно поинтересовался:

– Опять твои примочки, мерзавец?

– Чуть что, сразу Колосов! – фальшиво проныл Дима.

Пошел занавес. Захар Захарович, не глядя на Диму, руководяще распорядился:

– Жди меня в буфете. Есть разговор.

После спектакля публику в буфет не пускали. Дима взял бутылку пива и один устроился за угловым столиком.

В буфет вошли четверо во главе с Захаром Захаровичем. Бородатый, косолапый интеллигент в нелепой курточке, высокий, в летах (но на вид не старик) господин в распахнутом плаще с тростью через руку и сногсшибательная дама в легкой собольей пелерине. Захар Захарович поискал глазами, нашел кого надо и кивнул:

– Вон он, мой растреклятый ученичок!

Все четверо направились к Диме. Он, поспешно допив пиво, вежливо поднялся. Стоял, во все глаза рассматривая приближавшуюся даму.

– Знакомься, – сурово предложил Захар. – Ирина Игнатьевна, ее супруг Иван Александрович и, наконец, Гера, Геральд Иович Максимец, мой дружок и твой адвокат.

Во время представления Иван Александрович по-хозяйски уселся за стол, положил подбородок на рукоять драгоценной своей камышовой трости и полуприкрыл глаза. Сейчас он был похож на вздремнувшего удава из мультика. Дослушал Захара и не согласился:

– Он мой адвокат, Захарыч, – в слове «мой» звучало право собственника.

– Ваня… – укорил его Геральд Иович.

Прерывая возникшую неловкую паузу, Дима бойко предложил:

– Вы рассаживайтесь, а я мигом пивка принесу.

Иван Александрович оторвал подбородок от рукояти трости, приоткрыв одно веко:

– Как говаривали в дни моей молодости, кто пьет пиво, тот ссыт криво…

– Иван Александрович… – грудным сопрано осудила его Ирина Игнатьевна.

Иван Александрович, не оборачиваясь (он сел спиной к стойке) три раза отчетливо ударил тростью по столу. Неизвестно как, но буфетчица оказалась рядом с ними почти мгновенно.

– Слушаю вас, – пропела она с подобострастным оскалом-улыбкой.

– Значит так, голубка моя сизокрылая… – Он глазами пересчитал присутствующих и продолжил: – Четыре бутылки шипучки и фруктишек разных, которые у тебя найдутся. На банкет нас Захарыч не пригласил, но мы люди не гордые, скромненько отметим его успех в узком кругу.

– Иван… – теперь пришла очередь Захара Захаровича укорять большого друга.

…Дима умел вскрывать шампузею всухую, с малым пуком, но на этот раз из первой бутылки устроил праздничный фонтан. Слегка в стороне от стола. Остатки разлил по фужерам.

– Можешь, – одобрительно заметил Иван Александрович.

– Я все могу, – скромно сообщил Дима.

– В том числе и попадать в идиотские и опасные переделки, – злобно добавил Захар Захарович.

Настало время вступить в разговор Геральду Иовичу:

– Мне Захар все изложил в подробностях. В шахматах это так называемое патовое положение, – начал он, глядя на Диму. – Твердых доказательств у обвинения нет и быть не может. Дореволюционный суд присяжных в подобных случаях выносил забавный вердикт: оправдать, но оставить под подозрением…

– Об этом ты с Димой поговоришь в другое время, – прервал адвоката Иван Александрович. – А сейчас мы побеседуем о королях и капусте.

– Сначала о зеленой капусте, а потом о королях, – уточнил Захар Захарович и сам посмеялся своей шутке.

– Ох, и меркантильный же ты, Захарыч! – осудил его Иван Александрович.

– А ты думаешь, что настоящую студию я смогу организовать за бесплатно?

– Какую студию?! – вскинулся Дима.

– Хочу иметь свой театр-студию молодого актера. Старые пердуны мне неинтересны, – Иван Александрович повернул личико к Захару, осклабился. – За исключением Захарыча, который, как древо жизни, вечно зеленеет.

– А кого вы в этот театр возьмете, Захар Захарович? – быстро спросил Дима.

– Пятерых из предыдущего выпуска, человек шесть-семь с нашего курса.

– А меня?

Захар не успел ответить, снова вмешался Иван Александрович:

– Может, ты и вправду, гений, как сегодня кричала та девчушка? Вроде Кина, гений и беспутство, а?

– Чего-чего, а беспутства у нас достаточно, – проворчал Захар.

– В финале сегодняшнего спектакля Дмитрий был весьма выразителен, – не то куснула, не то восхитилась Ирина Игнатьевна.

Иван Александрович грустно глянул на нее:

– Еще бы! Эдакий Шварценеггер!

– Иван Александрович! – взмолилась Ирина Игнатьевна.

– Играть мускулатурой ты можешь, это мы видели, – Иван Александрович хватким взглядом изучал Диму. – А по-настоящему играть?

– Захару Захаровичу виднее, – скромно ответил Дима.

– Помимо программы мы без особой афишки всем курсом репетируем всуе упомянутого тобой Дюма. Хочется дьявольской интриги, шизофренических страхов и ужасов, открытого темперамента в ликующем актерском беспределе…

– Надо полагать, «Нельская башня», – перебил догадливый Иван Александрович. – И наш Дима в роли Буридана?

– Излишне ты образован и проницателен для олигарха, – недовольно заметил Захар.

Вторую бутылку Дима открыл без фейерверков. Разлил по фужерам и произнес тост:

– За будущий театр.

– Спокойнее, деточка, – остановил его Иван Александрович. – Нельзя за будущее. Сглазишь.

– Тогда за Диму в роли Буридана. Ведь он уже репетирует, – решила Ирина Игнатьевна.

– Как там в финале у Дюма? – Иван Александрович посмотрел на Диму. Вспомнил: – Здесь нет королевы и первого министра. Здесь только двое убийц.

– Шутки у вас, боцман! – разозлился Захар.

– Извини, Дима, – искренне повинился Иван Александрович. – Вот ведь память! Совсем забыл…

– Память у тебя лошадиная, – вставил Захар.

– Та девушка, наверное, заждалась, – вдруг вспомнил Иван Александрович. – Ты иди, обрадуй ее… А мы здесь еще по-стариковски потолкуем.

Геральд Иович протянул Диме свою визитку и добавил:

– В любой день недели с трех до пяти. Лучше всего послезавтра. Я вас жду. Посоветую, как с юридическими крючкотворами себя вести.

Дима с поклоном принял карточку и вежливо удалился.

– Буридан… – сказал Иван Александрович. – А не молод он для Буридана, Захарыч?

Она и вправду ждала. В черном, длинном в талию легком пальто она гляделась молодой интеллигенткой. И ждала чинно: скромно стояла в стороне от главного театрального антре. Увидела его, пошла навстречу.

– И как у меня получилось? – спросила она невинно.

Дима взял ее за плечи, посмотрел в веселые глаза:

– Ольга, ты всегда такая отвязанная?

– He-а. Иногда устаю.

– Устань на сегодняшний вечер. Сможешь?

– Пожалуйста. – Она взяла его под руку. – Конец мая, а такая холодина. Ты не находишь?

– Нахожу, – тупо, от неожиданности вопроса, ответил он.

– Но метеорологический профессор по НТВ обещал в скором времени резкое и долговременное потепление. Тебя это радует?

Нет, ему пока не совладать с райкинскими трансформациями лихой московской девицы. Или дамочки? Отвязанная приблатненная герла в ментуре, разумно четкая в беседе за столом кафушки, испуганная девочка при виде рядового, малой крутизны, гоблина, воспаленная кликуша на вызовах, ловко изображающая интеллигентку вот здесь, сейчас, под дождем. Какая она на самом деле? Докопаться, дознаться, догадаться бы. Тогда бы и случился ответ на мучающий вопрос: для какой цели она зацепила его? Вряд ли польстилась на мужские стати. А первая встреча с ней – случайность, нет?

Они миновали проезжую часть и пологим бульваром поднимались к Петровским воротам. Дима приходил в себя.

– Меня радует, что ты, как законопослушная гражданка, исправно смотришь по телевизору политические и культурные новости, – подыграл ей Дима.

– Хватит, поигрались, – решила Ольга. – Как дела в институте?

– Полковник Лапин позволил себе позвонить мастеру, Захару.

– А твой Захар что?

– Уговорил самого лучшего адвоката меня защищать. А зачем защищать свидетеля? Да ладно об этом! Как вслед за О’Генри выразился Иван Александрович, поговорим о королях и капусте.