Веревка из песка - Страница 14

– И у нас дела, – солидаризировался Дима. – Родители где?

– «Гагарина» встречать пошли.

– Тогда зови в дом.

Уселись за стол, и Аня уже серьезно спросила:

– Случилось что-нибудь?

– Аня, тропка вверх за вашим домом еще существует? – не отвечая на ее вопрос, Дима задал свой.

– А как же! – с гордостью сказала Аня. – Я ее каждодневно протаптываю. Начало моего кроссового маршрута.

– К ней так, чтобы с улицы незаметно было, выбраться можно?

– Через террасу и сразу за сараем – калитка, я ее для своего удобства сделала.

Дима глянул в окно, посмотрел на неистово дымящий костер и задернул занавески на всех трех окнах:

– Я отлучусь ненадолго. Ждите меня здесь.

– Что случилось, ребята? – на этот раз уже обеспокоенно спросила Аня.

– Вовка тебе все объяснит.

– А что мне объяснять, если я ничего не знаю?

Выскочив через терраску за сарай, Дима, спрятавшись в тень его серой стены, внимательно осмотрелся. Он был невидим со стороны улицы. Свинцово-черный дым Анькиного костра весьма удачно стелился по склону Соборной горы, почти полностью закрывая малозаметную тропку. В путь. Чуть наискось – по прямой восьмидесятиградусный обрыв вообще не преодолеть – по тропке взлетел наверх. Всего-то метров сорок-пятьдесят, но запыхался. Пригнувшись, прячась за низкими кустами, Дима добрался до края обрыва и улегся на траву.

Немыслимой красоты картина открылась перед ним. С трех сторон – сияющая всеохватывающая живая Волга, вдали, за волжской водой – темно-зеленый ельник и зеленые поля, чуть сзади и справа – устье Шохонки, мостик через нее, рядом – непобедимая армада сотен разноцветных моторок и соборы, русские соборы. Собор на Левитановской горе, собор на Шарихе, собор здесь, за спиной.

А что внизу? А внизу – мерзость. Один мерзавец, в куртке, перекрывал улицу, а второй, в блейзере, с малого взгорья в бинокль рассматривал окна Анькиного дома.

Опять вода. На берегу Московского водохранилища в беседке, обвитой лозами дикого винограда, Ирина Игнатьевна принимала дорогого гостя. Дорогой гость, мужик лет между тридцатью и сорока в безукоризненном пиджаке, сидел за столиком, уставленным разнообразными драгоценными напитками, пил минеральную воду из стакана и рассеянно слушал хозяйку, неотрывно глядя на закатную дорожку, от низкого солнца спустившуюся на воду.

– Впрочем, мне кажется, – завершала монолог Ирина Игнатьевна, – да что там кажется, я почти уверена, что ему ничто и никто не угрожает, но само отсутствие Димы ставит под сомнение реализацию наших таких интересных начинаний. – Завершив самозабвенное токование, она глянула на стакан в руке гостя. – Так и ничего не выпили. Не считаете возможным быть настоящим моим гостем?

– Воду-то пью, – не очень вежливо ответил гость.

– Ну а коньяку, виски?

– В завязке.

– А вы… – начала было Ирина Игнатьевна, но он ее перебил:

– Не ужасайтесь. Я не запойный. Просто слегка подрастерял за последнее время физическую форму, поэтому приходится отказываться от некоторых радостей жизни.

– Я и не собиралась ужасаться. Вы не поняли меня, Георгий… Можно, я буду называть вас так, без отчества?

– На паритетных началах. А я вас – Ириной.

– Идет! – кокетливо согласилась Ирина Игнатьевна. – Ира, Ирочка, Прусик. Молодость возвращается.

– И сразу кокетничать, Ирина. Вы достаточно молоды…

– Всего лишь достаточно?

– Вы предельно молоды. Согласны? Закрываем дискуссию и сразу о деле. Вы прелестно и в подробностях живо описали ситуацию, но мне не совсем ясна суть задания, которое вы намерены мне предложить. Короче – что я должен сделать по вашему поручению?

– Неужели вы, опытный детектив, не поняли, что я хочу?

– Не понял. Объясните мне, тупому. По пунктам. Первое, второе, третье…

Слегка обиженная Ирина перешла на сугубо деловой тон.

– Первое: разыскать как можно скорее Дмитрия Колосова. Второе: по возможности отыскать контраргументы против косвенных улик, на которые опирается следствие. И последнее. Определить, кто и зачем садистски преследует этого молодого человека.

– Вот это по-нашему, по-советски, – похвалил Георгий. – А теперь, помолясь, обсудим некий щепетильный вопрос. Мое приглашение согласовано с вашим мужем или это милая самодеятельность?

– Я получила от мужа полный карт-бланш.

– Не сомневаюсь. Но он в курсе, чем я должен заняться? Ведь ему придется оплачивать мои немалые расходы.

– Я достаточно обеспечена, чтобы оплачивать их сама.

– Чтобы меня нанять, скопили из карманных расходов?

– Не находите, Георгий, что вы вольно или невольно мне нахамили?

– Не нахожу. В наших возможных отношениях должна быть полная ясность. Как говорится в одном старом фильме: «Малютка горой стоит за ясность».

– Вы глубоко заблуждаетесь, думая, что я существую исключительно на подачки мужа. В финансовом отношении я никоим образом не завишу от мужа-миллионера. Я, если можно так выразиться, самостоятельная экономическая единица. Мне, лично мне, принадлежит довольно крупное предприятие по производству металлической и пластиковой тары, приносящее неплохой доход. И в моих возможностях оплатить и создание нового, по-настоящему нового театра, и уж, во всяком случае, все траты по нашему с вами делу.

– Вы что, обиделись?

– Поначалу. А потом поняла, что вы меня на вшивость проверяете.

– А вы неглупая девушка, Ирина.

– Слава богу, догадались. При первом знакомстве я умным людям кажусь сытой и высокопарной идиоткой. Сначала огорчалась сему факту, потом привыкла, а в конце концов стала извлекать из этого кое-какие выгоды. – И сразу, без переходов, в лоб: – Вы согласны работать на меня, Георгий?

– Думаю, – ответил он.

– Александр Иванович считает, что вы согласитесь.

– Кстати, откуда вы знаете моего начальника-исповедника?

– Они с давних пор если не друзья, то приятели с Иваном Александровичем.

– Все родственники! Иван Александрович, Александр Иванович, – раздраженно сказал Георгий и добавил: – Дельце-то пованивает.

– Чем?

– Воняет только одно, все остальное пахнет.

– Но ведь, Георгий, навозную кучу разгребая…

– Петух-то найдет жемчужное зерно, если оно действительно в этой куче…

– Ура! Вы согласны! – перебила Ирина и, не давая ему опомниться, воскликнула: – К чертям завязку, к чертям физическую форму! Мы сейчас же выпьем за наш союз!

Она разлила коньяк из хрустального графина. Георгий не возражал, он любовался цветом дорогого напитка в последних лучах заходящего солнца. Грели в ладонях пузатые рюмки. Потом он посмотрел на нее сквозь золотистую влагу и спросил:

– Вам что, этот паренек Дима шибко нравится?

– Ничего-то вы не поняли, Георгий, – огорчилась она. – Просто хочу сделать реальностью мечту своей юности. Я ведь не скажу когда, но закончила Щуку. И пока еще не климактеричка, чтобы на мальчиков кидаться. Мне по душе много повидавшие в этой жизни мужики. Вроде вас, Георгий. За наш союз, Георгий! – повторила она.

– Шутки у вас, боцман, – пробормотал он.

– Ша! – непонятно произнесла она.

– Что «ша»? – тупо спросил он.

– Не боцман, а боцманша. Я баба, Георгий.

Они чокнулись и выпили.

Вечерело. Чтобы не мешать молодежи, родители Анны молча сидели на скамейке у крыльца.

А молодые в доме играли в подкидного дурака. Оставшись в очередной раз дураком, Вова бросил карты на стол и спросил, как всегда, нетерпеливо:

– Ну, надумал что-нибудь?

– Надумал. Твоя моторка на ходу? – спросил Дима, тасуя колоду.

– Спрашиваешь! Мы же с тобой сегодня в ночь на рыбалку собирались.

– Она «хонду» поднимет?

– Она, если поднатужится, и мой «фольксваген» поднять сможет.

– Стоит в Шохонке?

– А где же ей быть?

Аня мягко отобрала колоду карт у Димы. Теперь она тасовала, слушая разговор друзей.

– Далековато. «хонду» туда незаметно не подгонишь, – Дима был разочарован. – Тогда так: выходи на моторке к спасательной станции, а потом задами из гаража спихнешь «хонду» к воде, погрузишься и – на ту сторону. Пристроить аппарат там, чтобы не сперли, на карьере сможешь?