Верёвка - Страница 5

Хочется навести на резкость и поизучать отдельных людей? Легко! Вот вам персональные кластеры связей: у большинства людей их всего три, «семья-школа-соседи», к 30-ти годам добавляется ещё пара кластеров, но позже опять происходит спад до трёх. А вот векторы внимания: успешный человек больше общается с друзьями, несчастный – читает незнакомцев. А вот любопытные корреляции вкусов: владельцы кошек чаще увлекаются мрачной фантастикой. Ну и конечно, многие вещи можно в динамике прокрутить: скажем, частотный анализ ключевых слов в постах выдаёт периоды обострения психических расстройств – все видят на этой картинке, в чём секрет успеха рождественских распродаж?

На таких примерах связка пыльной антропологии с современными сетевыми исследованиями вышла очень впечатляющей, и Егор вышел из аудитории с целым списком новых имён, от Эмиля Дюркгейма до Джареда Даймонда. Даже Лоренца и Фарба захотелось перечитать с учетом того, что показали на слайдах той лекции. А может, всё дело было в картинках: деревья социальных графов и ёжики диаграмм удивительным образом напоминали любимый зал Палеонтологического, а весь Интернет представлялся огромной чашкой Петри…

В этой чашке у него появился и свой уголок для экспериментов: после одного летнего похода они с приятелем замутили группу “Вконтакте”, посвященную родникам и ключам. Вскоре стало ясно, что в соцсети не хватает функционала – в первую очередь, нужна была удобная интерактивная карта, лучше в виде мобильного приложения. Плюс какая-то система поощрения: те, кто описывает и наносит на карту больше родников, должны получать больше респекта и уважухи.

Приятель, учившийся на геологическом, больше интересовался самой картой, которую он собирался использовать в своей научной работе с модным экологическим уклоном: засоление грунтовых вод вследствие вырубки лесов. Егор же увлёкся сетевой антропологией. Начавшись с будничных задач по организации сайта – как упростить навигацию, разрешать ли анонимность – его наука постепенно двигалась к более тонким вопросам.

Принципиально ли человеческие ритуалы в онлайне отличаются от офлайновых, или это просто другая форма тех же ритуалов? Скажем, чтение записей в блоге понравившейся девушки – чем не аналог обнюхивания при знакомстве?

Или вот сакрализация приложений. Понятно, что машинный интеллект уже обогнал человека по многим параметрам в цифровой среде, как акула обгоняет в воде аквалангиста. Но статус “высшей силы” пока ограничен, поэтому отношения с умными машинками очень напоминают отношения язычников с разрозненными духами природы, а в роли шаманов выступают сисадмины и хакеры…

Ну и самое интересное: какой клей скрепляет сетевые сообщества, если речь не идёт о родстве, территории и прочих понятиях «своих-чужих» из физического мира? Казалось бы, логичный ответ – «общая идея». Но любой вменяемый вебмастер скажет вам, что этого недостаточно.

Более того, собственный опыт поддержки сайта-сообщества привёл Егора к подозрению, что некоторые скромные вебмастера шарят в этологии даже лучше, чем бородатые профессора университетов. В то время как раз вышла книжка голландского приматолога Франса де Вааля “Бонобо и атеист: в поисках человеческого у обезьян”. В книжке известный учёный описывал загадочный эффект: после 2005 года его студенты на лекциях стали в штыки воспринимать цитату о том, что человек по природе – злобное эгоистичное животное, а вся мораль и взаимное уважение – лишь лакировка низменных инстинктов. Однако массовые научные публикации, доказывающие врождённый альтруизм, появились позднее. Поэтому Франс де Вааль предположил, что вначале произошли какие-то изменения в обществе, а наука “просто пытается соответствовать духу времени”. Но что именно случилось в середине нулевых, отчего студенты вдруг поверили в доброту окружающих – учёный с мировым именем так и не понял.

А опытный вебмастер ответил бы сразу: именно в эти годы в интернет-сервисах стала обычным явлением ежедневная оценка действий каждого человека с помощью “плюсов”, “лайков” и прочих виртуальных поглаживаний. Общественно-полезные дела стали приносить быстрое и наглядное поощрение: родилась цифровая карма. Вебмастер даже назвал бы эту “лайкировку” новым этапом развития нравственности человека будущего… но вот тут его мог бы щёлкнуть по носу бородатый антрополог, который напомнил бы, что такая же ситуация усиленного позитивного фидбэка работает в религиозных общинах и сектах. Именно потому так живучи некоторые бредовые идеи: если их последователи получают больше позитивных реакций от своих единоверцев, чем одинокий желчный атеист, такое мировоззрение не разломаешь голой логикой…

После диплома Егор продолжил ту же тему в аспирантуре: вебмастер и антрополог в его голове отлично работали вместе. А вот с геологом они разругались. Предметом спора, как во многих подобных случаях, стали деньги. На популярной конференции стартапов, где они презентовали свое приложение с картой родников, геолог подружился с представителями компании-производителя минеральной воды. Вначале дядечки в дорогих пиджаках заинтересовались проектом чисто ради пиара, но тут скромный парень с геофака показал себя настоящим бизнесменом: он предложил им освоить местное производство минералки из тех соляных ключей, что размечены на карте. Зачем тащить через всю страну воду из какого-нибудь Кисловодска, если её можно качать под Москвой?

При этом всю сделку по продаже проекта он провернул без участия Егора, что было нетрудно: вся документально оформленная собственность их бизнеса состояла из домена, записанного на геолога, и приложения в Google Play, опубликованного с его же аккаунта.

Однако на конференции заметили и второго партнера. Среди визиток, попавших в карман Егора, оказалась чёрная карточка с серебряным названием пашиного агентства. На тот момент Егор ещё не знал о кидалове, которое приготовил ему геолог, и визитку взял исключительно из вежливости, чтобы побыстрее разойтись.

Но Паша напомнил о себе звонком через две недели, когда стало ясно, что вся егорова антропология превратилась в чисто теоретическую науку: материал для диссертации у него был, а вот сайта уже не было. Да и денег тоже. Поэтому пашино предложение “проконсультировать один похожий проект” оказалось весьма кстати.

Поедая паэлью на рынке, он вспомнил, что надо покормить и мобильник, то бишь купить зарядку – старую они забыли в отеле в Гонолулу.

Ха-ха. Зарядка для мобилы? Да ты просто нашёл ещё один предлог, чтобы не возвращаться в офис. Хотя раньше после отпусков иначе было: накрывало унылым сплином, никуда особенно не хотелось идти… А теперь такое ощущение, словно что-то отпускное приехало вместе с тобой и незаметно, но упорно подламывает реальность. Не подменяет её, как глюк, а именно подламывает, вытаскивая что-то такое, что в этой реальности уже есть, но ушло на задний план. Все эти ассоциации, воспоминания, знаки вроде заколоченной двери…

Словно бы в подтверждение этих мыслей, улицы решительно отказывались приводить его к салону связи или какому другому магазину, где продавалась бы нужная зарядка. Зато, когда он увидал вывеску “Тайский массаж”, внутренний голос сказал не то чтобы “да”, но “уже теплее”. Хотя возможно, это сказала спина, которая ещё ныла после отсидки в офисе.

Главное правило выбора тайской массажистки Егор вывел год назад в отпуске на Самуи: она ни в коем случае не должна быть молодой и симпатичной. Лучший массаж делают страшноватые тётки лет пятидесяти – разминают так, что выходишь словно после шести раундов бокса. Однако в салоне, куда он зашёл на этот раз, ему предложили выбрать мастера по фоткам, где все они были сильно накрашены и наряжены, как храмовые статуи неизвестного периода. Он ткнул наугад, но не прогадал.

Хотя даже когда она помыла ему ноги, он так и не мог определить, сколько ей лет. В комнате темно, лица не разглядеть, а её движения, скажем так, противоречат ожиданиям. Именно это ему и нравилось в тайском массаже: каждый раз он получался разным, словно каждая массажистка не только применяла собственный стиль, но и добавляла творческого разнообразия с учетом особенностей клиента, а может даже с учётом погоды.