Венера и семь полов - Страница 2

— Что случилось? — прошептал простодушный парень. — Неужели Сезон Гонимых Ветром Дождей закончился и гигантские пятнистые змеи удалились восвояси? Нзред собирается покинуть болото?

— Успокойся и залезай обратно в нору, — сказал я ему. — Мне просто поручили выполнить одно дело. А змеи кровожадны как обычно, да и ящероптицы частенько сюда наведываются.

— О! — Он развернулся и принялся закапываться обратно в ил. Я понимал, что невежливо насмехаться над мленбами, но эти мокрые крохотные существа так суетливы и одновременно настолько медлительны, что у меня щупальца от смеха едва не скручивались узлом.

— Что новенького? — спросил он, уже на треть погруженный в жижу.

— Нашего ткана только что съели, так что держи свои ласты востро — мало ли появится какой-нибудь породистый ткан-одиночка. Это просто просьба, новый цикл мы все равно не сможем начать до завершения этого сезона. И, кстати, нзред нзредда тоже съели, но к тебе, маленький обитатель ила, это не имеет никакого отношения.

— Ты прав, но, может быть, ты что-нибудь слышал про судьбу мленб мленбба. Прошлой ночью за ним гналась пятнистая змея. Что-то Сезон Гонимых Ветром Дождей в этот раз необычайно крут: выдающиеся плуки погибают направо и налево.

— Вы, мленбы, каждый раз твердите одно и то же, что «такого сезона еще никогда не было», — съязвил я. — Подожди, вот скоро придет Сезон Ранних Паводков, потом и расскажешь, что тебе понравилось больше. Многие мленбы с наступлением ранних паводков двинутся в путь, и, может быть, нашей семье придется искать нового мленба.

Мленб задрожал и, обрызгав меня грязью, окончательно погрузился в ил.

Ах, все же это были беззаботные времена, счастливые дни детства нашей расы. Мало что беспокоило нас тогда.

Закусив несколькими травинками, я покатился с болота прочь. Проворно перебирая щупальцами, я довольно быстро набрал скорость, при которой уже можно было никого не опасаться, за исключением разве самой длинной пятнистой змеи.

Был момент, когда именно такая рептилия уже почти схватила меня, и мне даже показалось, что семье шафалонов кроме нового ткана потребуется также новый нзред, но у меня есть спиральное щупальце, девятнадцатое, оно-то меня и спасло. Энергично его раскрутив, я оттолкнулся и, мощным прыжком перелетев слюнявую пасть змеи, опустился на твердый грунт.

Спиральное щупальце — это вещь. Я искренне сожалею, что никто из вас, мои милые маленькие нзреды, не унаследовал его от меня. Единственное мое утешение — то, что, возможно, это щупальце проявится у ваших потомков, пусть даже и в измененном виде. Но тем не менее все вы, так или иначе, из этого цикла, и у вас имеется весьма эффективное малое щупальце, которое я сам унаследовал от нзред фанобрела.

Да, я не оговорился, упомянув про ваших потомков. Пожалуйста, не прерывайте меня пока. Я расскажу вам, как все грандиозно начиналось и как мы в результате пришли к тому, что имеем. Вы сами должны разобраться, что к чему, — обязано быть какое-то решение; а я уже слишком стар, мои дни сочтены, и очень скоро какая-нибудь ловкая тварь заполучит меня на обед.

Итак, продолжаю. Очутившись на твердой поверхности, я вынужден был помчаться еще быстрей: пятнистые змеи здесь были в большем количестве и гораздо длиннее. И, что немаловажно, чрезвычайно голодные.

Миг, и снова я спасаюсь за счет скрытой мощи своего спирального щупальца. Несколько раз, когда я взлетал в воздух, какая-нибудь ящероптица или стая гридников обрушивались на меня с высоты; падая же обратно на землю, я едва уворачивался от слюнявого языка очередной гигантской твари.

В общем, добрался я наконец до вершины десятой высочайшей горы, совершенно не подозревая, чем все это для меня кончится. Здесь впервые я и встретился с человеком.

Жилище пришельцев представляло собой куполообразную прозрачную постройку, всю облепленную ползающими тварями, не терявшими надежду проникнуть внутрь и поживиться живым мясом.

Хотите знать, что это было за жилище? Представьте себе вылупившегося наполовину нзреда, только без щупальцев и увеличенного в тысячу раз. Эта куполовидная постройка не имела, разумеется, никаких наростов и углублений типа тех, что мы используем в повседневной жизни; ее поверхность была абсолютно ровной.

Вблизи от постройки стоял огненный корабль. Я не смогу описать вам его достаточно подробно, скажу лишь, что отчасти он напоминал мленба, только без ласт, а частично походил на гуура, но без ветвей.

Трицефалопы меня заметили и стремительно, едва не топча друг друга, ринулись в мою сторону. Уворачиваясь от атак трехголовых монстров, я чувствовал, как растет мое нетерпение. Мне уже начинало казаться странным, почему наш избавитель, Хоган Шлестертрап, так долго не впускает меня внутрь. Среди всех способов уйти из жизни, которых у любого плука имелось в избытке, самым отвратительным для себя я считал перспективу быть разорванным на три неравные части и медленно съеденным трицефалопами. А с другой стороны, меня всегда считали эстетом, существом немного не от мира сего: ведь большинство плуков в первую очередь боялись попасться гридникам.

По счастливому стечению обстоятельств, в тот момент, когда меня уже должны были схватить, трицефалопы наткнулись на небольшую рощу гууров, пустивших корни по соседству, и задержались ими полакомиться. Удостоверившись, что ни один из гууров не принадлежит нашей семье, я максимально сосредоточился на том, чтобы привлечь внимание Шлестертрапа.

В конце концов часть купола распахнулась, затем какая-то сила решительно ухватила меня за щупальца и стремительно втянула внутрь помещения. Створки за мной тут же захлопнулись, и я оказался в небольшом отсеке, в непосредственной близости от наружной поверхности купола. Хищники, естественно, прекрасно меня видели и в ярости скребли прозрачную оболочку.

Появился робот — я его сразу узнал, потому что он в точности соответствовал описанию нзред фанобрела. С помощью небольшого оружия, напоминающего трубу, он мгновенно истребил мириады мелких тварей, всосанных внутрь вслед за моей скромной персоной.

Затем, дорогие мои детки, меня сопроводили прямо к самому Хогану Шлестертрапу!

Как же вам описать прославленного отпрыска этой многочисленной расы? Первое, на что я обратил внимание, это две пары главных щупальцев (представляйте их как угодно — ластами, стеблями, крыльями, плавниками, лапами), называемых соответственно руками и ногами. Имелось, правда, еще пятое щупальце — голова, расположенная сверху, довольно объемная и с углублениями, используемыми для сенсорных целей. В целом, за исключением оконечностей щупальцев, землянин был покрыт полосатой сине-желтой материей, происхождение которой, как мне потом объяснили, отнюдь не является тайной: она изготовляется другими людьми в какой-то хитрой последовательности, которую я не вполне уяснил. Каждое из четырех главных щупальцев распадалось в свою очередь на пять более маленьких, называемых ими пальцами, на манер когтей блэпа. Само тело Хогана сзади представлялось плоским, спереди же имелась приятная, ласкающая глаз любопытная куполообразная выпуклость, напомнившая мне нзреда, собирающегося откладывать яйца.

Но самое удивительное, и вы, конечно, согласитесь со мной, заключалось в том, что этот человек полностью, то есть абсолютно во всех деталях, соответствовал описанию, приведенному нзред фанобрелом бог знает как давно — с той поры сменилось, наверное, уже поколений шесть, а может, и семь! Одно из величайших преимуществ цивилизации в том и состоит, что у них, между их предками и потомками, никаких принципиальных изменений не наблюдается. Эти создания умудряются сохранять тот же самый внешний облик на протяжении десяти, а то и двенадцати поколений!

Понятно, что за каждое такое преимущество надо платить. И это как раз то, что так и не смогли понять наши диссиденты.

Когда я вошел, Хоган Шлестертрап располагался в кресле. Кресло — это... впрочем, о кресле мы, возможно, поговорим в другой раз. В своей руке (то есть в той ее части, которая заканчивается пальцами) он держал бутылку (формой напоминающую сроба без плавников), наполненную виски. Периодически он и бутылка совершали нечто, что нзред фанобрел живописал как акт конъюгации. Я, непосредственно наблюдавший за этим процессом, уверяю вас, что иными словами описать сие действо затруднительно. Что я, правда, никак не мог уяснить, так это какую, собственно говоря, пользу получает сама бутылка.