Венец демона (СИ) - Страница 3

Вообще, следить за собой, как другие девчонки, мне было некогда. С детства мне приходилось присматривать за младшим братом, потому что родители почти всегда пропадали на работе, пытаясь выплатить ипотеку за квартиру, в которой мы жили. Наш город, конечно, не столица, но и здесь жилье было дорогим удовольствием, особенно, если надеяться не на кого. Оба родителя: и мама, и папа были сиротами - их подкинули в детский дом совсем крохами, поэтому о своих дедушках и бабушках мы с братом не знали абсолютно ничего. Родителям рассказывали, правда, что в детдом они попали примерно в одно и то же время. Маме тогда было где-то три года, а папе - около шести.

Когда мы с братом были еще маленькими, то кочевали из одной коммуналки в другую, пока папа не устроился на хорошую работу и не взял ипотеку. Поэтому всю отрицательную сторону жизни я увидела чуть ли не с пеленок, когда в отсутствии папы к маме в общежитии пытались пристать пьяные соседи. Из-за того, что я большую часть времени проводила на улице в неблагополучных районах, мне рано пришлось научиться отстаивать свое и брата право на существование у местных подростковых банд. Подруг у меня никогда не было, были лишь приятели и компаньоны по шалостям. Поэтому в школе я тоже старалась общаться с мальчишками. За что была часто не понята девочками, которые меня побаивались и принимали за одну из мальчишек.

Тяжело вздохнув в очередной раз, я вернулась в свою комнату и, улегшись, стала прислушиваться к сопению брата и барабанящему за окном дождю, пытаясь вновь уснуть.

***

Я снова опаздывала. Как и ожидалось, я смогла уснуть только под утро, из-за чего не услышала будильник и была пробуждена холодным душем от злющего брата, который все утро пытался меня растормошить. Запыхавшись и оттирая со лба пот, я поднесла кулак к двери кабинета химии. Настасья Петровна - учительница химии средних лет - была очень принципиальной в вопросах дисциплины, и мне явно грозило очередное внеплановое дежурство с выговором. Я обреченно выдохнула и постучалась, монолог за дверью прервался, и цоканье каблуков возвестило о приближении учителя. Я, внутренне подрагивая, кусала нижнюю губу и тщетно придумывала правдоподобное оправдание очередному опозданию.

- Ворошилова, - прозвучало обреченно-раздраженное, - опять опаздываем?! Еще несколько твоих опозданий, и я буду вынуждена вызвать твоих родителей к директору.

Я похолодела. Директор был очень строг со своими учениками, особенно с теми, кто регулярно попадал в поле зрения учителей с шалостью или опозданием, и мог назначить серьезное наказание и даже исключить из школы. А эта школа была единственной в нашем районе. Другая находилась чуть ли не в часе езды. Туда я бы точно попадала уже после окончания уроков, либо в ночь уходила на учебу.

- Простите, Настасья Петровна, - проблеяла я, вытягиваясь по струнке и обливаясь холодным потом, - это в самый последний раз!

- Проходи уже, соня, - фыркнула она и вернулась на свое место около доски.

Я незаметно выдохнула и быстро прошмыгнула за свою предпоследнюю парту под общие смешки и перешептывания, из-за которых учительнице вновь пришлось повысить голос и неодобрительно посмотреть на меня же. Я состроила пристыженное выражение лица и сделала вид, что поглощаю новый материал. Венька - мой сосед по парте и друг по совместительству - беззвучно расхохотался, показывая мне большой палец.

- Готовься к ранним подъемам, - чопорно заявила мне после урока наша классная активистка и первая красавица по совместительству с гордым именем Марина, - с твоим поведением я удивляюсь, что ты два года продержалась.

- А тебе есть чем удивляться? - хмыкнула я, закидывая на плечо портфель, которым «нечаянно» зацепила ее учебники, тут же свалившиеся на пол.

Девушка обиженно открыла и закрыла рот, но промолчала. Она прекрасно знала, что связываться со мной себе дороже. Марина была той еще стервой и «недоступной» красоткой, которая в первый же учебный день решила поучить новенькую правилам поведения в «ее» классе. Она подкараулила меня после уроков в туалете и попыталась словесно наехать с группой поддержки из трех таких же высокомерных «домашних девочек». От средней тяжести травм их спасли десятиклассницы - оттащив от злой меня мокрую Марину с разбитой губой. Ее подпевалы сбежали, как только вода из смывного бачка подкорректировала идеальную прическу девушки. Тогда еще восьмиклассницы. Если бы дура не дергалась, то губа бы была в порядке. Дальше она старалась ужалить только мою внешность или поведение словами при большом скоплении народа вокруг, но я делала вид, что это меня ни капли не задевает. Репутация - наше все.

День проходил как обычно. Венька и Санька - школьные друзья - потешались надо мной, прикидывая, когда у окружающих лопнет терпение и меня, наконец, посадят в тюрьму. Отчего и получили несколько увесистых пинков, после чего замолчали и приставали уже к Марине с подружками на предмет потрогать за прелести. Веня, с которым я обычно сидела за последней партой, был полным и добродушным, мы подружились почти сразу, когда я в восьмом классе, в закутке перед столовой сломала челюсть десятикласснику за то, что он отнимал у простодушного толстяка деньги на обед.

Потом со мной, конечно, не раз беседовали и психолог, и классная, и милиция, но я молчала и глядела на всех исподлобья. Тогда меня очень удивил наш строгий директор - сказал, что я настоящий товарищ и храбрец, и обсуждать мое поведение нечего. Тогда и стали смотреть на все происшествия со мной, которых было предостаточно, сквозь пальцы, приписав меня к числу школьных миролюбивых хулиганов.

Саня же был высоким, светловолосым парнем с забавными ямочками на щеках. Многие наши девчонки томно по нему вздыхали с середины девятого класса. Я же познакомилась с ним «поближе» за местными гаражами, когда он со своей бандой предложил мне вступить в ряды его компании, не спрашивая мое мнение. После чего он ходил с гипсом, а я полежала в больнице с сотрясением. Но когда наш класс пытались принизить старшие гопники, мы очень успешно на пару отбили свою независимость.

После таких вот приключений мы втроем и сдружились. Банда Сани сама собой рассосалась, а мы, в основном втроем, шатались после школы по дворам и пугали мелких хулиганов, чтобы не расслаблялись. Иногда к нам присоединялся Витя - мой брат. Но это было довольно редко, потому что братик предпочитал книги общению и боялся крови.

- Аль, - позвал меня Веня на последнем уроке, - и чего ты на всех злишься? Сама же просыпаешь.

Я злобно на него воззрилась, знал бы он как это, по половине ночи не спать, боясь снова проснуться в холодном поту, и растеклась по парте, отчаянно зевая.

- Отстань, а, - проворчала я, - не трави душу.

- И чем же ты занимаешься, ночами, нескромная ты наша дева? - поддел сбоку Саня, задорно хихикая.

- К таким как ты хожу и кровушку выпиваю, чтоб вякали меньше, - отмахнулась я.

Маргарита Вячеславовна, наша классная руководительница, недовольно на нас косилась, потому что мы мешали уроку биологии, довольно громко перешептываясь.

- У меня для вас новость, - объявила она в конце урока, одноклассники перестали шушукаться и уставились на классную, отчего та смутилась, но твердо продолжила, - по велению главы города нас обязали провести осенний бал для старшеклассников, - парни огорченно заныли, а девушки приосанились и разулыбались, - в эту субботу всем явиться при параде в актовый зал и попытаться его не разнести.

Невольно на память пришли русые волосы и озорные светло-карие глаза, отчего на сердце стало тоскливо. Это случилось полгода назад. Я, всегда находящая общий язык с любым человеком, стояла и краснела под его пристальным насмешливым взглядом. Максим был на год старше, высокий и широкоплечий. Он был школьным активистом и привлекал всеобщее внимание. А еще его папа был начальником местного отделения милиции и очень влиятельным человеком. Поэтому Макс слыл завидным женихом и часто менял подружек. Я же злилась на себя и свои чувства, стараясь общаться с ним как можно меньше. Вредная же Марина, явно испытывая к парню похожий интерес, постоянно крутилась рядом с ученическим советом и громко сообщала подружкам, да и всем находящимся рядом о том, что местный принц перед ней-то уж явно не устоит, а на всяких посредственностей так и вообще внимания не обратит. Я лишь злобно сопела и внутренне признавала ее правоту. Марина была выше меня на целую голову, отчего я унизительно считала себя карликом, худой и фигуристой, с кукольной, вечно размалеванной мордашкой и копной длинных светло-пшеничных волос. Красила она их или нет, оставалось загадкой, потому что с восьмого класса (когда я перевелась в эту школу) ее волосы цвета не меняли. Одевалась девушка броско, но в рамках приличия школы, ездить в другой район ей не хотелось, как и мне, а директор не допустил бы откровенного нарушения правил приличия в его школе. На Марине всегда были юбки чуть выше колен, расстегнутые на пару-тройку пуговиц блузки или топики с декольте, дозированно являя миру ее нескромные прелести, и высокие каблуки, которые удлиняли и без того длинные и стройные ноги. Я рядом с ней чувствовала себя бомжом, потому что вечно носила потрепанные джинсы, кроссовки и безразмерные свитера или футболки, скрывающие мою плоскую фигуру. Это была уже привычка, с детства. Ведь в платьях не поваляешься в грязи, не полазишь по деревьям или не подерешься. А в тех районах, где мы жили, лучше вообще было выдавать себя за мальчика, дабы не лишиться невинности раньше времени.