Вельяминовы. Время бури. Книга первая - Страница 19

– Она монахиня, пока что… – Отто помнил, что в буддизме кротость и смирение считаются добродетелями, – она женщина, я мужчина. Она обязана мне подчиниться… – доев пельмени, допив чай, Отто достал футляр черной кожи. Он понял, что оказался неправ. Девушка, брезгливо посмотрела на металлическую линейку и циркуль. Отто попытался сказать, что он ученый, и просто хочет определить ее этнический тип: «Вы не похожи на коренных тибетцев…»

Айя Тензин, ледяным голосом, заметила:

– Думаю, не стоит обсуждать мое происхождение, герр Отто. Надеюсь, обед вам понравился. Всего хорошего, – поднявшись, она, со значением, посмотрела на ворота. Отто тоже встал. Девушка была высокой, изящной, белые щеки немного раскраснелись от пламени в очаге. Пахло золой и сухими травами.

Дверь в ее комнатку была приоткрыта. Отто увидел пристальные, недоверчивые глаза собачонки. Пес лежал на шерстяном ковре, устроив лапы на вышитой подушке, будто охраняя постель. Стройная, нежная шея девушки уходила вниз, под темную шерсть обыденной рясы. Отто заметил тень на выбритой голове, надо лбом. У нее начинали отрастать волосы.

– Вы меня не поняли, фрейлейн Тензин… – попытался сказать Отто.

– Сестра Тензин, – поправила его девушка:

– Отчего же? Думаю, что я вас правильно поняла. Вы ищете в Тибете истоки древней расы ариев, Шамбалу… – розовые губы усмехнулись:

– Наши наставники, герр Отто, чтобы познать путь нирваны, проводят жизнь в молитве, медитации, строгом затворе. Помните, что вы приехали на мирную землю. Ведите себя так, как принято здесь… – Тензин кивнула на футляр с инструментами:

– Будда учит, что человек судится по его поступкам, а не по тому, как он выглядит… – она помолчала:

– Все люди равны, герр Отто. В буддизме не существует расы, или национальности… – Отто не рассчитывал на лекцию, тем более, от женщины. Она стояла, надменно вскинув голову:

– Я читаю газеты, герр Отто, и знаю, что происходит в Германии. Не след превращать Тибет в подобие вашей несчастной, страдающей родины. Уходите, – она протянула тонкую руку к воротам. Собака, залаяв, выбежала во двор.

Оказавшись на улице, он посмотрел в сторону дворца Потала. На горизонте, черной точкой, парила какая-то птица. Отто выругался сквозь зубы:

– Гордячка. Она не знает, с кем имеет дело… – фрейлейн упомянула, что будет участвовать в процессии, а потом вернется в монастырь Сэра, и проведет в нем ночь.

– Вернее, в затворе, – поправила себя девушка, – я в нем жила, месяц, перед получением звания геше, знатока древних текстов. Я скоро уезжаю в Индию. Дома у меня нет времени для уединения, размышлений… – она не сказала, где живет в Индии, не говорила о семье, и вообще, понял Отто, была немногословна.

У хозяина гостевого дома, он узнал, где находится монастырь. Товарищи пошли на площадь перед рынком, посмотреть на костры и процессию с трубами. Отто сделал вид, что хочет поработать. Он пришел сюда до темноты. Отто легко нашел затвор. От монастыря, наверх, вела узкая тропинка. Увидев каменные стены, узкое окно, Отто, невольно, поежился:

– Она здесь провела месяц. Все такие люди не в себе. Священники, монахи… Будда проповедует смирение и кротость. Нет, подобного нам не нужно. Нам нужны языческие боги, купающиеся в крови, боги нордических предков… – Отто, с другими членами общества «Аненербе», участвовал в языческих обрядах, в замке СС Вевельсбург. В его залах проводились брачные церемонии, SS-Eheweihen:

– Макс и Генрих женятся, и я тоже. Эмма выйдет замуж за нашего товарища. Мы о ней позаботимся… – Отто хотел провести процедуру лечения и забыть о девушке. Понятно было, что она не согласится ехать в Германию. За обедом Отто, исподтишка, изучал ее лицо. Он помнил арийские параметры наизусть. Фрейлейн, на первый взгляд, им отвечала.

– Я хотел излечиться с той… – Отто взял бинокль, чтобы не пропустить появления монахов, – с той, бельгийкой… – вспомнив о фрейлейн де ла Марк, он подумал о профессоре Кардозо. Отто велел себе:

– Оставь. Такого больше никогда не случится. Ты излечишься, женишься на арийской девушке, появятся дети… – в кармане куртки Отто лежал флакон с дезинфицирующим средством. Отто не сомневался в девственности фрейлейн, однако, все равно, забрал лекарство из аптечки:

– Так лучше. Все должно быть чистым… – Отто, два раза в день, мылся ледяной водой. Он был брезглив.

Он смотрел на крыши Лхасы, думая о лебенсраум, жизненном пространстве арийской расы. Почти одновременно с ними, в Антарктиду, отправилась еще одна экспедиция «Аненербе». Капитан Альфред Ричер и товарищи искали на юге место, подходящее для поселения германцев. Отто надеялся, что в Антарктиде есть оазисы:

– Мы слышали, на сеансе связи с Берлином… – он поднес к глазам бинокль:

– Ричер успешно дошел до края льдов и высадился на них. В Антарктиде развеваются флаги рейха. Они назвали берег Новой Швабией… – Отто решил, что древних ариев надо искать не в Тибете.

– Они ушли, – сказал себе фон Рабе, – в просторы Арктики, в чистоту, в холод вечного льда. Я отправлюсь туда и встречу наших предков, высоких, белокурых, голубоглазых. Люди с кровью севера столетиями хранили нордический тип. С ней я просто излечусь. Все не займет и четверти часа. Мы завтра уезжаем в Гьянгдзе, она не знает, где меня искать, – Отто был врачом и знал процедуру. Он не видел никаких особенных трудностей.

Вчера ночью он, еще раз, представил себе фрейлейн, без рясы, и остался доволен. Все должно было пройти легко:

– Я буду осторожен, – напомнил себе Отто, – это медицинская необходимость. Она не станет моей женой. В браке, я, конечно, должен иметь много детей. У меня хорошая, арийская, кровь. Мы все обязаны обеспечить Германию солдатами. И я, и Макс, и Генрих, и Эмма… – Отто решил, что после аннексии Скандинавии, надо вернуться к плану, по которому местные женщины получали потомство с арийской кровью:

– В СС найдется много добровольцев, – Отто следил за дорогой, ведущей в город, – мы распространим наше влияние на северные страны. Они почти арийцы, надо им помочь… – фюрер учил, что территории на востоке будут опустошены и заселены немцами.

После победы, Отто хотел получить землю, и поселиться в деревне, с семьей. Он даже набросал в тетради план будущей усадьбы. Отто подготовил доклад о создании в бывшей Польше и России поселений, для колонистов из СС. Местное население предполагалось держать для черных работ, а в будущем, избавиться от него:

– Кое-кого мы оставим… – Отто уловил далекое пение сутр, – например, женщин, подходящих под арийские параметры. Они с радостью родят детей от немцев… – Отто рассчитывал на большое потомство:

– У рейхсминистра Геббельса пятеро детей. Нас трое братьев. У папы появится много внуков, внучек. Надо, чтобы Макс женился, ему тридцать лет в следующем году. Мне будет двадцать восемь, я тоже женюсь… – Отто положил в карман куртки пистолет и тяжелый кинжал, с рунами СС на рукояти:

– Оружие мне не понадобится, – успокоил себя Отто, – фрейлейн Тензин сделает все, что я скажу… – процессия шла обратно. Поцеловав череп на серебряном кольце, личном подарке рейхсфюрера Гиммлера, Отто спрятался за камнями. Он пристально смотрел на тропинку, ожидая услышать легкие шаги. Подняв голову, он заметил силуэт птицы, в ночном небе. Сокол хрипло закричал, пропадая в темноте, пронизанной огнями факелов.

Когда процессия вернулась в монастырь Сэра, Ринчен, наотрез отказался оставаться внутри. Пес рычал, упирался и мотал головой. Собака взялась зубами за край рясы Тессы, подталкивая девушку в сторону келий. Тесса присела:

– Милый, мы в мужской обители. Мне здесь нельзя ночевать. Я в затвор иду… – она кивнула в сторону распахнутых ворот.

Во дворе, на деревянных помостах, стелили ковры. Из кухонной пристройки братья выносили медные котлы с дымящимся тентуком, супом с овощами и лапшой, блюда с горячими лепешками из цампы, миски с пельменями и сладкими пирожками. На ужин пригласили мирян, участвовавших в процессии. Тессу, в затворе, ждал сваренный на воде рис. Усаженный деревьями двор наполняли люди. На стенах пылали факелы, пахло смолой. Ринчен тянул ее к монастырю: