Великое плавание - Страница 74

И я столь тщательно обошью холстиной рукопись и это вложенное в нее письмо из боязни, как бы Франческо не узнал правды о моей болезни, которую я до сих пор от него скрываю. Дело в том, что, возвратясь в Геную после первого плавания к Индиям, Франческо и в ту пору был обеспокоен моим болезненным видом. Мне удалось его убедить, что я просто несколько устал, так как за последнее время мне пришлось много поработать. Мой добрый молодой друг завалил мою кладовую запасами еды и питья и, кроме того, оставил мне довольно крупную сумму денег.

После второго плавания, возвратившись домой, Франческо снова снабдил меня деньгами, а по прошествии нескольких дней нанялся матросом на португальский корабль, для того только чтобы я в дальнейшем мог безбедно прожить, не утруждая себя выполнением всяческих заказов. Возвратясь в Геную в третий раз, Франческо принялся за различную предлагаемую мне работу. И художник и гравер из него в будущем может получиться неплохой, но я мечтаю для него о другой судьбе!

После посещения капитана Джулио я заверил Франческо, что здоровье мое вполне окрепло и что я намереваюсь отправить его в Париж к Фра Джованни Джокондо, строителю моста через Сену, с очень нужными для Фра Джованни бумагами.

Видели бы Вы, какою радостью загорелись глаза юноши при этом известии! Однако, верный своей доброй натуре, он твердо заявил, что не имеет права покинуть меня сейчас, когда, возможно, я и начинаю поправляться, но еще недостаточно окреп.

Перечитав все только что мною написанное, я вдруг заподозрил, что Вы, дорогой Фра Джокондо, могли из-за моего бессвязного изложения подумать, что Франческо Руппи, не обшей я рукопись и письмо холстиной, может, без моего на то разрешения, в них заглянуть. Нет, уважаемый и любимый Фра Джокондо, подозрения такого рода не могут даже коснуться этого прямого, честного и нелюбопытного юноши! Просто, не будь рукопись так тщательно упакована, в дороге она может разлететься на части, и, подбирая отдельные ее листы, Франческо случайно обнаружил бы, что я посылаю Вам его дневники! Я даже не в силах себе представить, что почувствовал бы этот доверчивый и честный юноша, обнаружив, на какие хитрости может пуститься столь уважаемый им синьор Томазо!

Возможно, я совершаю грех, обманывая Франческо, а не дальше как вчера мой лекарь, и он же мой духовник – настоятель храма Благовещения, отлично осведомленный о состоянии моего здоровья, увещевал меня: «Оглянись на свою прожитую жизнь, припомни свои прегрешения и покайся в них перед тем, как господь бог призовет тебя!»

Как у каждого человека, у меня, конечно, были и крупные прегрешения и мелкие – и я, наложив сам на себя пост, с готовностью принес покаяние моему лекарю духовному и телесному. Готовясь к переходу в иной мир, я, оглядывая прожитую мною жизнь, не могу не припомнить все добрые дела, которые Вам удалось совершить и которые не совершил я сам, возможно и потому, что мало следовал Вашим советам.

Вспоминаю я все Ваши добрые дела, помощь, которую Вы оказывали многим людям, вспоминаю участие, с которым Вы относились ко мне, вспоминаю, как Вы убеждали меня идти избранным мною путем, не глядя на то, что путь этот был не по душе моему дорогому отцу и бедной моей матушке. «Тебе нужна, – говорили Вы, – только небольшая поддержка осведомленных людей, только сила духа и пренебрежение к различным препятствиям, тогда только и получится из тебя настоящий ученый!»

А я, оставив мысли о науке, уже мечтал о море, о дальних плаваниях, о знакомстве с различными странами, но так и не достиг свершения этих мечтаний. Я не оправдал Ваших надежд, дорогой и любимый Фра Джованни Джокондо – господь мне судья. Кто знает, может быть, если бы не разошлись так рано наши дороги, Вы и оказали бы мне столь нужную поддержку, но сейчас уже не время об этом думать.

Поэтому-то я и обращаюсь сейчас к Вам с мольбой оказать именно такую поддержку моему милому Франческо Руппи!

Вы можете возразить, что мне не было нужды трудиться над перепиской его дневников, достаточно было бы просто пересказать их содержание. Но я умышленно пересылаю его рукопись, для того чтобы Вы удостоверились, что Франческо Руппи – не обычный слуга, или подмастерье, или матрос. И я, и мои друзья – художники и капитаны – находим, что Руппи обладает талантом живописать, но не углем или кистью, а пером – и не на холсте, а на бумаге. Так как я уже ничем не смогу быть полезен Руппи, а, наоборот, стану для него обузой, то очень прошу Вас, Фра Джокондо, если Вы, ознакомившись с дневниками Руппи, будете одного мнения со мной, придите ему на помощь! Умоляю Вас, отправьте его с письмом Америко Веспуччи в кружок герцога Ренэ в город Сен Дье в Вогезах! Совестливость моего милого Франческо, его тяга к знаниям и его скромность несомненно привлекут к нему сердца замечательных людей из кружка герцога Ренэ, слухи о котором уже распространились далеко за пределами Лотарингии. Если же, мой досточтимый и любимый Фра Джованни Джокондо, я запоздал со своей просьбой, и письмо в Сен Дье уже переправлено с кем-нибудь другим, прошу Вас все же не оставьте своим попечением Франческо. Мне думается, что я не переоцениваю его возможностей, и нужно только небольшое усилие с его стороны и доброе участие со стороны окружающих, чтобы он занял в жизни то место, которое ему подобает!

Мне все же удалось уговорить его отправиться в эту столь желанную для него дорогу, так как, в подкрепление своей просьбы, я выложил перед ним на стол два объемистых мешочка с дукатами, флоринами, кастеляно – я ведь не так уж много трачу на свою жизнь, и можно сказать, что все оставляемые мне в разное время суммы сохранились почти целиком. Однако, чтобы не огорчать Франческо, я в составленном вчера – в его отсутствие, но на его имя-завещании, сообщил, что такие довольно крупные деньги я получил неожиданно от своих каких-то бездетных родственников.

Простите меня за назойливость, дорогой Фра Джованни Джокондо, это будет, как я полагаю, уже последняя моя просьба: если Вы узнаете о моей кончине, постарайтесь, чтобы Франческо Руппи – будет ли он находиться в Сен Дье или останется с Вами в Париже, – узнал бы об этом печальном для него событии не раньше, чем через год. Тогда именно истечет срок хранения денег в Генуэзском банке, и доверенные лица разыщут моего наследника.

Я прощаюсь с Вами, досточтимый и любимый мой Фра Джованни Джокондо, прощаюсь навсегда.

Пусть господь бог воздаст Вам сторицей за все Ваши добрые дела, за Ваше честное, отзывчивое и смелое сердце!

Ваш искренний почитатель и должник Томазо Монтинелли.

Абордаж – старинный способ морского боя: сцепление двух судов для рукопашной схватки. Абордажными крючьями притягивали неприятельское судно.

Альказар – королевский дворец, укрепленный замок.

Апартаменты – роскошные комнаты.

Арбалет – самострел, лук с перекладиной, позволяющей более метко и далеко стрелять.

Аркебуза – фитильное ружье, употреблявшееся в XV веке.

Аудиенция – официальный прием у высокопоставленного лица.

Бак – носовая часть верхней палубы; надстройка в носовой части палубы.

Бастион – выдающаяся часть крепостной ограды.

Бенедиктинец – монах католического ордена Бенедикта.

Вериги – железные цепи, которые носили под одеждой изуверы-монахи, истязая свое тело.

Гороскоп – таблица расположения светил в момент рождения человека, которую средневековые астрологи составляли с целью предсказания его судьбы.

Дамба – возвышение в виде вала, предохраняет берег от затопления.

Дож – выборный глава государства в Венецианской и Генуэзской республиках в средние века.

Дон – господин, титул дворян в Испании; ставится перед именем.

Дублон – старинная золотая испанская монета.

Дукат – с XII века венецианская золотая монета,[92] распространившаяся впоследствии по всей Европе.