Великодушный деспот - Страница 24

Энтони подошел к ней и внимательно посмотрел в лицо девушки.

— Но есть одна, ради которой можно терпеть всех остальных, — прошептал он.

Разумеется, он имеет в виду Виолу, которая разыскала его даже в этой глуши и узнала о его «пасторальном развлечении». Полина вовсе не намерена доставлять ему это развлечение. Она отстранилась от Энтони.

— Думаю, нам уже пора возвращаться, — холодно сказала она.

Они молча вышли из сада.

По дороге домой Энтони вдруг сказал:

— Этот случай с Джо напомнил мне кое о чем. Я все думаю последнее время: нельзя ли помочь Линетт?

— Линетт? — переспросила Полина. — Но она хромает не из-за несчастного случая, это последствия полиомиелита.

— По-моему, сейчас это лечат. Хочу показать ее лондонскому специалисту. Я знаю одного хорошего человека, который как раз разрабатывает новую методику лечения этой болезни, и у него прекрасные результаты.

— Да, для Линетт это было бы чудесно, — задумчиво проговорила Полина. Она знала, что замкнутость и болезненная застенчивость младшей сестры вызваны ее чрезмерными переживаниями из-за легкой хромоты, которую бедняжка сильно преувеличивает. — Тогда она могла бы вести нормальную, полноценную жизнь, как и все дети ее возраста.

— Вот именно, я тоже об этом подумал.

— Но это очень дорого, мы не потянем таких расходов.

— А вам и не нужно об этом беспокоиться.

Полина с надеждой посмотрела на него:

— Вы думаете, он будет лечить ее бесплатно, по линии Общественного здравоохранения? — Энтони ничего не ответил, и девушка грустно продолжила: — Вряд ли. Тогда, боюсь, ничего не получится, потому что я не позволю вам платить за нее, если вы об этом подумали. — Он наклонил темную кудрявую голову. — Вы и так были к нам слишком добры, мистер Марш. — Она помолчала, подумав, что впервые признала вслух его щедрость. — Но мы больше не имеем права принимать вашу помощь, — заключила Полина, гордо вздергивая подбородок. — Ведь мы с вами не связаны никакими родственными узами.

— Я всех вас считаю своей семьей.

Она, не веря своим ушам, уставилась на Энтони. Его красивый профиль был бесстрастен, Энтони сосредоточенно вел машину; что это еще за безумная идея? Никто, если он в здравом уме, не пожелает связываться с безумными Геральдами.

— Но… но… мы же не… — Она беспомощно замолчала.

— Но могли бы, — спокойно продолжил он. — Понимаете, у меня никогда не было нормальной семьи, у театральных детей всегда так бывает. Все мои родичи либо снимаются, либо играют на сцене, а мои родители почти не вылезают из каких-нибудь заграничных турне. Мой дед, вдовец, воспитывал меня, когда остальных не было дома, а его экономка не очень-то любила возиться с маленькими мальчиками. — Тут он печально улыбнулся. — Как только я немного подрос, меня отдали в театральную школу, а это для ребенка не жизнь. Лина, представь только — пытаться успеть сделать уроки, пока не занят на сцене, вечно быть на побегушках у загримированных матрон и так далее и тому подобное! Я слыл очень симпатичным мальчиком, как мне говорили, и от приглашений отбою не было. Требовались деньги на мое обеспечение, так что чудо, что я не стал еще несноснее, чем был тогда. Тебе не скучно все это слушать?

— Нет, что вы. — Полина была польщена, что удостоилась его откровений. — Но разве вы не учились в частной школе для мальчиков? — Она вспомнила, что именно там Джордж познакомился с ним, а уж Джордж-то явно не ходил ни в какую театральную школу.

— Только когда у меня начал ломаться голос. Я пробыл там три года и, слава богу, понемногу отвык от заносчивых привычек. В школах не любят юные таланты.

— Странно, что вы подружились именно с Джорджем, — сказала девушка. — Вы с ним такие разные.

— Наверное, притяжение противоположностей. Из-за того, что я пропускал занятия и сильно отстал, меня поместили в младший класс, но в нем учились несколько оболтусов-второгодников, задиравших тех ребят, которых невзлюбили. И Джордж почему-то вбил себе в голову, что должен защищать меня. Хороший он парень, этот Джордж.

— Но он не… — начала было Полина и замолчала. Не нужно портить отношения с Джорджем. Он ее запасной вариант, и в будущем ей еще может понадобиться его поддержка.

— Что он «не»?

— Я хотела сказать, что нам он тоже всегда был очень хорошим другом.

Энтони отвлекся от дороги и кинул на Полину быстрый проницательный взгляд. Та поспешно отвернулась и стала смотреть в окно. Они ехали по совершенно деревенской местности, по обеим сторонам дороги расстилались голые поля, на которых там и сям мелькали фермерские домики и маленькие деревушки.

— Да, я смотрю, он со всеми крепко дружит, — заметил Энтони с ноткой сарказма в голосе. — Но мы ушли от нашего предмета.

— Да, да. — Она была рада перевести разговор. — Наверное, когда вы закончили школу, стало легче?

— Не совсем. Тут я как раз подхожу к периоду «Гранатовых страстей». Лина, могу поклясться тебе в одном: мои дети никогда и близко не подойдут к сцене или к киностудии, и у моих детей будет настоящий дом и настоящая семья!

Полина не могла себе представить, что Виола бросит карьеру ради того, чтобы сидеть дома с детьми. Энтони ведь должен это понимать, хотя он, конечно, может себе позволить нанять хорошую няню. Но помня, как та смотрела на бедного маленького Джо, она абсолютно не представляла Виолу в роли матери. От Виолы ее мысли снова вернулись к рассказу Энтони об одиноком детстве и о том, как его швыряло от одних трудностей к другим в этом странном театральном мире, ей совершенно незнакомом и чуждом.

— Но разве в этом не было совсем ничего хорошего? — спросила она. — Вы уже ребенком имели успех, а детям всегда это нравится.

Он кивнул:

— Это меня чуть не сгубило, я же говорю. Я стал совершенно невыносимым, может, еще и сейчас таким остался. Ты ведь меня считаешь именно таким, правда?

— Нет! — воскликнула девушка, захваченная врасплох этим вопросом. — Ну, разве что поначалу. Понимаете, я невзлюбила вас за то, что вы купили наш дом…

— А теперь?

Она поняла, что попалась в ловушку, но сказала чопорно:

— Я научилась принимать неизбежное.

— Ну, продолжай в том же духе, и тогда ты мне как раз подойдешь, — ответил ей Энтони, и Полина уловила в его словах какой-то скрытый подтекст. — Так что понимаешь теперь, — заговорил он уже другим, легким тоном, — почему меня так тянет к нормальной семейной жизни. Я даже начал подумывать, не усыновите ли вы меня.

— Но мы совсем не такое уж милое домашнее семейство, — возразила Полина. — Когда папа был жив, все нас называли «безумные Геральды».

— Я бы не назвал вашу тетю или Линетт безумными.

— Тетя Марион не совсем член нашей семьи, а Линетт всегда отличалась от нас, и конечно, она уже вас обожает. За Майка поручиться не могу, но если вам так хочется, я постараюсь быть вам хорошей сестрой.

Если ему хочется поиграть в «Счастливое семейство», то пожалуйста!

Энтони был ошеломлен.

— Сестрой? — воскликнул он.

— Ну да. Если мы вас примем в семью, вы станете моим братом, кем же еще? Вы же не можете быть мне дядей по возрасту. Правда, у меня дяди никогда не было, но мне они почему-то всегда представлялись лысыми и вредными.

Он рассмеялся:

— Я пока не лысый.

Полина мельком взглянула на его густые темные волосы.

— Да, так что на роль дяди вы не годитесь. Придется вам быть моим братом, — она вздохнула, — по крайней мере, пока вы не женитесь.

— Для начала и это сойдет, — загадочно проговорил Энтони. — Ну так вот, как твой брат, причем старший брат и глава семьи, я запишу Линетт на прием к специалисту.

Так вот к чему он затеял всю эту чепуху! Одурачил ее самым коварным образом и добился-таки своего! Но для Линетт действительно было бы чудесно, если ее вылечат, и Полина не имеет права лишать младшую сестренку такого шанса. Она смирилась и напоследок возразила только одно:

— Но вы сказали, что не так уж богаты.

— Для одинокого холостяка более чем достаточно, — отрезал Энтони. — Прошу тебя, не лишай меня удовольствия потратить свои деньги на доброе дело.