Великий путь не труден. Синь Синь Минь - Страница 23

Моя одежда стара. Назовете ли вы меня старым потому, что стара моя одежда? Моя одежда новая, совершенно новая, только что от портного. Назовете ли вы меня молодым потому, что моя одежда молода? Тело – это не что иное, как одежда. Вы называете кого-то старым, кого-то молодым, а кого-то ребенком из-за тела, из-за формы, которая постоянно меняется. Те, кто постигли, говорят, что реальность недвижима, не движется, не может двигаться. Меняются одежды.

Рамакришна умер. Совсем незадолго до смерти, когда доктор сказал, что он не выздоровеет, жена его – Шарда начала плакать. И вот последние слова Рамакришны. Он сказал: «Не плачь, ибо я не собираюсь умирать. То, что говорят доктора, приложимо лишь к одеждам».

Он умер от рака, но он сказал: «Насколько мне известно, во мне нет рака. Рак относится только к одеждам, поэтому помни: когда доктора скажут, что я мертв, не верь им – верь мне, я буду жить».

И Шарда была единственной вдовой в Индии, во всей ее истории, которая никогда не была вдовой, ибо когда мужья умирают, индийские вдовы должны изменить стиль жизни, самый образ. Они не могут использовать разноцветные одежды, ибо цвет ушел из их жизни. Они не могут использовать украшения, ибо для кого?

Но Шарда продолжала делать то же самое, что и раньше, когда Рамакришна был жив. Люди решили, что она сошла с ума, они пришли и сказали: «Теперь выбрось свои украшения, особенно браслеты. Разбей их! Ты вдова».

А она засмеялась и сказала: «Кому я должна верить – вам или Рамакришне? Ведь он сказал: только одежда умрет, не я. И я была замужем за ним – не за его одеждой. Так должна ли я слушать вас или слушать Рамакришну?»

Она слушала Рамакришну и осталась замужем до самого конца – и она жила в таком экстазе, потому что слушание трансформировало ее. Она осознала тот факт, что тело нереально.

Она продолжала старый образ жизни. Это выглядело ненормально, ведь в этом мире сумасшедших людей, где реальными считаются одежды, некто, ведущий себя таким противоположным образом, должен выглядеть сумасшедшим.

Она стелила постель каждую ночь, она шла в комнату к Рамакришне и говорила: «Парамахансадэва, теперь иди, тебе пора спать»,– а там не было никого. И она готовила еду, пела и так же счастливо, как всегда это делала. Затем она шла и звала Рамакришну: «Иди, Парамахансадэва, твоя еда готова».

Она, должно быть, что-то постигла – это было не один день, это было много лет. Только одно простое завещание Рамакришны – «лишь одежда умрет, не я» – трансформировало ее в святую женщину. Она стала просветленной сама по себе.

Изменения, которые кажутся происходящими в пустом мире,

Мы называем реальными только из-за нашего невежества.

Не ищите Истину, только перестаньте придерживаться мнений.

Это биджа, мантра – очень и очень глубокий завет:

Не ищите Истину, только перестаньте придерживаться мнений.

Как вы можете искать Истину? Вы неверны. Как вы можете искать божественное? Как вы можете искать Истину? Как вы можете искать? Что вы будете делать?

Самое большее – ваш ум сделает трюк; самое большее – вы спроецируете Истину. Вы придумаете Истину, она приснится вам. Вот почему индуисты видят Кришну, когда достигают божественного, а христиане видят Иисуса, когда достигают Истины.

Но Истина не индуистская и не христианская, Истина не Кришна, не Христос. Это формы, одежды. И если одежды все еще приходят, это показывает, что вы наполнены вашими мнениями – христианскими, индуистскими – и вы проецируете.

На корабле были известный святой и известный грешник. Корабль начал тонуть и все стали молиться. Грешник тоже упал на колени и сказал: «Господи! Спаси нас!»

Святой подошел к нему и сказал: «Не так громко. Если он узнает о тебе, что ты тоже здесь, тогда никто из нас не спасется. Тогда мы все утонем. Не так громко!»

Но может ли святой быть святым, если он как-то видит грешника? Может ли святой быть действительно подлинно святым, если он считает, что другой – грешник? Он может быть большим моралистом, но он привязывается к хорошему и все же осуждает других.

Религиозный человек не имеет осуждения – он просто принимает. Религиозный человек очень скромен, как он может сказать: «Я святой, а ты – грешник?» Религиозный человек просто отбрасывает все категории хорошего и плохого.

Сосан говорит:

Не оставайтесь в двойственном состоянии –

тщательно избегайте таких занятий.

Если есть след этого и того,

правильного и неверного –

сущность ума будет потеряна в смущении.

Подумайте, вы тоже знаете это из опыта. Если вы думаете слишком много о том, чтобы быть хорошим, что вы сделаете? Плохое останется – вы подавите его. На поверхности вы станете полированным – глубоко внутри будет кипение. На поверхности вы будете святым – грешник будет спрятан глубоко внутри.

И то же самое происходит с грешником: на поверхности он грешник, но глубоко внутри он тоже жаждет святости. Он тоже думает: «Это плохо, я отброшу это». Он тоже старается показать, что он не грешник. Оба остаются разделенными. Разница не в делении – разница только в том, что на поверхности, а не в том, что скрыто.

Святой всегда грезит о грехе: ему снятся все те плохие вещи, которые он подавил. Это странный феномен: если вы посмотрите сны святых, они всегда окажутся грешными, а если посмотрите сны грешников, они всегда покажутся святыми.

Грешникам всегда снится, что они святые, а святым всегда снится, что они становятся грешниками, ибо подавленное приходит в снах, подсознательное раскрывает себя в снах. Но деление остается: если вы разделены, вы не можете припасть к источнику.

Это вроде дерева: есть большое дерево с миллионами веток – и ветви разделены. Если вы цепляетесь за ветви, как вы можете идти к корням? Чем глубже вы идете, тем меньше будет ветвей. Когда вы опускаетесь, множество исчезает, и вы приходите к одному стволу, неразделенному – все ветви в нем, но сам он неразделен. Все выходит из него: множество выходит из одного, но единое остается единым. И вы должны пасть к единому – это корень, источник.

Хотя все двойственности исходят из одного,

не будьте привязаны даже к этому одному.

Не делайте из этого теории и не становитесь привязанными к этому, не начинайте бороться, если кто-то отрицает это. Так произошло в Индии.

Есть школа «не-дуализма» – Шанкара и его школа. Он спорит, и борется, и создает доказательства, и рассуждает так: существует только одно – не-дуальное. Если кто-то говорит, что существует двойственное, он готов спорить. А дуалист говорит: «Как может существовать одно? Одно не может существовать, ибо необходимо другое, чтобы существовало одно».

Можете ли вы сделать арифметику из одной цифры? Не нужно десять, но два необходимы. Эйнштейн разработал это: он пытался использовать только две цифры в арифметике – один и два. 1, 2, затем идет 10, 11, 12, затем идет 20. Так это идет и будет идти – нет необходимости в девяти цифрах или десяти, но вы не можете работать только с одной.

Дуалисты говорят, что существование невозможно с одним – даже реке нужно два берега, чтобы течь. Мужчина и женщина необходимы, как два берега, чтобы между ними текла жизнь. Одно будет слишком монотонно: как может жизнь исходить из одного? Одни говорят «два», а те, кто говорит «одно», не-дуалисты, продолжают бороться с дуалистами.

Сосан говорит: «Если вы действительно поняли, что все исходит из одного, тогда не цепляйтесь даже и за это, ибо цепляние показывает, что вы за нечто и против чего-то». Если вы говорите: «Я не-дуалист»,– вы потеряли смысл, ибо если есть только одно, как вы можете быть дуалистом или не-дуалистом? И что вы подразумеваете под не-дуализмом, если нет двойственности? Что такое не-дуализм? Помалкивайте!