Великий пост. Обяснение смысла, значения, содержания - Страница 5

Мы живем в мире Великой Субботы, и эта Суббота кончится Восьмым днем: «Чаю воскресения мертвых…» – то, о чем мы говорим в «Символе веры». Великая Суббота, как и родительская суббота, – чаяние воскресения мертвых, а наша жизнь в эту Субботу – умирание, смерть, но и воскресение надежды, чаяние воскресения мертвых. В этом весь смысл древнего богослужения.

Такое понимание Седьмого дня, конечно, несовместимо с буквальным пониманием дней творения как суток. Можно по-разному их осмыслять, но мы знаем, что есть тайна Восьмого дня – то, что мы называем «жизнью будущего века», новый день нового творения, в котором живет Правда. Се творю все новое (Откр. 21: 5) – это новый день творения в бесконечном вечном Царстве Христа.

Важно понять, что именно отделяет тебя от Бога. Для того чтобы такое понимание появилось, мы молимся, этому и посвящено время поста. Существует искушение сказать: я живу в обычные, непостные дни, как могу, а в Великий пост поставлю цель, напрягусь и что-то сделаю. Проходит пост, наступает разговение, и все пошло по-прежнему. Конечно, христианин должен всегда пребывать в стремлении к Свету, но только невозможно, к сожалению, жить всегда одинаково. Мы меняемся, мы каждый день разные. Пост немножко приподымает человека. Тот же Иоанн Кассиан Римлянин говорит, что если после Великого поста я не стал хотя бы чуть-чуть другим, не поменял что-то в себе, остался таким, каким был, когда пост начинал, то время это прошло без смысла. Я – несчастнейший человек, потому как провел это время в самоограничении – не ел, не пил, не развлекался, а плода не получил. Лучше бы делал это все, хотя бы было приятно. А то себя во всем ограничивал, а лучше, умнее, светлее, добрее не стал. Такой пост лишает сил и радости, естественно, не приносит.

Бывает, конечно, что нападает состояние бесчувствия: человек не чувствует радости поста, не воспринимает слов богослужения. Но ведь пост – время понуждения. Это время, когда Царство Небесное нудится, силою берется. Пост – такой период в годовом привычном круге календаря, который никогда не проходит сам по себе, «по накатанной». Если ты холоден, душа окаменела, то, чтобы выйти из этого состояния, растаять, ожить, существует пост. Поэтому, когда ты не чувствуешь и не понимаешь, твое понуждение себя, твой настрой на труд срабатывают. Когда ты, несмотря ни на что, встаешь на молитву и прочитываешь правило до конца, когда не позволяешь себе даже незначительного развлечения или отступления, в том числе – в пище, то это самопонуждение раскалывает скорлупу нечувствия.

Конечно, никогда не получится идеально пройти весь путь поста. А пост – это путь. И вряд ли на третий день пути ты скажешь: «О, я достиг цели и могу все оставшиеся дни не поститься!» Иоанн Кассиан Римлянин, мы уже вспоминали выше, говорит о восьми основных человеческих страстях. Это страсти чревоугодия, блуда, сребролюбия, гнева, печали, уныния. Эти первые шесть страстей связаны между собой и идут от чревоугодия. Но еще две страсти – тщеславие и гордыня, они не связаны с первыми шестью, живут сами по себе и возникают в человеке именно тогда, когда он начинает бороться и даже побеждать в себе первые шесть страстей. Кто-то, допустим, начинает бороться с чревоугодием. Вот он на третий день побеждает страсть, как ему кажется, потом падает, на пятый день опять побеждает, снова падает, и вот, наконец, цель достигнута. И тут-то его настигают две остальные из восьми страстей – тщеславие и гордыня. Эти две страсти питаются добродетелью. На ней они вырастают. Это и есть фарисейство – самое неприятное, что может с нами, христианами, произойти. Можно долго жить такой ложной добродетелью – все вроде бы правильно делать: и молиться, и поститься, и помогать ближнему, но при этом быть уверенным в том, что цель достигнута, все уже хорошо. Пост – это время, когда надо плакать, умерщвлять плоть? Так будем плакать и поститься, при этом всем показывать, как мы плачем и постимся, плоть умерщвляем. А Христос говорит обратное: «Давайте будем жить, давайте оживать, давайте свое лицо умоем и голову маслом помажем» (См.: Мф. 6: 16–18). Потому что путь поста – это путь ко Христу, это путь к Свету. Не возбраняется привести себя в порядок и даже, если хотите, зубы почистить.

Постом важно сдерживать себя в количестве употребляемой пищи, чтобы оставлять пространство для пищи духовной. Голод телесный, который испытывает человек во время поста, должен стимулировать голод духовный, взыскующий Христа. То есть, повторяю, человек во время Великого поста не может не испытывать голода, но если он не утоляет его духовной пищей, то обязательно впадет в уныние. Если же наполнять себя светом Христовым через богослужение, через чтение святоотеческих книг, через молитву, понуждение себя на молитву, то как раз освобождается место для Святого Духа.

Мне кажется, очень важная тема – искушения Великого поста. Как-то мне был задан интересный вопрос: «Отец Алексей, Вы поститесь, как апостолы и Христос? Если нет, то почему?»

Мы совсем не знаем, как постились апостолы, потому что, собственно говоря, современная практика Великого поста – сорокадневный пост и затем Страстная седмица – возникли не сразу. Великий пост в том виде, как мы его знаем сейчас, не находим в апостольские времена, в древней истории Церкви и в писаниях ранних отцов. Это еще связано с тем, что к Первому Вселенскому собору (325 г.) дата Пасхи, которая сейчас для всех восточных христиан единая, еще не была таковой. Существовали разные традиции сроков празднования Пасхи. Суббота и воскресенье на протяжении сорокадневного поста в ранней Церкви не были постными днями, потому что в эти дни служили литургию. Поэтому, как апостолы, мы поститься не можем, ведь апостолы не постились так, как постимся мы сегодня.

Главное же состоит в том, что пост предполагает некоторое подражание Христу. Образ поста нам дан в Евангелии, когда Спаситель, после того как принимает крещение от Иоанна, уходит на сорок дней в пустыню, там Он «ничего не ел в эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал» (Лк. 4: 2). То есть пост Самого Христа в пустыне был таким, что напоследок Он изнемог и взалкал. И, в соответствии с текстом Евангелия, сорок дней Сын Божий был искушаем дьяволом. Когда говорим о великопостных искушениях, не можем не обратить внимание на те искушения, которые предлагает сатана Христу в пустыне.

Первое искушение – это искушение насыщением: «Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Мф. 4: 3). Иными словами: докажи, что Ты – Сын Божий в чудесах, докажи что Ты – Сын Божий в силе! При этом происходит очевидная подмена понятий. Съешьте яблоко с дерева познания добра и зла и «будете, как боги» (Быт. 3: 5), – обещал змей Адаму и Еве. Вот и здесь мы видим нечто подобное. Сделай так, чтобы мир бездушный, бессмысленный, неживой сделался основой Твоей жизни. Но Христос отвечает на это: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4: 4).

Называть себя сынами Божиими можно лишь осознав, на чем базируется наша система ценностей, что мы ставим во главу угла. Человеку бывает нелегко поверить в слова: «Наипаче ищите Царствия Божия, и <…> все приложится вам» (Лк. 12: 31), ведь он живет в материальном мире, законы которого для него очевидны и многократно проверены опытным путем. Эти законы не дают человеку расслабиться: приходится постоянно быть начеку. Но Господь проповедует нечто прямо противоположное.

Дальше Христос в Нагорной проповеди говорит про небесных птиц и про полевые лилии, которые «ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы», «ни трудятся, ни прядут» (Мф. 6: 26–32). Но человеку сложно в это поверить, потому что, как только ты начинаешь забывать о хлебе насущном, об одежде, об устроении своей жизни, все, как кажется, начинает рушиться, уходить из-под ног. Ты теряешь и теряешься, начинаешь проигрывать другим в этом мире. Однако только тогда, когда человек по-настоящему в эти слова поверит, жизнь его действительно может измениться, но измениться с житейской точки зрения не в лучшую сторону. Именно поэтому Слово Божие, Евангельское слово для человека бывает источником тревоги, неуверенности и страха. Ведь человеческая жизнь после встречи с Евангелием обязательно должна поменяться, и чаще всего не в сторону внешнего успеха и благополучия, а в сторону Царства Небесного. Но только после принятия этих слов жизнь может устроиться таким образом, что все в ней встанет на свои места, а нечто, казавшееся важным и нужным, может совершенно уйти из жизни. И окажется, что можно спокойно без этого существовать. Так бывает, если действительно попытаться свою жизнь выстроить иным, чем ранее, образом, во главу угла поставив поиск Царствия Небесного.