Великий пир - Страница 12

В отчаянии я стал читать «Отче наш», и незаметно провалился в сон.

Распахнув веки, я уставился в люк на потолке. В глаза будто песка насыпали, голова нестерпимо болела, и голод усилился многократно. Я чувствовал запах ацетона, исходящий изо рта, почти физически ощущал, как желудок переваривал сам себя, как организм тянул ресурсы из мышц.

– Это ведро мое! – публично заявил долговязый мужик с синяком под глазом. Я назвал его Синяк.

– А хреном тебе по губе не поводить?! – возмутились из толпы. – Распорядился!

Пока зародившийся конфликт усугублялся словесной перепалкой, я задумался, какое такое ведро могло стать причиной драки? Синяк сцепился в борьбе с низкорослым бородатым мужиком, они рычали и пытались повалить друг друга на пол. Мне захотелось разрядить конфликт, я открыл рот, чтобы сделать это вопросом, но страх остановил меня. Ну к черту, решил я, сдавшись. Еще сам получу, потом совсем оставшись без сил.

Недалеко от меня сидел хмурый мужчина с короткой стрижкой, мощным телом, и мужественным лицом. Очень напоминал наружностью бывалого военного. Синяк и бородач стали молотить друг друга кулаками, расшибая лица, выплевывая зубы, ставя синяки. Толян наблюдал за дракой, как за динамичным фильмом. С удовольствием, будто Римский император за гладиаторскими боями. Боря, глядя на дерущегося Синяка, о чем-то перешептывался с громилами.

Вояку с волевым лицом звали Юра.

– Что за ведро? – с недоумением спросил я. – Ради него они дерутся?

– Делать им нечего, – пояснил Юра. – Драться еще не за что, но да. Почти за ведро. Раз в сутки сюда спускают ведро с кровью с целью предоставления заключенным пропитания, – Юра указал на люк в потолке. – Запасов хватит примерно на пять человек, но можешь не волноваться – ты не относишься к их числу.

– Почему? – сощурился я.

– Скоро сам все увидишь, – отговорился Юра, не желая продолжать беседу. – Спать настоятельно рекомендую в шаговой от стены и спиной к ней.

– Почему?

Юра не ответил.

Когда все стали ложиться и засыпать (я даже видел пару драк за место у стенки), я последовал рекомендации Юры, улегся поближе к стене, не понимая, зачем это нужно. С громилами Толяна меня разделяла приличная дистанция, а так же несколько десятков человек. Уснуть никак не получалось, тянущая боль в мышцах из-за неудобства спального места и стресс последних дней давали о себе знать.

Я увидел, как группа Толяна обступила напряженного и напуганного Синяка. Синяк дрожал и глядел на них расширенными глазами. Лицо его побледнело, он стал с дрожью в голосе, со слезами умолять, чтобы его не трогали.

– Давай по-хорошему, – угрожающе произнес Боря. – Ты знаешь, мы принуждать умеем.

– Нет! Не надо, ребята! – Синяк вдруг рванул прочь, но Толян схватил его за шиворот футболки, резким рывком обрушив на землю.

– Не рыпайся!

– Нет! Нет! Нет! – напуганный Синяк пытался вырваться.

Он тяжело дышал, с криками стараясь выкрутиться, но сильный Боря надавил ему в грудь коленом, не позволяя освободиться, а затем оглушил его серией кулачных ударов. Синяк обмяк, и тогда громилы перевернули его на живот, крепко схватили за конечности, сцепив ладони на запястьях и голенях.

К ним подошел Толян с вынутым затвердевшим членом, с Синяка стянули штаны, он слезно умолял остановиться. Толян, с выражением неземного удовольствия на лице, пристроил пенис к заднему проходу бедняги и резко вошел в него без всяких церемоний. Мужчина взвыл от унижения, взвыл от боли и ужаса, взвыл от отчаяния, пытаясь вырваться, но Толяна это только сильнее возбудило.

Я отвернулся, но когда послышалось возбужденное дыхание Толяна и ритмичные шлепки яичек о ягодицы, мозг сам нарисовал мне нужную картину. В груди будто вспыхнул огонь, сердце бешено колотилось, я хотел наказать насильников, желал им жестоко воздаяния, но сделать ничего не мог. Все слышали, что происходило, все знали, что очередь дойдет и до них, но никто не вмешивался.

Что мог сделать один? Ничего.

Когда Толян закончил развлекаться, к плотским утехам приступили громилы, так же не побрезговавшие мужчиной. В конце Синяку сломали шею, и бросили со спущенными штанами на месте казни. У меня дыхание перехватило.

Юра глядел в стену полными праведной ярости глазами. Лицо его было багровым, напряженным, выражающим бессильную злость. Не знаю, что в этот момент творилось у него в голове, но происходящее точно не вызывало восторг.

Ни у меня, ни у него.

– Юр, – шепнул я. – Почему им не дадут отпора?

– Потому что большая часть людей здесь – офисный планктон. Тех, кто умел за себя постоять, Толик со своими уродами уже давно перебил. А с офисными крысами делай что хочешь. Хочешь – насилуй, они стерпят. Хочешь – убивай. Меня не трогают, я могу грохнуть. Они, первым делом, атакуют обессиленных или слабых физической формой.

Я сам был немногим лучше офисного планктона, но, в критической ситуации, хотя бы мог дать по морде. Но тут, похоже, собрались люди, которые даже под угрозой смерти не могли действовать решительно. Такие же, как и я, изнеженные дети цивилизации, считающие, что все обойдется и забудется. Они привыкли сидеть в теплых офисах, привыкли выполнять поручения начальства, не было среди них руководителей. А даже если и были, то организовать ополчение это не организовать режим работы офисных сотрудников.

Я осознал, что попал в мир животных, а мир животных не терпит компромиссов.

– Юр, нам необходимо объединиться, – уверенно сказал я. – Иначе….

– Согласен, – быстро сказал Юра. – Я пытался заключать союзы, но не получалось. Тут редко появлялись слабые группировки из геймеров, но Толян быстро выводил противников из строя. Потом все отказались от организованного сопротивления, и решили молча дожидаться участи. Спим по сменам, – предложил Юра. – Наблюдаем за Борей и братвой. В случае телодвижений в нашу сторону – часовой бьет тревогу.

– Хорошо. Ты спи, Юр. Мне не спится.

Когда Юра уснул, я наблюдал за Борей. Они так же спали по сменам. Пока остальные отдыхали, один непременно бодрствовал наблюдая. Дверь скрипнула, стражники подхватили тело убитого Синяка, Боря улыбнулся им, и они ушли. Не знаю, сколько людей здесь погибло, но, видимо, не мало.

Когда Юра сменил меня, я уснул, однако меня вскоре разбудил звон цепи и металлический грохот ведра, сброшенного в люк. На арене понялась суета, люди просыпались, воздух пропитался аппетитным ароматом крови, что всполошило заключенных как ос в гнезде.

Ведро висело на цепи метрах в тех над землей.

Боря кинулся к ведру с бандой, у них прорезались клыки, отрасли когти, засветились красным зрачки. Почти никто не осмеливался бежать к ведру. Нашелся смельчак, но Боря дернул ему голову мощным взмахом ноги, смельчак повалился на землю. Затем боевик отрастил когти, и стал разрывать смельчаку тело, разбрасывая брызги крови и куски мяса. Потом нашелся еще один храбрец, которому Боря с такой силой сдавил руками шею, что у него глаза лопнули и хребет хрустнул.

– Потому никто и не может дать им отпор, – пояснил Юра. – Тут либо толпой бросаться, либо иметь хоть какие-то сверхъестественные силы, но по двум пунктам тут провал. Силы ни у кого нет из-за установившегося режима питания.

Боря сорвал ведро с цепи, сделал несколько больших глотков, облившись кровью, а затем передал его товарищу. Ведра Толяну с бандой показалось мало. Они так обезумели от голода, что накинулись на Борю, став слизывать кровь с его тела. Все это выглядело как мерзкие прелюдия к однополому и извращенному половому акту, меня скривило от отвращения. Когда они вылизали тело Бори дочиста, Толян с такой силой врезал ему в голову, что Боря рухнул на задницу.

– Пей осторожнее, ублюдок, и не вздумай проливать на себя еду!

– Прости! – виновато затараторил Боря. – Случайно пролил, Толян!

Лицо у Бори было такое, будто бы его подвергли изнасилованию. Если бы меня так публично…. вылизали, я бы повесился.

Кровь.

Стоило подумать о ней, желудок жалобно забурчал, требуя еды. Головная боль доросла до невыносимой, мышцы невероятно ослабли, во рту пересохло, как в пустыне. Ничего. Выдержим. Главное – остаться человеком. Главное – дождаться обычной еды.