Великий натуралист Чарлз Дарвин - Страница 10
Когда Чарлз прочитал одну книгу о птицах, у него сильно возрос интерес к их жизни.
Он стал с удовольствием наблюдать за ними, делать заметки. Увлекся до того, что понять не мог, почему каждый взрослый джентльмен, располагающий, как тогда думал Дарвин, полностью своим временем, не ведет наблюдений за птицами и вообще не делается орнитологом[11].
Отец дал подросшему сыну ружье.
Первый вальдшнеп. Какой восторг и возбуждение испытал Дарвин! Руки дрожат до того, что невозможно зарядить ружье второй раз.
Эта страсть сопровождала Дарвина многие годы.
Студентом он репетировал верность прицела перед зеркалом, упражняясь в умении правильно прицелиться холостыми выстрелами в пламя свечи. Из его помещения часто слышался треск пистонов, принимавшийся тутором (репетитором-надзирателем) за щелканье бича.
Странное дело, — простосердечно удивлялся тот, — «мистер Дарвин по целым часам забавляется щелканьем бича в своей комнате, я часто слышу треск, когда прохожу мимо его окон…»
К концу школьной жизни Чарлза брат Эразм, бывший на пять лет старше его, увлекся химией. Он устроил себе в саду небольшую лабораторию, где производил опыты.
Чарлз заинтересовался работой брата, получил у него разрешение помогать при опытах и прочитал несколько книг по химии. Трубки, колбы, реторты и другое бывшее в распоряжении братьев несложное химическое оборудование, при помощи которого они получали газы и некоторые другие вещества, очень увлекали их.
Ночью, когда все в Шрусбери давно уже спали, в садовой беседке доктора Дарвина горел огонь. Братья, поглощенные опытами, забывали о сне.
В этой первой своей лаборатории Чарлз с помощью брата научился обращению с химической посудой, горелкой, реактивами.
«Химия сильно заинтересовала меня, и нередко наша работа затягивалась до поздней ночи. Это составило лучшее, что было в образовании, полученном мною в школьные годы, ибо здесь я на практике понял значение экспериментального знания».
Добрый по натуре, приятный в обращении, но болезненный от природы Эразм любил читать и приохотил к чтению младшего брата. «Однако по складу ума и интересам, — вспоминал последний, — мы были так не похожи друг на друга…»
Вкусы и склонности Дарвина были весьма разнообразными.
Он испытывал наслаждение в самом процессе овладения каким-либо новым для него вопросом.
Если вопрос был сложным и трудным, тем лучше. Удовольствие, которое получалось при удачном его разрешении, было еще бóльшим.
Например, Чарлз совсем не отличался математическими способностями, но с высоким удовлетворением изучал геометрические доказательства. Они нравились ему своей ясностью и убедительностью. Чарлз брал уроки геометрии у частного учителя, потому что в школе математическим наукам уделялось очень мало внимания.
Сознание, что какой-нибудь предмет, совсем неизвестный, становится понятным, в высшей степени радовало и удовлетворяло Дарвина. Впечатление о таком достижении оказывалось ярким и длительным.
В школьные годы Чарлз много читал, и самые разнообразные книги. Один из товарищей дал ему книгу «Чудеса мироздания». Это случилось еще в младших классах. И вот перед Чарлзом раздвинулись пределы Шрусбери, Англии. На свете есть другие страны, со сказочно-иной природой. Побывать там, посмотреть эти диковинные вещи…
Да уж и действительно ли существуют такие леса, горы, птицы, о чем написано в книге? Об этом велись долгие споры с товарищами.
Став постарше, Чарлз зачитывался историческими драмами Шекспира, только что появившимися поэмами Байрона, Вальтер Скоттом. В амбразуре школьного окна часто можно было видеть его, до самозабвения углубленного в чтение.
Но Чарлз занимался со страстью, даже с азартом, всем, что не являлось его прямой обязанностью по школе.
Родным его увлечения далеко не всегда казались серьезными, а порой расценивались как безделье. Дело в том, что в школьных занятиях успехи Чарлза были очень скромными. И однажды отец сильно уязвил его словами: «Ты только думаешь об охоте, собаках и ловле крыс и осрамишь себя и всю нашу семью».
Даже отец, тонкий, проницательный и добрый человек, каким его рисует Чарлз, не понимал своего сына.
В школе тем более не понимали интересов Дарвина.
Когда там узнали о занятиях Чарлза химией, то это показалось директору школы, доктору Батлеру, таким бессмысленным делом, что он отчитал мальчика при всех за бесполезную трату времени.
«Росо curante»[12], — назвал он Чарлза, а тот хотя и не понял, чтó значит это выражение, но, не ожидая для себя ничего хорошего в словах директора, подумал, что это, вероятно, что-нибудь очень оскорбительное.
Доктор Батлер был высокообразованным человеком, большим знатоком древних языков и древней истории. Ему принадлежали прекрасные переводы на английский язык римских и греческих авторов. Он составил великолепный географический атлас по древней истории, который много раз переиздавался. У него была очень богатая и тщательно подобранная библиотека по древней литературе. Но все интересы доктора Батлера были сосредоточены на глубине веков. Страница произведения, написанного не одну тысячу лет назад, затмевала перед ним настоящее.
Его интересы были прямо противоположны тем, что развивались у Дарвина; вот почему Батлер не понимал своего ученика, а тот оказывал внутреннее сопротивление и Батлеру, и школьной науке.
Дарвин вынес из школы ненависть к принятой в то время системе образования и недоверие к школам вообще. «Никто не ненавидит более меня старого стереотипного бессмысленного классического образования», — замечал он впоследствии.
Чарлза заставляли идти общепринятым путем, а он шел к знанию своей собственной дорогой.
В 1825 году отец решил, что дальнейшее пребывание Чарлза в школе доктора Батлера бесполезно и лучше будет, если сын продолжит подготовку к поступлению в университет в Эдинбурге, где в это время учился Эразм.
А летом 1825 года отец привлек Чарлза к своей практике врача.
Чарлз посещал бедные семьи в Шрусбери, с большим вниманием наблюдал симптомы болезни и составлял очень полные описания их.
Отец проверял диагнозы и давал советы в отношении лекарств; приготовлял их Чарлз сам. Число пациентов возросло до двенадцати, и отец обнадеживал сына, что тот будет хорошим врачом. Некоторое время эти занятия интересовали Чарлза, но с переездом в Эдинбург и началом новой, студенческой жизни они прекратились.
Глава V
Чарлз-студент
Вспоминая об этом, я прихожу к заключению, что во мне было что-нибудь такое, что выделяло меня из ряда моих сверстников — иначе такие люди, старшие и годами, и по академическому положению, не допускали бы меня в свой круг.
Эдинбург — старинная столица Шотландии, один из красивейших городов Европы. Он расположен на склонах холма, недалеко от залива Форс. Восточный склон холма отлогий. Здесь находится старинный королевский замок, украшенный зубчатыми башнями, и развалины аббатства. На западном крутом склоне холма высится еще один старинный замок-крепость и несколько средневековых зданий с башнями. На северном и южном склонах раскинулся старый город; на других холмах — новый город, соединившийся со старым.
Все впадины и низменные места заняты красивыми садами и парками.
На восток от города тянется возвышенность, а на юго-западе — скалы. Отсюда открывается прекрасный вид на город. В этом городе жила королева Мария Стюарт. Исторические воспоминания, связанные с ее именем, и старинное аббатство привлекали сюда туристов.