Великий Наполеон - Страница 24

Однако князь П.В. Лопухин, в недалеком будущем министр юстиции Российской империи, а потом и вовсе председатель Кабинета Министров – мог бы, казалось бы, иметь о лордах более реалистические представления? Однако если навести о нем справки, то окажется, что при Павле был он, как тогда говорили, «…в случае…», что дочь его, княгиня Анна Гагарина, была любовницей императора, что князем-то сам П.В. Лопухин стал только в 1799-м, и как раз в связи с благоволением Павла Первого к его дочери – причем благоволил к ней российский император настолько, что за нелестные слова об ордене Св. Анны, которые он посчитал хулой на его подругу, приказал влепить провинившемуся офицеру тысячу палок [1].

Так что князь Лопухин всех Зубовых просто ненавидел, а что касается Ольги Жеребцовой и «…выданных ей двух миллионов рублей…», то дело тут в том, что Ольга Александровна и вправду отправилась в Англию вслед за своим ненаглядным лордом Уитвортом, только для того, чтобы узнать, что он там женился. Понятное дело, женщина с темпераментом Ольги Александровны не оставила дело просто так: она устроила грандиозный скандал и лорду, и его новой супруге (вдове недавно скончавшегося герцога Дорсетского) и причинила множество неприятностей российскому послу С.Р. Воронцову [2], после смерти Павла вновь вступившему в должность российского посла в Лондоне, и даже осталась на довольно долгое время в Англии, «…подружившись...» с тогдашним принцем Уэльским, – но на этом история и заканчивается, и никаких двух миллионов рублей, выдуманных князем Лопухиным, в ней не возникает.

Уитворт и про заговор знал, и какие-то деньги туда подкидывал – скорее всего, платил за информацию, и не своей пылкой любовнице, а другим – например, ее вечно безденежному брату Николаю Зубову, игроку и кутиле. Но уж конечно, не «…грудами золотых гиней…», как полагалось бы в рамках романтических легенд о несметно богатых и необыкновенно щедрых английских лордах.

K мемуарам, да и к «…прямым свидетельствам современников…» надо все-таки подходить с долей разумной осторожности.

Наполеон Бонапарт в бытность свою всего лишь генералом славился умением моментально реагировать на любые изменения на поле боя и использовать их к своей пользе. Оказавшись во главе государства и правительства, он это умение не утратил и сделал все возможное, чтобы обратить себе на пользу и покушение в Париже, которое не удалось, и покушение в Петербурге, которое, к его огромной досаде, принесло успех заговорщикам. Раз его возможный союзник, император Павел, убит, и с англичанами не получилось вести войну так, как хотелось бы Первому Консулу, – с ними можно заключить мир. По мирному договору с Австрией, подписанному в феврале 1801-го, он получил все, что хотел, – почему же не предложить такую же схему и Англии? Момент был благоприятный – усталость от войны наблюдалась не только во Франции, он вполне мог рассчитывать на благоприятный отклик…

Что же касается покушения на него лично – то для укрепления его личной власти можно использовать и это… Так что к трудам Первого Консула, связанным с изменением системы сбора налогов… и с оздоровлением финансов, и с систематизацией законодательства, и с укреплением централизованной «…властной вертикали…», и к дипломатическим усилиям, связанным с переговорами с Англией и с государствами континентальной Европы, прибавились и заботы, связанные с подавлением всей и всяческой оппозиции.

Это пришлось очень кстати, потому что в июле 1801 года Первый Консул провел грандиозный политический поворот – был подписан договор с папой римским о конкордате. Законом он станет позднее, в апреле 1802-го, но основы были заложены уже в 1801-м. Католицизм был признан «…религией огромного большинства французского народа…». В обмен государство получало право церковного патронажа – все епископы и архиепископы назначались им, папа имел право только на утверждение решений, уже принятых светской властью. Более того, священники, назначавшиеся епископами, в должность могли вступить только после утверждения их кандидатур государством. Конфискация церковных земель, проведенная Революцией, молчаливо признавалась окончательной, к большому облегчению их новых владельцев.

В месяцы, отделявшие предварительные постановления по конкордату от их окончательного утверждения в виде закона, Первый Консул создал орден Почетного легиона. Идея состояла в том, чтобы создать новое дворянство, «…дворянство личных заслуг…». Отныне высокий социальный статус переставал быть связанным с именем и родословной, да и достижения теперь не обязательно измерялись только накопленным состоянием, как было при Директории.

Возвращалось понятие корпоративной чести, что для Первого Консула было важно, в числе прочего, возможно, и как дополнительная мера по ограничению коррупции.

Заодно была проведена и реформа народного образования. Она была проделана настолько основательно, что по большей части ее учреждения существуют во Франции и по сей день.

Наконец, 25 марта 1802 года в Амьене был подписан мирный договор с Англией.

Его приветствовали по обе стороны от Ла-Манша – и Франция и Англия получали наконец-то желанный мир. Даже ехидные английские карикатуристы, не признававшие ничего святого, и то выражали свой восторг. Конечно, на свой собственный, ехидный лад – известнейшая карикатура того времени изображала худого и изогнутого, как щепка, генерала Бонапарта, обнимающего пышную леди – Великобританию. Подпись под карикатурой гласила:

«Первый поцелуй за 10 лет».

Первый Консул тоже отметил Амьенский мир, и тоже – на собственный лад.

2 августа 1802 года он был вновь объявлен Первым Консулом, теперь уже пожизненно. Понятное дело, был проведен и плебисцит, которым руководил возвращенный ради такого случая на пост министра внутренних дел Люсьен Бонапарт.

Результаты он обеспечил: «за» проголосовало 3 568 885 человек, «против» – 8374. По всей вероятности, пара миллионов голосов были изъяты или подкорректированы – но разницы в итогах голосования они, скорее всего, уже не сделали бы, даже в том случае, если бы их учли.

Первый Консул получал пожизненные полномочия диктатора Франции.

1. 2 мая 1800 г., штабс-капитан Кирпичников.

2. См. очерк «Ольга Жеребцова»: М.А. Алданов. Портреты. Москва, изд. «Новости», 1994.

Первый прием дипломатической миссии англичан в Париже прошел с большим успехом – мы знаем об этом из многих источников. Констан, камердинер Наполеона Бонапарта, добавляет к этому общему сообщению и ряд интересных деталей. Ну, например, в своих воспоминаниях он пишет, что Первый Консул приказал принять лорда Корнуэллса, представившего свои верительные грамоты, как можно более пышно. Он сказал: «…англичане не должны думать, что мы тут обеднели до нищенства...» – и отдал соотвествующие распоряжения. В результате «двор» – как уже полуофициально стали называть окружение Первого Консула – поистине сиял. Констан сообщает нам, что мундиры присутствующих были украшены пышной позолотой, прически дам – страусиными перьями, а от сияния бриллиантов просто слепли глаза. Уже после прибытия всех приглашенных перед присутствующими появился сам Первый Консул – в отличие от своей блистательной свиты одетый в простой мундир и белые кавалерийские лосины. Констан сообщает нам, правда, что на эфесе его шпаги сиял бесценный брильянт, имевший даже собственное имя – «Регент» [1]. Он входил в набор королевских драгоценностей, при Директории был заложен, выкуплен Первым Консулом и помещен им на достойное такой редкости место, на рукоять «…первой шпаги Франции…». Против обыкновения, мадам Бонапарт тоже была одета очень просто – в белое платье, а из украшений не выбрала ничего, кроме нити очень дорогого жемчуга. Сделано это было, по-видимому, по настоянию ее супруга. На государственной церемонии он счел нужным позаботиться и о туалете жены – это был своего рода театр, и пренебрегать деталями, которые могли бы помешать ему создать желательное впечатление, он счел неразумным.