Великий князь в поход собрался - Страница 2

Итоги этого противостояния были подведены летом 1308 года, когда «седе князь великыы Михаило Ярославичь, внукъ великого Ярослава Всеволодича, в Новегороде на столе»[12]. Юрий был вынужден отступить (как оказалось потом, на время), а новгородские «мужи» заключили с тверским князем договор, на этот раз поименовав его «великим»[13]. Л. В. Черепнин, анализируя тексты проектов докончальных грамот (новгородский и тверской) 1305 года и грамоты 1308 года, обратил внимание на тот факт, что новгородцы, стремясь урегулировать свои отношения с новым великими князем, обратили особое внимание на разрешение вопроса о земельных владениях князя и его людей в Новгородской земле, на которые они уже успели наложить свою руку или приобрести в период «междуцарствия»[14]. Очевидно, что то упорство, с которым новгородские «мужи» стремились всемерно ограничить право князя и его людей владеть землями на Новгородчине, отражало их опасения по поводу роста политического влияния Михаила в городе, обусловленного расширением землевладений великого князя (и его бояр, и служилых людей) на территориях, контролировавшихся Новгородом. И столь же несомненно, что эта ограничительная политика новгородской «господы» не могла не вызвать недовольства князя и его бояр со всеми вытекающими отсюда последствиями. Договор 1308 года, более выгодный для Новгорода, нежели для Михаила, рано или поздно должен был быть пересмотрен, и момент этот должен был наступить тогда, когда тверской князь почувствует себя на великокняжеском столе уверенно, избавившись от своего московского соперника.

Юрий, потерпев неудачу в борьбе за великий стол и утративший Переяславльское княжество, отнюдь не собирался сдаваться. Не вышло с Переяславльским княжеством, отчего бы не попробовать с Нижегородским княжеством, оказавшимся выморочным после смерти его князя Михаила Андреевича. По устоявшейся традиции оно должно было отойти к великому князю владимирскому, но и как несколькими годами ранее, московский князь (на этот раз Юрий) поспешил наложить на него свою руку, компенсировав тем самым потерю Переяславля. Михаил, находившийся в то время в Орде, не сумел помешать дерзкому предприятию своего московского «брата», а его бояре, попытавшиеся снарядить в поход тверскую рать во главе с малолетним сыном Михаила Дмитрием, столкнулись с сопротивлением митрополита всея Руси Петра, который отказался благословить князя. Дмитрий и его воеводы, простояв во Владимире три недели, не рискнули начинать поход вопреки воле митрополита и распустили войско[15]. У Петра были веские основания выступить против великого князя — на состоявшемся примерно в это же время церковном соборе в Переяславле, как раз именно в эти дни, решалась судьба митрополита, обвиненного в симонии тверским епископом Андреем, причем явно не без согласия на то Михаила[16]. И не связана была ли задержка с выступлением Дмитриевой рати с тем, что княжич присутствовал на этом скандальном соборе?

Неизвестно, как бы развивались события дальше, но в августе 1312 года скончался благоволивший Михаилу Тверскому «царь» Тохта. Юрий, сумевший посадить на нижегородском столе своего брата Бориса[17], не рискнул поехать в Орду, чтобы там возобновить прю с Михаилом Ярославичем за великое княжение. Вместо этого, воспользовавшись тем, что тверской князь надолго застрял в ханской ставке, московский князь решил попробовать установить свое господство над Новгородом. Эта попытка имела определенные шансы на успех, поскольку у новгородских «мужей» случилась серьезная размолвка с великими князем. В Новгороде летом 1311 года имели место какие-то беспорядки, вызванные серией сильных пожаров. Вполне вероятно, что перемены в составе новгородской посаднической коллегии, случившиеся в тот год, были связаны с этими беспорядками. И вряд ли последовавший в конце 1311 года отзыв тверских наместников из Новгорода и решительные меры Михаила по установлению торговой блокады Новгорода (великий князь, по словам новгородского летописца, «не пустя обилья в Новгород, а Торжокъ зая и Бежичи и всю волость») не находились в прямой взаимосвязи с этими событиями[18]. Михаил фактически объявил Новгороду войну, и, угрожая удушить Новгород костлявой рукой голода, вынудил новгородцев сдаться на его условиях. Весной 1312 года новгородский архиепископ Давыд, несмотря на распутицу, приехал в Тверь, привез с собою 1500 гривен серебра и Михаил милостиво согласился снять заставы с торговых путей и вернуть своих наместников в Новгород[19].

Чем были вызваны столь решительные действия Михаила Ярославича и почему он пустил в ход предпоследний (последний — это война) довод низовских князей против новгородской гордыни и упрямства? С какой целью он вынудил новгородских «мужей» потрясти мошной? Напрашивается предположение, что до князя дошли слухи о том, что ордынскому «царю» нездоровится, и Михаил начал заблаговременно готовиться к очередному «аукциону». Так это было или не так, однако не вызывает сомнения другое — явно недружелюбные меры Михаила по отношению к новгородцам никак не могли добавить любви и приязни с их стороны к великому князю. Юрий Московский тем временем подмечал все ошибки своего тверского визави и готовил свой реванш.

Такая возможность представилась Юрию в 1314 году. Михаил к тому времени уже год находился в Орде, пытаясь решить вопрос о ярлыке на великое княжение. Узбек, новый ордынский «царь», вел борьбу с оппозицией, и, надо полагать, нуждаясь в средствах, требовал от Михаила все новых и новых «поминков». Михаил, в свою очередь, запрашивал от своих бояр денег, а последние давили на великокняжеских наместников. Естественно, что «лихие тиуны» Михаила, выдаивая всеми правдами и неправдами со своих подопечных запрашиваемые их господином средства, особо не стеснялись в средствах, не забывая при этом и свой интерес. Все это не могло не привести к росту недовольства и напряженности в городах и волостях, подвластных тверскому князю. Впереди, как всегда, были новгородцы. К несчастью, 1314 год в Новгороде снова выдался голодным, и злоупотребления Михайловых наместников вызвали беспорядки. Спешно собравшиеся на вече «мужи» новгородские порешили изгнать тверских наместников, «понеже нелюбы имъ быша… яко многа обида и нужа бысть им от нихъ», а чтобы получить защиту от тверичей, послать гонца к Юрию Данииловичу с просьбой прислать к ним князя[20].

Московский князь откликнулся, хотя и не сразу, на новгородское предложение. Действуя осторожно, он решил сам не ехать в Новгород, но тайно списался с князем Федором Святославичем Ржевским (можно предположить, не без участия митрополита Петра, свидетеля гибели в усобице отца князя Федора) и предложил тому отправиться в город на Волхове[21]. Князь Федор со своим немногочисленным двором прибыл в Новгород, арестовал великокняжеских наместников и отправил их под стражу на владычном дворе, а сам со своими людьми и вооружившимися новгородцами выступил к Твери, выжигая и разоряя по дороге тверские села и деревни[22]. Замещавший отца, пока он пребывал в Орде, старший сын Михаила Дмитрий выступил навстречу Федору и его рати. Оба войска, встав на разных берегах Волги «у брода», не рискнули переправляться на другой берег и, простояв так шесть недель до заморозков, «умиришися» на новгородских условиях (о сути которых летописцы умалчивают, но вряд ли они устроили бы Михаила Ярославича)[23].