Великий и Ужасный (СИ) - Страница 7

— Эй! У тебя штаны порвались, мужик! — и хохотнул, поглядывая на товарищей.

— Беда! — откликнулся я и пошел дальше.

— Это из ваших? — услышал я за своей спиной голос бородача.

— Не-ять! — откликнулся скрипучий тенор. — Это-нах даже-ять не урук-ять. Полу-нахрен-кровка. Выродок-х.

Неистерпимо захотелось вернуться и разбить невесть что о себе возомнившему снаге морду, но жрать хотелось сильнее — и потому я устремился к одиноко сиявшей впереди синей вывеске «EDA I NAPITKI». Сланцы прошлепали по по ступеням, половина плитки на которых давно потрескалась и отвалилась. Рука потянула за ручку двери.

— Тилинь! — звякнула под притолокой бесячая висюлька из металлических трубочек.

Тут было немноголюдно: над ближайшим столиком склонились двое работяг в оранжевых комбинезонах — они, обжигаясь, пили какую-то бурду из пластиковых стаканчиков и тыкали вилками в нарубленный крупными кусками салат и ярко-розовые сосиски в тарелках. Какой-то худой длинноволосый тип заливал в себя пиво, проводя время в компании целой батареи поллитровых стеклянных бутылок с хмельным напитком. Из закуски у него имелась пачка чипсов. Еда! Еда, чтоб ее!

Стараясь не задеть и не опрокинуть ничего из хлипкой пластиковой мебели и не споткнуться о ноги тощего любителя пива, я проследовал к стойке-прилавку, за которым хозяйничал невысокий бородатый крепыш с маленькими, хитрыми глазками. В его светлой бороде были заплетены косички, волосы — подстрижены под полубокс.

— Доброй ночи, — сказал я, и ляпнул на стол все имеющиеся в моем распоряжении деньги. — Мне бы попить-поесть…

— Хуеморген! — рявкнул самый настоящий гном.

— А? — удивился я.

— Доброе утро! Goeie morgen — так говорят у меня на родине, во Фрисланде. Сейчас пять утра, какая ночь? Светает скоро! — похоже, он был нормальным мужиком, просто манера говорить была такая — рявкающая.

— А! Так что насчет пожрать?

— Так пожалста! — он сгреб все мои монеты в ладонь и предложил: — Сосиски, кофе, хлеб, салат и мармеладка. Сгодится? И покушаешь, и десерт. Сосисок три?

— Давай пять сосисок и без мармеладки? — почесал голову я.

Гном — тот самый Хуеморген, о котором говорил сердитый мужик на улице — смерил меня взглядом снизу вверх и понимающе кивнул:

— Ну да, какие уж тебе мармеладки… Садись, я принесу. Всё равно клиентов почти нет! Хреновая ночь для того, чтобы сделать кассу…

Я огляделся, нашел место в самом углу и уселся, прислонившись спиной к прохладной стене. Колени мои упирались в столешницу, пластиковый стул жалобно поскрипывал под немалым весом. Сколько там Кузя килограмм называл для характеристики учителя? Сто пятьдесят? Ну, во мне столько вряд ли будет, все же выродок-полукровка в качестве реципиента достался мне, судя по всему, юный… Да и в целом — до настоящего черного урука все-таки не дотягиваю. Но сто двадцать — сто тридцать кило тугого мяса, широких костей и голодных потрохов — это запросто. Рост… Около двух метров? Скорее всего — да.

На самом деле неплохой стартовый набор для попаданца! А вот зашвырнула бы меня шаровая молния в гоблина Кузю или в такого Хуеморгена… Нет, ну в Хуеморгена еще куда ни шло: видно сразу, мужик он зажиточный, вон — закусочная у него. Пусть обшарпанная, но всё-таки какой-никакой бизнес… И кулаки — огромные, тяжелые!

— Хуеморгеном меня местные лоботрясы прозвали, — гном вышел из-за прилавка с полным подносом еды, прошествовал через зал и водрузил гору снеди передо мной. — Так-то меня Фридрих зовут. Фриц Дюрхденвальд. А тебя, стало быть…

— Бабай.

— Ну и имечко… Но оно и понятно — рожа-то соответствующая. Я смотрю, у вас тоже — дисциплинка. У нас подмастерье перед мастером кто? Сопля паршивая! Помалкивай да делай, что говорят… Что, доконали-таки Резчика старые враги?

— Доконали… — вздохнул я и втянул ноздрями сосисочный аромат.

Пять сосисок громоздились на огромной горе салата из огурцов, помидоров и белой капусты. Всё это было обильно полито каким-то растительным маслом и посыпано специями. Рядом на подносе лежала чуть ли не половина буханки черного хлеба. Имелся и стаканчик с растворимым кофе, и пластиковые столовые приборы: ложка и вилка.

Желудок издал вопль умирающего кита, так что я ухватил ложку в одну руку, вилку — в другую, и набросился на еду.

— Не принюхивайся, не принюхивайся. Сосиски съедобные, для пищеварения полезные, по нашей, гномской технологии сделаны, из альтернативного протеина. Мясо нормальное в Сан-Себастьяне в дефиците, так для нас, для подземников-то это привычное дело. Альтернативный протеин — он как находка! А чтоб вкуснее — так на то приправа есть, глутамат натрия опять же… — трепался Фриц Хуеморген-Дюр-хрен-пойми-что. — Так что, скопытился Резчик? И что дальше делать будешь? К родне тебе как бы с такой рожей дорожка заказана. Что урук-хай, что с материной стороны родственнички — рады тебе не будут! Сан-Себастьян — самое место для тебя, вот что я скажу…

— Денег нет, — я хрустнул последним ломтем огурчика и принялся вымакивать хлебом салатную жижу. — Перспективы неясны. Будущее туманно. Учитель помер — инструкций не оставил. На что жить, как жить? Есть комнатенка, у гоблина Кузи, в ней — кое-что из вещей. И всё!

— Перспективы? Инструкции? Что это за словечки такие, м? Ты точно урук-хай, а не педик эльфийский? — встопорщил бороду Хуеморген.

— Папаша, я щас дам тебе в рожу и не посмотрю на то, что ты меня тут кормил-поил! — набычился я.

— Ладно, ладно… Просто урук-хай обычно не усложняет. Это вообще не в урук-хайской природе — усложнять… И что ж мне с тобой делать-то? Такое вот совпадение — ко мне как раз фура должна прийти, с продуктами. Ну там, протеин, огурчики-помидорчики, пивко… И тут ты — такой большой и подходящий. Разгрузить поможешь? Одному мне тяжко придется. Поясница побаливает. Надо на рентген сходить, может — грыжа?

У гномов бывает грыжа? Тут тоже жил-поживал Вильгельм Рентген? И вообще — он что, работу мне предлагает?

— Оплата сдельная, — быстро сообразил я, прикинув стоимость ужина. — Пятьдесят денег за час.

— Ого! — сказал он. — Сорок денег — и мармеладку! Прямо сейчас!

Я понюхал отвратительный кофе «три в одном», прислушался к ощущениям в желудке и кивнул:

— Ну, три мармеладки так три мармеладки. Неси сюда! — мы пожали руки, скрепляя сделку, а потом я спохватился: — А фура-то большая?

— Поздно! — Хуеморген хитро прищурился. — Поздно, друг мой Бабай! Это надо было раньше спрашивать!

если что — в доп. материалах есть иллюстрации, которые я делал в нейросети Кандинский. плюс-минус они соответствуют, можно составить впечатление о героях и антураже

Я поставил поверх пластикового ящика с консервами еще один и приподнял, примериваясь к весу: нормально! Ящики были невысокими, в такой помещался как раз один ряд жестяных банок. Можно было брать еще! Потянул со штабеля третий, водрузил — и краем глаза увидел, что Хуеморген тоже строит такую же башенку из ящиков.

Ну да, дядька он был явно мощный, вон какие жилы на руках, и плечи — широченные! Но как же грыжа? Я поставил четвертый ящик и снова глянул на гнома: он весь аж покраснел, но нам, мужикам, только дай возможность размерами башни померяться! С выражением досады и великой злобы на лице Фриц тоже взялся за новую упаковку консерв. Ну-ну! Я мертвого Резчика на плечах таскал, что мне какие-то пять ящиков!

— Ой, Бабай, иди нахер! — Хуеморген снял один этаж со своей башни, уменьшая вес, и, крякнув, потащил ящики в ярко выделяющийся в утренних сумерках хорошо освещенный дверной проем, ворча на ходу: — Дурак я, что ли — с уруком силой меряться? Вот как бы ты с кайлом в забое пару дней постоял или над одним сраным браслетиком восемь часов скукоёжившись у верстака корячился… Вот то бы я посмотрел! Да и вообще — размер бицепса не главное, главное — уметь им правильно пользоваться!

— Да-а-а-а, да-а-а, — проговорил, обгоняя его, я. — Все так говорят. У кого бицепс маленький.