Великий Черчилль - Страница 23

Но сейчас он ничего не мог поделать – в партии произошел настоящий бунт рядовых депутатов, так называемых «заднескамеечников», которые требовали немедленного расторжения соглашения с либералами о коалиции.

Как все на свете, их бунт имел причины. Консерваторы в целом были страшно недовольны англо-ирландским соглашением, заключенным в основном усилиями либералов, таких, как Черчилль. Консервативная фракция палаты лордов требовала немедленного «развода».

К тому же всплыли разные неприятно пахнущие истории, связанные с личными делами Ллойд Джорджа. Дело было в том, что любой премьер-министр в силу своей должности имел «право патронажа» – он мог представлять королю на утверждение списки людей, которых, по его мнению, следовало бы наградить пожалованием от Короны: либо «званием рыцаря» – «knighthood», что давало награжденному право именоваться «сэром», либо наследственным титулом, возводящим его обладателя в пэры – «peerage» – с правом называться «лордом» и с гарантированным местом в палате лордов. Списки, представленные премьером, по заведенной издавна традиции утверждались монархом без дальнейшего обсуждения.

Попасть в такие списки было высокой честью, и издавна существовала еще одна традиция – как следует эти списки составлять.

B них включали людей выдающихся, добившихся в своей профессии значительных успехов либо оказавших правительству и государству какую-то крупную услугу, политическую или даже финансовую.

Крупные филантропы всегда могли рассчитывать получить титул в обмен на свою щедрость.

Так вот, Ллойд Джордж, человек большой изобретательности, решил, что пожертвования значительных сумм ему лично тоже могут рассматриваться как «услуги правительству».

Что интересно – технически закон не был нарушен, потому что до сих пор никому ничего подобного в голову не приходило.

Остин Чемберлен был человеком чести. Ллойд Джорджа он не одобрял, возможно, еще больше, чем его коллеги-консерваторы с задних скамей парламента. Но он считал необходимым «поставить интересы страны выше интересов партии». К чему расторгать коалицию, если можно договориться с партнерами по коалиции, либералами, о том, что либералы сами сменят своего партийного лидера? Вполне возможно, что он договорился бы обо всем с руководством либералов и сам, но говорить ему было в тот момент не с кем. Ллойд Джордж по понятным причинам сам себя свергать не хотел, а второй человек в партии, Уинстон Черчилль, во-первых, мог и не захотеть ставить своего премьера в безвыходное положение, во-вторых, даже если бы и захотел, то не смог бы физически – он лежал в больнице с острым аппендицитом, и как раз накануне, 18 октября 1922 года, ему сделали операцию по его удалению.

В итоге консерваторы-заднескамеечники победили – коалиция была расторгнута. 23 октября Ллойд Джордж подал королю прошение об отставке, и были назначены новые общие выборы.

Тут надо отметить еще два дополнительных обстоятельства:

1. «Мятеж» рядовых членов фракции консерваторов против их руководства организовал некто Стенли Болдуин, секретарь прежнего лидера партии Бонара Лоy.

2. Остин Чемберлен не уступил своим коллегам по вопросу, который он считал принципиальным, и ушел с поста лидера консервативной партии в палате общин, хотя этот пост сам по себе в то время практически гарантировал ему место премьер-министра. В результате лидером, а потом и премьером стал Бонар Лоy.

Своим заместителем в партийном руководстве он сделал Стенли Болдуина. А став премьер-министром, его же и назначил на пост министра финансов, по традиции – второй по значению и иерархии после самого премьера.

Стенли Болдуин сделал большой шаг наверх.

По своему расположению в спектре британской политики 1922 года либеральная партия занимала место «благоразумного центра». Выборы, назначенные на ноябрь, поставили ее в тяжелое положение – ее атаковали с обоих флангов, и справа, и слева. Если консерваторы ставили правительству в вину компромиссное соглашение с Ирландией, то лейбористы – воинственную политику и вмешательство Ллойд Джорджа в греко-турецкий конфликт, в чем лейбористы видели «имперские наклонности».

А найти человека более воинственного, чем Черчилль, и со столь явно выраженными имперскими наклонностями было невозможно – он был министром колоний и занимался империей просто по должности. В его избирательном округе Данди, расположенном на севере страны, Уинстона Черчилля крыли последними словами, тем более, что поначалу он не мог защищаться или даже просто принимать участие в избирательной кампании – он был все еще в больнице.

Встречаться с избирателями пришлось его верной супруге Клементине – это ей надо было исполнять все положенные по уставу ритуалы демократии, вроде встреч с рядовыми избирателями, выступлений на митингах и пожимания рук – непрерывный процесс, останавливаемый на минутку только для раздачи поцелуев младенцам.

Черчилля обвиняли в том, что он наделал ошибок под Дарданеллами, «отправив наших мальчиков на убой», а также в том, что он «попытался удушить в колыбели первую в мире страну, управляемую рабочими».

Это второе обвинение охотно тиражировали в советской прессе, но не в 1922 году – было не до английских выборов, а позднее, когда клеймился британский империализм.

Клементина рисовала супруга «добрым ангелом», чему в ее глазах немало способствовало его круглое лицо – по крайней мере, так она ему не без юмора писала. О том, что ее освистали, увидев на ней нитку жемчуга, она не сообщала – наверное, не хотела расстраивать. Мы знаем об этом происшествии не от нее, а из дневника некоего Спирса, местного сотрудника избирательной кампании Черчилля. Он сообщил, что женщины-избирательницы при этом даже плевались…

В итоге выборов консерваторы получили 344 места в парламенте, а либералы (обе фракции) – только 115 из тех 485 округов, где они выставляли своих кандидатов. Лейбористы опередили их и вышли на второе место, сo 142 местами.

Черчилль выборы проиграл. Он умудрился пройти все те избирательные митинги, в которых он, сменив наконец жену, все-таки поучаствовал, и при всем свисте и криках «Долой!» удержать полное равновесие духа.

Сорвался он один-единственный раз – когда ему в очередной раз крикнули из зала: «Как насчет Дарданелл?», он ответил:

«Что вы знаете о Дарданеллах? Это могло сократить войну на год или два и спасти миллионы жизней. Я горжусь этим делом…»

Зал на минуту притих, но переломить настроение на митинге Черчиллю не удалось. Он по количеству собранных голосов показал четвертый результат по округу среди четырех кандидатов. С точки зрения прессы – результат был безнадежный.

В 1922 году в ноябре ему исполнилось 46 лет. К этому времени он успел побывать в правительстве Асквита на трех министерских постах: министра внутренних дел, министра военно-морского флота и на пустой синекуре – министерской должности «канцлера герцогства Ланкастерского», с которой он ушел в армию командовать батальоном. В следующем правительстве, y Ллойд Джорджа, он последовательно занимал должности министра вооружений, военного министра и министра колоний.

У него за плечами был парламентский опыт, начинавшийся с 1900 года.

С 1911 и по 1922-й (с перерывом в 1915–1916 гг. после краха операции в Дарданеллах) неизменно входил в число тех пяти или шести людей, которые определяли весь ход правительственных дел. Если говорить не о правительстве в целом, а только о либеральной партии, Черчилль с 1918 и по 1922 год мог считаться вторым человеком – сразу после Ллойд Джорджа.

Он похоронил мать, которая в 67 лет скончалась от гангрены в сломанной ноге, и маленькую дочь. В 1922 году у него родилась другая дочка, которую он и Клементина назвали Мэри, и купил себе «деревенский дом» – на самом деле что-то вроде небольшой усадьбы в Кенте – под названием Чартуэлл. Жена страшно беспокоилась по поводу покупки – дом был большим, и его содержание должно было стоить существенных денег, которых в наличии у семьи Черчиллей не было. Уинстон успокаивал супругу и говорил ей, что беспокоиться не о чем. Деньги – пустяки, он всегда сможет заработать на жизнь журнализмом. Теперь, совершенно неожиданно лишившись министерской должности, оказавшись в политической партии на грани полного краха, а заодно и проиграв выборы в парламент, он задумался и решил, что пока что с него хватит.