Великая русская революция: 1905-1922 - Страница 6

Вместе с тем, нельзя не заметить, что реально проблема классификации революционных событий 1905‑17 гг. куда глубже теоретических построений предреволюционного и послереволюционного периодов. Основным вопросом, который поднимала Русская революция, был земельный. Именно аграрное перенаселение создавало ту ситуацию, которую Ленин еще в 1913 году характеризовал как «низы не хотят, а верхи не могут». Аграрный вопрос толкал Россию на путь революции, и именно его разрешение — тем или иным способом — должно было стать завершением революции. И именно вокруг аграрного вопроса шли непрерывные бои — между партиями и внутри партий, в том числе и между лидерами большевиков.

На бытовом уровне аграрный вопрос выражался в безземелии — невозможности для растущей крестьянской массы прокормиться с катастрофически малых наделов, выделенных земледельцам после отмены Крепостного права. Решением этой проблемы на доктринальном уровне занимались все российские партии — и левые, и правые.

Буржуазная кадетская партия, тесно связанная с крупными землевладельцами, предлагала наделить крестьян землей за счет государственных, удельных и монастырских земель, при сохранении помещичьего землевладения. Впрочем, кадеты не исключали частичной распродажи крупных имений по «справедливой» — не рыночной, а назначенной государством цене.

Наследники народников эсеры, «крестьянская» партия, выступали за «социализацию» земли, запрет на куплю–продажу земельных участков, за устранение наемного труда на селе и распределение земли между крестьянами — по числу работников, способных ее обрабатывать, либо «по едокам» хозяйства.

Именно эта программа, построенная на анализе крестьянских наказов, была реализована большевиками в октябре 1917 года во втором декрете Советской власти — «Декрете о земле». В ответ на обвинения со стороны эсеров в краже их программы, Ленин резонно замечал, что эсеры несколько месяцев были у власти в составе Временного правительства, но отчего‑то не предприняли для реализации ее положений никаких усилий.

При этом, говоря о программе эсеров, которая легла в основу «Декрета о земле», Ленин неоднократно подчеркивал, что крестьянский наказ не отражал большевистских требований по аграрному вопросу. Но, поскольку в нем была выражена воля трудового крестьянства, большевики приняли его: «Мы, — говорил Ленин, — открыто сказали в нашем декрете от 26 октября 1917 года, что мы берем в основу крестьянский наказ о земле. Мы открыто сказали, что он не отвечает нашим взглядам, что это не есть коммунизм, но мы не навязывали крестьянству того, что не соответствовало его взглядам, а соответствовало лишь нашей программе» ^[1].

Аграрная программа большевиков подразумевала не раздачу земли крестьянам, а — в программе минимум, рассчитанной на буржуазную революцию — «свободное развитие классовой борьбы в деревне», то есть перенесение в деревню капиталистических отношений. В перспективе это вело к расслоению крестьянства на собственников и деревенский безземельный пролетариат, появлению новых форм сельскохозяйственного производства, аналогичных фабричным — крупных, построенных на капиталистических принципах хозяйств с наемной рабочей силой.

Однако революция в России развивалась нестандартно. «Апрельские тезисы» Ленина говорили уже об организации на бывших помещичьих землях передовых сельскохозяйственных производств, где достигалось бы существенное увеличение производительности труда благодаря коллективной обработке земли под руководством профессиональных агрономов, применению удобрений, техники и т. д. В ленинских «Материалах по пересмотру партийной программы» большевиков марта–апреля 1917 года говорилось о поддержке почина «тех крестьянских комитетов, которые в ряде местностей России передают помещичий живой и мертвый инвентарь в руки организованного в эти комитеты крестьянства для общественно- регулированного использования по обработке всех земель». Также партия советовала «пролетариям и полупролетариям деревни, чтобы они добивались образования из каждого помещичьего имения достаточно крупного образцового хозяйства, которое бы велось на общественный счет Советами депутатов от сельскохозяйственных рабочих под руководством агрономов и с применением наилучших технических средств» ^[2].

В 1917-1918 годах, пока Гражданская война не смешала все планы, Ленин активно призывал крестьянство создавать такие хозяйства, полагая, что их успешность будет отличным доводом для частника и далее объединяться в сельскохозяйственные коммуны. Впрочем, до поры до времени этот вопрос было предоставлено решать крестьянству по собственному усмотрению.

Большевики, таким образом, вобрали в свою концепцию наиболее популярные в крестьянстве идеи. Но, одновременно, предприняли ненасильственную попытку направить стихийный процесс в правильное с их точки зрения русло, а именно — к организации коллективных хозяйств.

Не будем обращаться к опыту тотально дискредитированных за последние 20 с лишним лет колхозов, но и современная разница между агрохолдингами с внешним финансированием и современными же одиночными фермерскими хозяйствами говорит в этом отношении сама за себя — фермерство без серьезных госдотаций, сравнимых со странами Запада, в России не прижилось, в то время, как основанные крупным капиталом и живущие по принципу производящего сектора агрохолдинги показывают чудеса производительности.

Ведь из самых элементарных соображений следует, что простая раздача земли крестьянам, столь привлекательно выглядящая при «бытовом» подходе к проблеме, в реальности никаких выдвинутых аграрным перенаселением вопросов не решала. 80 процентов населения страны проживало в сельской местности, где в подавляющем большинстве вело крайне примитивное хозяйство, непрерывно балансируя на грани голода. Увеличение земельных наделов за счет государственных и помещичьих угодий помогло бы, наконец, накормить деревню. Но одновременно это вело к сокращению или ликвидации самих помещичьих хозяйств — наиболее товарных на тот момент в России (вопреки распространенному заблуждению, товарный хлеб в Империи, которая кормила пол–Европы, производили именно помещики, используя, по сути, новый вариант барщины — крестьянские отработки; крестьяне же по большей части кормили только сами себя — подробнее об этом см. «Сумерки Российской империи»). А думать следовало и о благосостоянии городов, и о получении ресурсов для дальнейшего развития.

Простое распределение земли среди крестьянства даже на теоретическом уровне с большой долей вероятности вело к «капсуляции» деревни, при которой городу доставался бы минимум излишков. С этим, сделав ставку на аграрную программу эсеров, большевики столкнулись в период военного коммунизма и НЭПа. Достигнув определенного улучшения (в том числе и во время военного коммунизма), деревня остановилась в своем развитии, перестав в полной мере удовлетворять нужды городов. В городах под конец НЭПа вновь пришлось вводить карточки на продовольствие.

Но по–другому и быть не могло — за прошедшие годы на селе не произошло кардинальных изменений, никуда не делась крайне низкая производительность труда, архаичные методы землепользования, практически полное отсутствие современных машин и технологий. Дать больше, чем деревня давала — она уже не могла. Раздача земли крестьянам, таким образом, помогала лишь накормить самих крестьян.

Примечания:

[1] В. Коток «В. И. Ленин и наказы избирателей» // Советское государство и право №4, 1963. с. 17-28.

[2] В. И. Ленин «Материалы по пересмотру партийной программы» // В. И. Ленин, ПСС Т.32 URL: http://leninism.su/index.php?option=com_content&view=article&id=1803:materialy‑po‑peresmotru‑partijnoj-programmy&catid=71:tom-32&Itemid=53(дата обращения 25.10.11).