Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность - Страница 53
Однако, судя по отчетам, в национальных республиках, кроме Белоруссии, наладить работу не удалось[456]. В связи с этим сотрудники Отдела национальных республик во главе с руководителем Э. Б. Генкиной стали заниматься последствиями оккупационного режима на территории СССР включая уничтожение коммунистов, красноармейцев, евреев и цыган, насильственный угон населения СССР в оккупированную Германией Европу, вывоз ценностей, разрушение объектов культурного наследия[457]. Так возник Отдел оккупационного режима, в работе которого принимали участие многие члены Комиссии, в том числе А. Л. Сидоров и А. А. Белкин, которые выезжали в Киев и в Харьков[458].
На этом примере видно, что члены Комиссии работали, не считаясь со временем и невзирая на должностные инструкции, старались успеть зафиксировать как можно больше фактов, опросить максимальное число очевидцев и участников событий, сохранить память о войне.
Отдел военной экономики отвечал за создание истории предприятий СССР, работавших в условиях войны, а также книг о Героях Социалистического Труда, работавших в тылу.
Комиссия завершила работу в 1948 г. фактически в принудительном порядке на фоне кампании по борьбе с космополитизмом. К сожалению, материалы, собранные Комиссией, за редким исключением, не были введены в научный оборот. Их время настало только десятилетия спустя. Память о войне, зафиксированная в документах, собранных и созданных Комиссией, еще ждет своего исследователя.
В настоящее время в Научном архиве Института российской истории РАН в фонде 2 хранятся документы Комиссии, сформированные в следующие разделы:
– I: «История воинских частей и подразделений»,
– II: «История партизанского движения»,
– III: «Оборона городов»,
– IV: «Стенограммы бесед с Героями Советского Союза и материалы о Героях Советского Союза»,
– V: «Тыл – военная экономика»,
– VI: «Оккупационный режим немецко-фашистских захватчиков»,
– VII: «Национальные республики в годы Великой Отечественной войны»,
– VIII: «Культура и быт в дни Великой Отечественной войны»,
– IX: «Материалы по истории обороны Москвы»,
– X: «Разные материалы»,
– XI: «Фотоматериалы»,
– XII: «Трофейные документы»,
– XIII: «Печатные материалы (бюллетени, плакаты, листовки и пр.»,
– XIV: документы, связанные с деятельностью самой Комиссии.
Помимо того, что перед нами свидетельства очевидцев, зафиксированные в непосредственной временной близости от событий, их ценность состоит в том, что они собирались систематически, по плану, имея в виду написание истории войны. В 1968 г. И. И. Минц, характеризуя их, писал, что «по сути, это записи боевых подвигов, составленные на второй день после их свершения, когда под руками были военные карты и другие данные, когда можно было пригласить на беседу начальника штаба соединения и проверить эти данные и т. п.»[459]. Кроме того, в стенограммах зачастую отражены (и это было главной целью Минца) сведения и факты, не фиксировавшиеся в официальных документах штабов подразделений, что расширяет источниковую базу о войне.
Этот принцип сбора материала зафиксирован в Инструкции, составленной Военным отделом к концу 1942 г. В ней говорилось:
«Необходимо записать живые рассказы отдельных командиров, политработников, бойцов об отдельных боевых эпизодах, целых периодах жизни, встречах, мыслях, чувствах и т. д.
а) Эту работу надо проводить по заранее намеченному плану. Рекомендуется сначала записать рассказ командира и нач[альника] штаба для получения канвы, основы всех действий части. Затем по определенному плану записать особо отличившихся героев, бойцов, командиров и политработников, стараясь избежать повторений.
б) При рассказах добиться возможно более полного и правдивого освещения фактов и событий с уточнением хронологических дат, названий мест.
в) Не забывать записать основные данные о каждом рассказчике: краткие данные с указанием даты и места рождения, имени, отчества, домашнего адреса, партийности и работы до войны. В отдельных случаях (в случае особого интереса) – биографию записать подробно.
Данную работу производить лучше всего с помощью стенографирования, а в случае отсутствия стенографистки, краткой записи от руки. Если позволит обстановка, следует запись прочитать рассказчику и подписаться ему. Надо указать, кто, когда и где произвел запись»[460].
Титанический труд как по непосредственному сбору материала, так и по организации этой работы в воинских частях, на предприятиях, в освобожденных районах проводили в сложнейших условиях сотрудники Комиссии, имена которых мы считаем уместным привести здесь: И. И. Минц (1886–1991), И. М. Разгон (1905–1987), А. Л. Сидоров (1900–1966), В. И. Шунков (1900–1967), П. М. Федосов (1897–1974), Э. Б. Генкина (1901–1978), Л. М. Зак (1917–2001), Г. Н. Анпилогов (1902–1987), М. Г. Седов (1912–1991), Н. С. Трусова (1905 – после 1973), Р. И. Кроль (1903 —?), Р. И. Голубева (1900–1990) Н. А. Сидорова (1910–1961), А. Я. Грунт (1915–1986), А. П. Серцова (1920–2009) и другие.
К. С. Дроздов. Подвиг панфиловцев: новые исторические свидетельства (по материалам Комиссии И. И. Минца)
В фонде Комиссии по истории Великой Отечественной войны Академии наук СССР[461] имеется уникальный комплекс стенограмм интервью с командирами, бойцами и политработниками 8-й гвардейской стрелковой дивизии имени генерала И. В. Панфилова (бывшая 316-я СД)[462]. Всего в фонде насчитывается 32 стенограммы: 13 стенограмм за 1942 г., две стенограммы за 1944 г. и 17 стенограмм за 1946–1947 гг.
Стенограммы бесед позволяют подробно реконструировать боевой путь дивизии под Москвой в октябре – декабре 1941 г., когда она на протяжении 60 дней вела тяжелейшие оборонительные бои от Волоколамска до станции Крюково, на направлении главного удара противника, с превосходящими ее по численности и боевому оснащению дивизиями вермахта.
На наш взгляд, эти интервью непосредственных участников боев под Моск вой, собранные, что называется, по горячим следам событий, по-новому позволяют взглянуть и на такую непростую, актуальную для сегодняшнего дня проблему, как подвиг 28-ми героев-панфиловцев у разъезда Дубосеково. Был ли это только вымысел, миф сталинской пропаганды и военных журналистов или же в основе подвига лежат реальные события, происходившие в течение 16 ноября на одном из участков, который обороняли бойцы 4-й и 5-й рот 2-го батальона 1075-го стрелкового полка полковника Капрова?
В наше время стало модно быть «мифоборцем», развенчивающим всякого рода мифы, в первую очередь, связанные с советской историей. Но увлекшись этим занятием, многие современные исследователи, что называется, вместе с водой выплеснули и ребенка. Это касается и подвига панфиловцев. Еще в начале 90-х годов появились первые критические публикации, в которых факт боя с немецкими танками 28-ми панфиловцев у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 г. признавался литературным вымыслом военных журналистов «Красной звезды». В результате такое переосмысление нашей истории привело к тому, что сегодня, по сути, отрицается не только этот конкретный бой, но и мужество, героизм, самопожертвование, проявленные бойцами и командирами панфиловской дивизии в кровопролитных боях на подступах к Москве в самый тяжелый период ее обороны – в октябре – декабре 1941 г. Дошло даже до того, что журналист В. А. Красиков, автор книги «История российских побед без ретуши», издеваясь над исторической памятью народа, счел возможным написать, что мемориальный комплекс, выстроенный близ Дубосеково в 1975 г., чем-то напоминает «варварское капище с ритуальными истуканами, величиной с многоэтажный дом». Оскорбляя честь оставшихся в живых Героев Советского Союза – Тимофеева, Шемякина, Шадрина, Васильева, которых называет «героями-панфиловцами» (в кавычках), он пишет: «В послевоенные годы они охотно выступали перед октябрятами и пионерами, рассказывая детишкам, как поджигали один за другим рвавшиеся к Москве германские танки». А произведения советских поэтов и писателей Николая Тихонова, Михаила Светлова, Александра Бека и других, посвященные подвигу панфиловцев, по мнению современного журналиста-«мифоборца», являются лишь продолжением сталинского «патриотически-воспитательного» мифа[463].