Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность - Страница 33

Существует мнение, что «точкой отсчета в политике советского руководства по отношению к женской памяти о войне» является речь М. И. Калинина в июле 1945 г. на встрече в ЦК ВЛКСМ с девушками-воинами, демобилизованными из Красной Армии и Военно-Морского флота. Речь называлась «Славные дочери советского народа». В ней М. И. Калинин ставил вопрос об адаптации демобилизованных девушек к мирной жизни, о поиске своих профессий и т. д. И при этом советовал: «Не зазнавайтесь на своей будущей практической работе. Не вы говорите о своих заслугах, а пусть о вас говорят – это лучше»[260]. Со ссылкой на работу немецкой исследовательницы Б. Физелер «Женщина на войне: ненаписанная история», эти приведенные выше слова М. И. Калинина интерпретировались российской исследовательницей О. Ю. Никоновой как рекомендация «демобилизованным женщинам не хвалиться своими заслугами»[261]. Возможно, немецкая исследовательница не поняла смысла слов Калинина, а русская исследовательница, выстраивая свою «концепцию», не удосужилась прочитать на русском языке публикацию речи М. И. Калинина.

В настоящее время предпринимаются попытки (и довольно успешно) пересмотреть проблему участия женщин в Великой Отечественной войне, в частности, что двигало ими, когда они подавали заявления о зачислении в Красную Армию. Появился термин «мобилизованный патриотизм». В то же время остается ряд проблем или не полностью исследованных сюжетов. Если о женщинах-воинах пишут чаще, особенно о Героях Советского Союза, о женщинах трудового фронта, о женщинах тыла обобщающих работ все меньше и меньше. Очевидно, забывается, что в войне можно было «участвовать непосредственно, и можно было участвовать, работая в промышленности, во всевозможных военных и тыловых учреждениях»[262]. В СССР, оценивая вклад, внесенный советскими женщинами в защиту Родины, руководствовались словами Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, который сказал: «Образ женщины-бойца с винтовкой в руках, у штурвала самолета, образ санитарки или врача с погонами на плечах будет жить в нашей памяти как светлый пример самоотверженности и патриотизма». Правильно, образно сказано, но… где женщины тыла? Какова их роль? Напомним, что то, о чем писал М. И. Калинин в статье «О моральном облике нашего народа»[263], опубликованной в 1945 г., непосредственно относится и к женщинам тыла: «…все предыдущее бледнеет перед великой эпопеей нынешней войны, перед героизмом и жертвенностью советских женщин, проявляющих гражданскую доблесть, выдержку при потере любимых и энтузиазм в борьбе с такой силой и, я бы сказал, величественностью, каких никогда не наблюдалось в прошлом»[264].

О гражданской доблести женщин тыла в 1941–1945 гг. можно сказать словами М. Исаковского, посвященных «Русской женщине» (1945):

Но без фактов нынешнему поколению это трудно понять. Напомним, что под лозунгом «Все для фронта, все для победы!» трудились все коллективы советского тыла. Совинформбюро в самое тяжелое время 1941–1942 гг. в своих сводках наряду с сообщениями о подвигах советских бойцов сообщало и о героических делах тружеников тыла. В связи с уходом на фронт, в народное ополчение, в истребительные батальоны численность мужчин в народном хозяйстве России к осени 1942 г. упала с 22,2 млн. человек до 9,5 млн.[265]

Ушедших на фронт мужчин заменили женщины и подростки. Среди них было 550 тыс. человек домохозяек, пенсионерок, подростков[266]. В пищевой и легкой промышленности удельный вес женщин в военные годы составил 80–95 %. На транспорте более 40 % (к лету 1943 г.) составляли женщины. Во «Всероссийской книге памяти 1941–1945 гг.» в обзорном томе приведены интересные цифры, которые не нуждаются в комментариях, о возрастании по стране доли женского труда, особенно в первые два года войны. Так, среди машинистов паровых машин – с 6 % в начале 1941 г. до 33 % в конце 1942 г., машинистов компрессоров – соответственно с 27 % до 44 %, токарей по металлу – с 16 % до 33 %, сварщиков – с 17 % до 31 %, слесарей – с 3,9 % до 12 %. В конце войны женщины Российской Федерации составляли 59 % рабочих и служащих республики вместо 41 % накануне войны[267].

На отдельные предприятия, где до войны работали исключительно мужчины, пришло до 70 % женщин. Не было в промышленности предприятий, цехов, участков, на которых бы не работали женщины, не стало таких профессий, которые не освоили бы женщины; удельный вес женщин в 1945 г. составил 57,2 % по сравнению с 38,4 % в 1940 г., а в сельском хозяйстве – 58,0 % в 1945 г. против 26,1 % в 1940 г. Среди работников связи он достиг 69,1 % в 1945 г. Удельный вес женщин среди рабочих и учеников промышленности в 1945 г. по профессиям сверловщиц и револьверщиц достиг 70 % (в 1941 г. был 48 %), а среди токарей – 34 %, против 16,2 % в 1941 г.[268] B 145 тыс. комсомольско-молодежных бригадах страны было занято 48 % женщин от общего числа молодежи. Только в ходе соревнования за повышение производительности труда, за изготовление сверхпланового вооружения для фронта свыше 25 тыс. женщин были награждены орденами и медалями СССР[269].

Рассказывать о себе, своих подругах, с кем делились своими радостями и бедами, женщины-воины и женщины тыла начали спустя годы после окончания войны. На страницах этих сборников-воспоминаний, которые публиковались на местах и в столичных издательствах, речь шла в первую очередь о героических военных и трудовых подвигах и очень редко о повседневных трудностях военных лет. И только спустя десятилетия начали называть вещи своими именами и не стесняясь вспоминать, какие трудности выпали на долю советских женщин, как им приходилось их преодолевать.

Хочется, чтобы наши соотечественники знали следующее: 8 мая 1965 г. в год 30-летия Великой Победы Указом Президиума Верховного Совета СССР Международный женский день 8 марта стал праздничным нерабочим днем[270] «в ознаменование выдающихся заслуг советских женщин… в защите Родины в годы Великой Отечественной войны, их героизма и самоотверженности на фронте и в тылу…».

Обращаясь к проблеме «Советские женщины в годы Великой Отечественной войны», мы понимаем, что проблема необычно широка и многогранна и все охватить невозможно. Поэтому в представленной статье поставили одну задачу: помочь человеческой памяти, чтобы в памяти народа навсегда сохранился «образ советской женщины – патриотки, бойца, труженицы, солдатской матери»[271].

Тема статьи настолько объемна, что я затрону только основные черты явления и некоторые важные моменты историографии на современном этапе.

Разработка тем, относящихся к истории Русской Православной Церкви, других конфессий СССР, а также религиозной политики советского государства в годы войны 1941–1945 гг., стала наиболее продуктивной для отечественных и зарубежных исследователей в связи с частичным открытием российских архивов с начала 1990-х годов, введения многих новых документов в научный оборот. Труды советских исследователей до середины 1980-х годов, как правило, носили общий, обзорный характер, для них свойственно негативное отношение к религии. В связи с политикой «перестройки», ситуация в историографии стала меняться. Так, Н. С. Гордиенко в книге «Современное русское православие» более объективно, чем прежде, писал об отношении паствы и духовенства в военное время, хотя и обвиняя духовенство, что оно использовало военные тяготы, насаждая религиозность[272].