Великая Охота - Страница 31

Айз Седай. И да поможет мне Свет, она – из Красной Айя.

– Я... я только... Это – разные непристойности. Всякая мерзость.

– Все должно быть оставлено в точности как есть, чтобы мы осмотрели здесь все досконально. Ничего не трогай. – Глядя на Ранда, она сделала шаг вперед, а он попятился. – Да. Так, как я и думала. Один из тех, что с Морейн. Какое ты имеешь отношение к этому? – Она широким жестом указала на головы на столе и кровавые каракули на стенах.

С минуту он таращился на нее:

– Я? Да никакого! Я спустился сюда, чтобы отыскать... Эгвейн!

Ранд повернулся, намереваясь открыть внутреннюю дверь, но Айз Седай крикнула:

– Нет! Отвечай мне!

Все, что он сумел сделать, это – встать прямо, продолжая держать лампу и меч. Ледяной холод сжал его со всех сторон. Голова будто очутилась в морозных тисках; он едва мог дышать – что-то словно давило на грудь.

– Отвечай мне, мальчишка. Скажи мне свое имя.

Невольно Ранд хрюкнул, пытаясь ответить и борясь с холодом, который вминал лицо в череп, стягивая грудь заиндевелыми железными обручами. Он сцепил зубы, стараясь не произнести ни звука. Борясь с болью, он сдвинул глаза, устремив сквозь пелену слез яростный взгляд на женщину. Сожги тебя Свет, Айз Седай! Я ни слова не скажу, побери тебя Тень!

– Отвечай мне, мальчишка! Ну!

Морозные иглы болезненно вонзились в мозг Ранда, вгрызаясь ему в кости. Пустота сформировалась внутри Ранда – еще до того, как он сообразил, что подумал о ней, но и она не могла сдержать боль. Смутно где-то вдалеке он ощутил свет и тепло. От мерцания света накатывала дурнота, но свет значил тепло, а ему было холодно. Свет был далеко, вне поддающихся осознанию пределов, но тем не менее дотянуться до него можно. О Свет, так холодно. Я должен дотянуться... до чего? Она убивает меня. Я должен дотянуться до него, иначе она убьет меня. Отчаянным усилием он потянулся к свету.

– Что здесь происходит?

Вдруг холод, тяжесть, тиски, иглы исчезли. Колени у Ранда подогнулись, но он усилием воли выпрямил их. Ему нельзя упасть на колени; он не доставит ей такого удовольствия. Пустота тоже исчезла так же внезапно, как и появилась. Она и в самом деле хотела убить меня. Тяжело дыша, Ранд поднял голову. В дверях стояла Морейн.

– Я спросила, что здесь происходит, Лиандрин, – сказала она.

– Я нашла здесь этого мальчишку, – спокойным тоном ответила Красная Айз Седай. – Стража – перебита, а он тут. Один из твоих. А что тут делаешь ты, Морейн? Сражение идет наверху, а не здесь.

– Я могла бы то же самое спросить у тебя, Лиандрин. – Морейн оглядела помещение, лишь едва заметно поджав губы при виде страшной картины. – Почему же ты здесь?

Ранд отвернулся от Айз Седай, неловкими движениями отодвинул засовы и потянул дверь на себя.

– Эгвейн спустилась сюда, – заявил он – кому это было интересно? – и шагнул через порог, высоко подняв лампу. Колени у него дрожали; он вообще не был уверен в том, как ухитряется держаться на ногах, разве только из-за того, что ему нужно отыскать Эгвейн. – Эгвейн!

По правую руку раздались сдавленное горловое бульканье и удары, и Ранд протянул лампу туда. Узник в нарядной куртке повис на железной решетке своей камеры, один конец его пояса стягивал шею, другой был захлестнут вокруг перекладин. Когда Ранд посмотрел на арестанта, тот в последний раз взбрыкнул ногой, шаркнул по полу, разметав солому, и затих; язык вывалился изо рта, глаза выкатились из орбит, лицо стало почти черным. Колени едва не касались пола – если в он захотел, то мог бы в любой момент встать на ноги.

Содрогнувшись, Ранд всмотрелся в соседнюю камеру. Забившись в самый дальний угол, съежившись, сидел тот здоровяк с выбитыми костяшками, обезумевшие глаза раскрыты дальше некуда. При виде Ранда он завопил, извернулся и принялся неистово скрести по каменной стене.

– Я не сделаю вам ничего плохого! – воскликнул Ранд. Мужчина продолжал вопить и царапать камень. Руки его были в крови и оставляли полосы на темных подозрительного вида пятнах. Это была уже не первая попытка голыми руками зарыться в камень.

Ранд отвернулся, радуясь, что в желудке у него уже пусто. Но ни для одного из узников он не мог ничего сделать.

– Эгвейн!

Свет лампы наконец-то пробился к концу коридора. Дверь опустевшей камеры Фейна была распахнута, но у порога снаружи виднелись две фигуры, при виде которых Ранд бросился вперед и упал на колени между ними.

На полу, распростершись, обмякнув, лежали Эгвейн и Мэт, без сознания... или мертвые. С громадным облегчением Ранд увидел, как дыхание вздымает грудь Мэта. Эгвейн тоже дышала. Ни у кого, как казалось, не было ни одной раны.

– Эгвейн? Мэт? – отложив меч в сторону, он нежно потряс за плечо Эгвейн. – Эгвейн? – Девушка не открывала глаз. – Морейн! С Эгвейн что-то случилось! И с Мэтом! – Дыхание Мэта было затруднено, на смертельно бледном лице – ни кровинки. Ранд едва сдерживался, чтобы не расплакаться. Это должно было случиться со мной. Я называл Темного. Я!

– Не трогай их, пусть так лежат, – в голосе Морейн не слышалось ни волнения, ни даже удивления.

Комнату вдруг затопило светом, это вошли две Айз Седай. У каждой над ладонью в воздухе плыл горящий холодным светом шар.

Лиандрин прошла прямо вперед по центру широкого коридора, приподняв свободной рукой свои юбки, чтобы они не волочились по соломе, но Морейн приостановилась, прежде чем последовать за ней, и посмотрела на двух заключенных.

– Для одного уже ничего не сделать, – сказала она, – а другой может подождать.

Лиандрин оказалась возле Ранда первой и склонилась было к Эгвейн, но Морейн, метнувшись к девушке, опередила ее и положила свободную руку на голову Эгвейн. Лиандрин с кислой миной выпрямилась.

– Ей не очень сильно досталось, – спустя несколько мгновений сообщила Морейн. – Ее ударили сюда. – Она обвела пальцем область сбоку на голове Эгвейн; Ранд не видел ничего такого, что отличало бы это место от другого – и там такие же волосы, и тут. – Это единственный ушиб, который она получила. С ней все будет в порядке.

Ранд переводил взгляд с одной Айз Седай на другую.

– А что с Мэтом?

Лиандрин дугой изогнула бровь и с гримасой на лице повернулась к Морейн.

– Тише, – сказала Морейн. Пальцы ее по-прежнему оставались там, куда, по ее словам, ударили Эгвейн. Айз Седай прикрыла глаза. Эгвейн что-то пробормотала и пошевелилась, потом затихла.

– Она?..

– Она спит, Ранд. С ней все будет хорошо, но ей нужно поспать.

Морейн повернулась к Мэту, но лишь прикоснулась к нему на миг, потом отодвинулась.

– Это куда серьезней, – тихо произнесла она. Пошарила на поясе у Мэта, расстегнув куртку, потом сердито хмыкнула. – Кинжал пропал.

– Что за кинжал? – спросила Лиандрин.

Вдруг из дальней комнаты донеслись голоса, восклицания, в которых звучали гнев и отвращение.

– Сюда, – позвала Морейн. – Принесите двое носилок. Быстрее.

Кто-то в той комнате громко распорядился о носилках.

– Фейн исчез, – сказал Ранд.

Обе Айз Седай посмотрели на него. На их лицах он не мог прочесть ровным счетом ничего, лишь глаза их блестели в холодном свете.

– Это я вижу, – сказала Морейн бесцветным голосом.

– Я говорил, чтобы она не ходила. Я говорил ей, что он опасен.

– Когда я пришла, – безучастным голосом сообщила Лиандрин, – он уничтожал надпись в караульной.

Ранд поерзал, стоя на коленях. Теперь взгляды Айз Седай показались очень похожими. Взвешивающие его и оценивающие, холодные и внушающие страх.

– Это... это была мерзость, – сказал Ранд. – Всего лишь грязные слова. – Они продолжали, не говоря ни слова, смотреть на него. – Вы же не думаете, что я... Морейн, вы же не думаете, что я имею отношение к... к тому, что там случилось?

Свет, а если имею? Ведь я же назвал Темного.

Она не ответила, и Ранд ощутил холодок, который не пропал, когда в темницы ворвались солдаты с факелами и фонарями. Свои светящиеся шары Морейн и Лиандрин погасили, а фонари и факелы не давали столько же света. В углах камер запрыгали тени. К лежащим на полу фигурам подбежали люди с носилками. Их вел Ингтар. Кисточка волос на его макушке дрожала от ярости, и, судя по его лицу, воин искал повода пустить в дело свой меч.