Век дракона (сборник) - Страница 28

Все, проеду еще пару улиц и делаем привал, решил Харлам и тотчас же чуть не сбил синюю гориллу с ночным горшком на голове. Аккуратно ее объехав, “Икарус” поплыл дальше, мимо деревянных домом, индейских вигвамов, монгольских юрт, мемориала Катерины — луча света в темном царстве, какого-то эллинского дворца, на ступеньках которого сидела сама Элли, министерства “Незнамо чего”, состоящего из двух подотделов, о чем оповещали соответствующие таблички “Подотдел просто незнамо чего” и “Подотдел черт его знает незнамо чего”. Откуда-то появился запах только что распустившихся липовых листочков и запах жареного миндаля, который сменился запахом давно не стираных портянок.

И пора было уже подыскивать место для ночлега.

Харлам услышал, как возле его плеча шевельнулась Катрин и спросил:

— Ну что?

— Да так, — она зевнула. — Спать хочется, а нельзя… Слушай, а ты собственно, чем занимаешься?

— Чем? — усмехнулся Харлам, машинально прикидывая, не бок ли это мамонта виднеется из-за угла.

А собственно говоря, действительно, кто он такой и чем занимается? Кто? Да никто’’ Обыкновенный человек. Родился, рос, ходил в садик, в школу. А потом — Лемурия, жаркое чудовище, пожиравшее всех, кто хотя бы на секунду расслабился. Именно там он научился воевать, но потерял что-то трудноопределимое. Веру в будущее? Светлые идеалы? А потом школы, тренировки, задания, курсы по повышению мастерства, снова задания. И суета, отчаяние, надежда, желание выжить и жить не хуже других, а иногда по ночам жгучая, непобедимая тоска.

Он снова улыбнулся, на этот раз грустно:

— Да так, то тем — то этим. А ты чем промышляла?

Теперь уже грустно улыбнулась она, вспомнив деревушку и лес, мрачный и живой, готовый навсегда спрятать, защитить и накормить. А также первый камень, который ударил ее по лицу. И шепот за спиной. А раньше, в самом детстве, дед, который с отрешенным лицом читал заклинания. Полнолуние. Пень с воткнутым в него ножом, через который надо перекувырнуться, чтобы стать кем-то другим, не человеком. И первое ощущение пружинистых лап, сотни лесных запахов, ударивших в ноздри, отчаянный писк зайчонка, бившегося в зубах, чтобы через секунду наполнить ее пасть кровью и сладостью. Опять угрюмые взгляды односельчан. Камень. Шепот за спиной. Открытый страх в глазах. Казалось, так будет до самой смерти, если у тех, кто живет рядом, ненависть не победит страх. Вот, пожалуй, и все.

Она сказала:

— Да так, то тем — то этим.

Свернув за поворот, Харлам увидел баррикаду из старого пианино, фонарного столба, дилижанса, каких-то комодов, шкафов и стульев.

Приехали.

Автобус остановился перед баррикадой, и некоторое время они молча, не вылезая из кабины, ее рассматривали.

— Что я, — Харлам взялся за руль. — Надо объехать.

Поздно.

Сзади послышался треск и грохот. У дома, мимо которого они только что проехали, завалилась одна из стен. Обратного пути не было. Вот сейчас уж точно, приехали.

По идее, нужно было выскользнуть из кабины и мгновенно занять оборону за каким-нибудь укрытием, но это явно не имело смысла, потому что в окнах домов, в дверях подъезда, из-за баррикады уже выходили вооруженные люди. Человек двадцать.

Харлам крякнул. Они с Катрин вылезли из кабины и стали рассматривать тех, в чьи руки попали.

Похоже, настоящих военных среди них было всего лишь двое. Длинный, как жердь, мускулистый парень в желтом дождевике и клетчатой фуражке, с “узи”, который он совершенно профессионально держал в руках, и среднего роста мужчина с иссеченным шрамами и морщинами лицом, в одежде вельможи шестнадцатого века и современной военной фуражке, вооруженный ручным пулеметом.

— Что, попались? — спросил он, неторопливо подходя и не спуская глаз с Харлама. — А ведь ты, парень, похоже, из конца двадцатого. Уж не снаружи ли?

Харлам кивнул. Они стояли в этом медленно сужавшемся кольце вооруженных людей.

— Надо же, — ухмыльнулся длинный, с “узи”. — Так что, придется их взять и расспросить. А жаль, я бы с удовольствием их шлепнул тут же, на месте.

— А почему? — спросил Харлам. — Ну ехали себе люди, никого не трогали и вдруг бах-тарарах, братья разбойнички и добрый вечер. Что с нас поимеете? Денег у нас нет.

— Деньги, — длинный провел рукой по лицу. — Деньги, брат, здесь — тьфу, никому не нужны. Главное — информация.

Он махнул, и двое, один в ковбойском костюме, другой с небритым лицом, в каких-то чудовищно грязных лохмотьях, заломили им руки за спину.

Ну вот и отлично, — сказал Длинный и надел Харламу и Катрин наручники, пробормотав, что налет на полицейский участок был сделан не зря. Вот эти штучки и пригодились. Потом Харлам и Катрин толкнули в спину и погнали вперед, время от времени ради интереса награждая пинками и тычками. Пленники слышали, как шедшие сзади бандиты вполголоса переговаривались, временами посмеивались над кем-то, кого звали Мясной Тушей. В общем, противники расслабились. Этого было достаточно.

Сделав вид, что споткнулся, Харлам ударил ногой одного из конвоиров в солнечное сплетение, попытался врезать другому, но тот увернулся. Отскочив в сторону, Харлам прыгнул в ближайший подъезд.

Ничего, главное удрать, а уж наручники он как-нибудь снимет. Учили их делать такие штуки. А потом можно подумать о том, как освободить Катрин.

Вот только в подъезде его ждала неожиданность.

Он кинулся вверх по лестнице, влетел на второй этаж, и не успев пробежать и десятка шагов, на полном бегу врезался во что-то плотное и липкое. Беспомощно трепыхнувшись, он понял, что освободиться не может.

Эх, вот если бы руки были свободны, да нож. А так… Харлам еще раз отчаянно рванулся, пытаясь понять, во что это он так глупо влетел, и вдруг охнул. Это была паутина. Каждая нить толщиной с палец. Какой же тогда паук?

Он не заставил себя ждать. Харлам увидел как из дверей ближайшей квартиры выкатилось что-то большое, мохнатое, на волосатых суставчатых ногах, глухо щелкающее гигантскими жвалами, способными с одного раза перекусить человека.

Ого!

Отчаянно рванувшись, Харлам попытался освободиться. Безрезультатно.

А паук, тем временем, неторопливо примеривался как бы поудобнее схватить свою жертву. Вот он занял нужную позицию, раскрыл жвала, и в этот момент длинная пулеметная очередь отшвырнула его в темноту.

— Спасибо, — поблагодарил Харлам.

— Не за что, — сказал вельможа, неторопливо обрезая паутину охотничьи ножом. — Тебя разве мама не предупреждала, что гулять в подозрительных местах нельзя? Придется, видимо, за это поставить тебя в угол и лишить сладкого.

— А вообще, что вы собираетесь с нами делать? — спросил Харлам, отходя в сторону, так как нити паутины были уже перерезаны.

— А ты сам что предпочитаешь? — поинтересовался вельможа, вытирая лезвие ножа кружевным платочком.

— Я вообще-то хочу ехать дальше, у меня тут дела кое-какие.

— У всех дела, — назидательно сказал вельможа и толкнул Харлама в спину. — Ну, пошли, что ли. Там уже наши заждались. А то ведь от скуки и с девчонкой твоей могут побаловаться.

— С ней побалуешься, — пробормотал Харлам, выходя из подъезда.

И точно, он почти сразу же увидел Катрин, стоящую с совершенно независимым видом. Рядом с ней был какой-то детина, по самые глаза заросший рыжей бородой.

— Я ведь только пошутить хотел, — рассеянно проговорил он, зажимая руку, из которой хлестала кровь и посмотрел на Катрин круглыми от изумления глазами.

— А ты со своей женой шути, — сказала Катрин и демонстративно от него отвернулась.

Черт, это она зря. Могла бы и потерпеть. А вдруг догадались?

Она была нужна Харламу именно такой, совсем неподозрительной тоненькой девчонкой, которую можно переломить с одного удара. На нее у Харлама была теперь вся надежда.

Он еще раз оглядел тех, к кому попал в плен.

Судя по одежде, тут были представители, по крайней мере, десятка различных времен. Такого он еще не видел. Чтобы объединились люди из различных времен? В этом надо было разобраться. Да только времени нет.