Век дракона (сборник) - Страница 24
Харлам вздохнул и вспомнил тех двух молодчиков, которым переломал ребра перед отправлением сюда. Вот дураки! Неужели, они ничего не понимают? А может, и в самом деле? Может, он вообще зря их так? Ну уж нет, определенные границы переходить непозволительно никому. Так им и надо. Впрочем, чего это он?
Харлам поплотнее запахнулся в старое, дырявое одеяло, найденное здесь же, положил автомат поудобнее под руку и, еще раз посмотрев в сторону двери, которую завалил какими-то ящиками, и прикинув, насколько надежна баррикада, выбросил окурок в сторону печки.
Вот и все, можно уснуть. А завтра… Ему опять вспомнилась Крез, и он даже успел подумать о том, что вернувшись — разведется с ней обязательно.
Образцовый оборотень не должен быть любопытен. Вся его жизнь состоит из нескольких несложных действий: унюхал, догнал, разорвал, сожрал и снова в спячку. А все, что сверхплохо кончится.
Катрин это знала хорошо, но все же, черт возьми, так иногда хочется, особенно после дождя, когда по улицам еще бегут ручьи, а воздух чист и свеж, красться по улицам, заглядывая в каждую щель, внюхиваясь в каждый запах, в надежде увидеть что-то еще совсем невиданное и непонятное.
Вот и сейчас, она неторопливо бежала по пустым улицам, поглядывая в неправдоподобно огромный глаз луны и внюхиваясь в пропитанный грустью уходящего лета воздух. Ей казалось, что если посильнее оттолкнуться, то можно взлететь, мимо окон с выбитыми и целыми тускло поблескивающими в лунном свете стеклами в черноту неба, подчиняясь притяжению этого голубого изрезанного шрамами диска, вверх… к нему…
Она остановилась возле синей вывески, на которой красными буквами было написано “общепит”, послушала, как из-за окованной железом двери доносится радостный хохот, бренчанье разбитого пианино и пьяные голоса, горланившие старинную песню:
Она царапнула дверь.
Да, куда уж там, только когти зря поломаешь. И где они такую прочную дверь взяли? Вот ведь незадача. А то, что отсюда никто до рассвета ни под каким видом не выйдет, это уж точно. Повыв от разочарования, она еще раз понюхала воздух и неслышной серой тенью скользнула дальше.
Промелькнул искореженный, напоминающий изготовившуюся к прыжку кобру, фонарный столб. На его металлическом теле оседала ночная роса. Вокруг разбитого плафона, едва не задевая его крыльями, кружились молоденькие археоптериксы. Впереди был туман. Он уже затянул половину улицы плотной белесой пеленой, медленно поглощая дом за домом, квартал за кварталом.
И волчица нырнула в него, на некоторое время оказавшись в мире размытых очертаний, холодного мокрого воздуха и загадочных, искаженных звуков. Бесшумно летела она по мостовой, минуя дом за домом, а когда выскочила в ясную и спокойную ночь, облегченно вздохнула. Справа виднелось здание, на стене которого красовалась вывеска издательства “Пролетай”.
Она понюхала воздух, ощутив сразу тысячи запахов, каждый из которых что-то означал, был понятен и знаком, добавлял штрих к этому странному, казалось, заснувшему миру, который, тем не менее, был наполнен жизнью до предела. Надо только уметь ее учуять. Она чувствовала, как сквозь запах страха и безразличия, а также едва уловимый запах спокойного сна просочился аромат спрятавшейся добычи.
Она снова судорожно принюхалась.
Нет, эта добыча была слишком далеко, за пределами ее владений, когда-то, давно, честно завоеванных в поединке.
Она свернула за угол, подумав, что вот тут ее владения кончаются и она только постоит на самом их краю, а потом побежит назад, к другому краю, находящемуся километрах в двух.
И тут ей в ноздри ударил настолько сильный запах добычи, что она остановилась, словно налетев на невидимую стену.
Самая лучшая после человека добыча: олень-великан!
Он стоял за киоском “Союзпечати”, настороженно оглядываясь по сторонам и тревожно внюхиваясь в ночной воздух.
Волчица скользнула в тень забора, перемахнула через брошенный и насквозь проржавевший велосипед, подкралась еще ближе, готовясь к прыжку, и вдруг остановилась, только сейчас сообразив, что олень — на чужой территории.
Вот он — рукой подать, а взять нельзя. Чужой. И остается только молиться, чтобы его что-нибудь спугнуло и он рванул в нужную сторону, пересек условную, но до полуметра обговоренную границу. Ну же… Ну… чего ты медлишь? Того и гляди, появится Рваное Ухо, хозяин территории — тогда все, пиши пропало. А может, он уже сейчас подкрадывается к добыче — и той осталось жить считанные секунды? Она снова понюхала воздух. Нет, Рваным Ухом пока не пахло.
Собственно говоря, надо еще доказать, что олень убит на чужой территории.
А если попадешься? Нет, нельзя, слишком велик риск. Если попадешься… К черту, оборотень ты или нет? В конце концов должно тебе повезти?.. Эй, ты же всегда была правильным оборотнем и уважала закон. К черту! Сейчас ты повернешься и уйдешь, тихо-мирно уйдешь. Эта добыча не для тебя. Ну, давай же. Повернулась, пошла, пошла прочь отсюда. Эта добыча не твоя. Давай, уходи…
И все же она прыгнула. Наверное, не смогла бы сама объяснить, почем. Уже повернулась уходить, и в этот момент ее тело сжалось, как пружина, она развернулась и прыгнула. Волчица пожалела об этом еще в прыжке и даже попыталась извернуться в воздухе, но было уже поздно. Она упала на спину оленя и на полминуты все ее внимание сконцентрировалось на его горле, которое надо было разорвать, но только лишь после того как смертельно испуганный олень окажется на ее территории.
Все, пора. Волчица вонзила клыки, и ее пасть наполнилась горячей, с солоноватым вкусом и сладким запахом кровью. Олень начал падать, она едва успела спрыгнуть, и прокатившись по мостовой, услышала его предсмертный кашель. Вскочив, Катрин рванулась к оленю, чтобы напиться свежей крови, и тут из ближайшего подъезда выбрался Рваное Ухо и не спеша направился к ней.
Так, приехали.
Некоторое время они стояли друг против друга, ощетинившись и скаля клыки. Пять, десять минут. А потом Рваное Ухо повернулся, медленно-медленно потрусил вдоль по улице и, пока он не свернул за ближайший угол, вокруг была мертвая тишина, взорвавшаяся потом, словно стремясь наверстать упущенное, воем ветра, далеким протяжным уханьем и разухабистой песней из “общепита”:
Вот так. И времени ей осталось никак не больше часа.
Да и то, если повезет. Рваное Ухо вместе с двумя друзьями, которых он сможет выбрать по закону, мог появиться и минут через пятнадцать.
Волчица оглянулась. Вон тот тупичек подойдет. Здесь им придется нападать по одному. Хотя, конечно, это не поможет.
Нет, если уж решила нарушать законы, надо делать это последовательно. Нельзя было упускать Рваное Ухо. Надо было задать ему трепку прямо здесь. По крайней мере, были бы какие-то шансы его прикончить и тем самым закрыть дело. А теперь…
Волчица в который уж раз понюхала воздух. Нет, ничего опасного пока не появилось. И можно еще ждать. Чего? И сколько? Неважно.
Она положила голову на лапы и задумалась.
Хорошо, я нарушила закон и жду неотвратимого наказания. А почему? Почему нельзя попробовать спастись? Но как? На земле ее обязательно выследят и убьют. Значит, нужно найти другой путь. Какой?
Она встала и, вернувшись в облик человека, бросилась к соседнему дому, на стене которого виднелась пожарная лестница…