Век дракона (сборник) - Страница 10

Дракон-людоед обитал прямо возле тропы, которая вела от деревни через Колючий лес. Он переловил по обе стороны оврага все зверье, кроме самого мелкого. Когда дракон был сыт и не спал, то шатался по лесу. Хоть он и был толстокож, но колючек не любил и никогда не шел напрямик через кусты, а предпочитал бродить по тропинкам, которых в лесу хватало.

Для осуществления своего замысла ребята выбрали самые густые и колючие заросли во всем лесу. Принесли с собой толстые, прочные жерди и сделали из них поперек тропы заслон: переплели жерди с деревьями по обе стороны и укрепили. Загородка получилась высокой; вверху в ней оставили окошко, достаточное, чтобы дракону просунуть голову. Н’Даннг и Влах трудились над сооружением заслона, Эмонде досталась неблагодарная задача притащить из деревни и удерживать в мешке козленка, чтобы тот не заблеял раньше времени. Кирк сидел на дереве неподалеку и смотрел в сторону драконовской берлоги.

— Эгей, Кирк! — позвал Влах. — Что он там?

— Жрет, — отозвался дозорный.

Старались вести себя тихо; впрочем, и стараться-то особо не приходилось — кажется, что ни случись, не заставило бы их нашуметь или заговорить в полный голос. Дрожь пробирала мальчишек до самых печенок. Заслон со стороны, откуда должен был прийти дракон, был готов, и они продолжили приготовления, тревожно прислушиваясь к малейшему шороху.

— Доел, — крикнул Кирк. — Теперь зубы чешет об дерево. Сломал ствол.

Издалека до них донесся треск и шум, затем злобный рев дракона.

— Свалилось ему на башку, — сообщил Кирк. — Крепкая она у него, проклятье?

— Ничего, — буркнул Н’Даннг, стараясь унять противную дрожь. В горле у него внезапно пересохло, как будто он жевал сухие листья. — Выпускай, Эмонда!

Эмонда, продолжая держать козленка за ноги, высвободил его голову из мешка. Перепуганный, тот завопил так, что, пожалуй, и в деревне могли услышать, а сверху ему в ответ донесся пронзительный крик мальчишки:

— Пошел, пошел! Сюда идет!

— Ты тише там, — напомнил Н’Даннг. — Еще тебя заметит.

Дракон приближался, громко топая.

— Ори-ка посильней, дружок, — встряхнул Эмонда замолчавшего козленка. То коротко взмекнул и умолк, но дракон уже выбрал единственную тропу, которая вела к цели — ту самую, где сидели ребята. Он был все ближе; уже слышно было, как у него урчит в брюхе. Ребята отодвинулись от заслона. Сердца их стучали, словно наперегонки.

— Да где же он? — не выдержал Влах.

В это мгновение дракон добрался до загородки и унюхал добычу. Преграда обозлила его неимоверно, он взревел и ударил по ней головой. Жерди заскрипели, но выдержали удар.

— Если он не заметит окно… — шепнул Эмонда побелевшими губами.

Но тут дракон увидел дыру. И немедленно просунул в нее голову.

С громким возгласом Н’Даннг выдернул колышек, которым крепился узел на веревке. Узел развязался; туго натянутая веревка освободилась. Дерево, притянутое веревкой к земле, разогнулось. Все это произошло мгновенно, быстрее, чем они успели заметить. Камень, привязанный к верхушке дерева, — они тащили его сюда вдвоем, так он был тяжел, — словно метательный снаряд, с силой ударил дракона по голове.

От страшного удара голова дракона дернулась вбок, повисла. Прочный череп треснул и раскололся. Глаза выпучились, да так и остались таращиться бессмысленно, слепо. Из пасти закапала темная кровь. Камень качнулся назад, ствол дерева вверху переломился с треском. Туловище дракона еще несколько мгновений стояло неподвижно, затем рухнуло наземь, подминая под себя заслон из жердей. Ребята стояли, ошеломленно глядя на тушу дракона, распростертую у их ног. Вдруг Эмонда закричал, бросился к дракону и стал яростно пинать мертвого врага. Остальные присоединились к нему, вопя и завывая в три глотки. Они размахивали руками, прыгали и орали, как будто победа над врагом лишила их рассудка. Н’Даннг задыхался, по щекам его текли слезы. Он чувствовал, как вместе с криком выходит из него позорный, отвратительный страх, который не покидал его с тех пор, как они решили убить дракона-людоеда. И Н’Даннг кричал еще громче, зная, что больше никогда не испытает этого страха.

Потому что они исполнили свой замысел. Потому что они победили дракона.

Всему в мире свой черед; дождались в деревне и весны, а весной приходит в Озерную долину с закатной стороны ветер Туг, приносит свежее дыхание степи, аромат молодых трав и цветочную пыльцу. Старые люди говорят, что лучше всего начинать новые дела, когда дует пьянящий, сладкий Туг, когда хочется дышать, и никак не надышишься, а сердце полнится, радостью, как лес — птичьим звоном. Новые дела, впрочем, — это новые заботы, но время тревог придет потом; на то и весна, чтобы не тревожиться, на то и приносит в долину на невидимых крыльях пыль дальних дорог весенний ветер Туг…

— Знаешь, ведь я не вправе тебя задерживать, — тихо сказал отец. — Ты вырос и уже успел выбрать свою дорогу. Зачем лишние слова, тебе и так нелегко.

Н’Даннг неловко пожал плечами. Он только теперь заметил, что отец уже немолод: согнулись плечи от тяжелой работы, бессильно повисли руки, устало глядят глаза из-под седых бровей.

— Куда вы отправитесь?

— Афагор знает, как найти древний замок, в котором собираются те, кто решил сражаться с драконами. Он будет нашим проводником, затем уйдет в странствия. Кирк пойдет с ним вместо Влаха.

— Я только думаю, — пробормотал отец, — почему я в свое время не поступил так, как вы сейчас. Неужели мы были другими людьми?

— Нет, — вмешался Афагор, который подошел неслышными шагами и слушал молча, стоя у Н’Даннга за спиной. — Не люди другие — просто время иное. Век дракона подходит к концу. Начинается время человека.

Старый замок Ахтори-Ро, Птичье Крыло, стоит на вершине столь крутой и неприступно-суровой, что кажется — и верно, лишь крылатым возможно увидеть вблизи каменные стены башен, что венчают вершину, словно шесть зубцов короны. И все же в замке обитают люди, и незаметные тропы ведут от подножия наверх, где в очагах замка пылает негасимый огонь древних, разгоняя заоблачный холод и сырость. Здесь обитают хранители древней мудрости, заключенной в неподверженные тлению свитки, ключ к пониманию которых утерян.

Сюда же общая цель собрала тех, кто решил посвятить жизнь странствиям и сражениям с драконами. Их было не более сотни, первых воинов-драконоборцев. Братство меча объединило их. Клятва холодного железа, прозвучавшая под сумрачными сводами замка, в узкие прорези окон которого виднелась лишь синь небес, связала их нерушимым обетом.

Среди них были Н’Даннг и его двое друзей. Вместе с остальными они постигали искусство боя, обучались владеть различным оружием и собственным телом. А затем настал час, когда они покинули замок, и пути их разошлись. Вот уже несколько лет Н’Даннг скитался в одиночку. Обучение в замке, годы странствий и сражений закалили его и превратили из тощего подростка в крепкого, сильного, искусного воина. Мир расстилался перед ним множеством дорог; и везде, где Клятва холодного железа звала его к действию, оружие воина не знало пощады…

Еще издалека Н’Даннг увидел, что дракон изящен, даже красив. Это была большая удача. Смуглое, с узким подбородком и выступающими скулами лицо воина осветилось внезапной улыбкой, краткой, как искра от удара клинка о клинок. Ему приходилось драться со всякими — и со свирепыми короткошеими монстрами, что держат в страхе жителей Срединного Плато и равнин по обе стороны Великой Скальной Гряды, и с белесыми, почти бесформенными чудищами пещер, утерявшими способность изрыгать пламя, но с убийственной точностью плюющими ядовитой слюной, и с крылатыми демонами далекого Юга, из блестящей брюшной чешуи которых драконоборцы тех мест выплавляют непробиваемые щиты. Случалось Н’Даннгу убивать и вовсе отвратительных тварей, наводивших ужас одним лишь обликом своим, но истинное наслаждение в бою он чувствовал, когда противник был красив той особой, грозною красотою, присущей только драконам и легендарным воителям древности.