«Вейзмир» или, Боже мой! (СИ) - Страница 6

Гражданин (услужливо, Иностранцу). Вы не совсем правильно поняли, нашу Диночку. Она хотела сказать, что эстонки, особенно,… которые без мозгов, стесняются выходить замуж за представителей  другой национальности. Языковая проблема...

Иностранец. Проблема? У вас в Советском Союзе?

Рот (Иностранцу). В нашей стране проблем нет, и не может быть! Русский язык – служит связующим звеном в деле межнационального общения.

Вайзман. Да! Все на нас. На русских.

Иностранец подходит к столу, за которым сидит Муза  Рабинович.

Иностранец (Музе). А вы кто?

Муза. Я – Муза.

Иностранец. Это что, ещё одна национальность?

Гражданин. Нет, что вы. Она…она...

Соломон. …Цыганка.  (Пауза.)

Муза. А почему бы и нет?! Тем более, когда муж не пойми кто. Думаю, что и мне придётся принять ислам.

Иностранец (оглядываясь на Гражданина). А меня проинформировали…

Гражданин. … ТАСС правильно вас проинформировал.  Мы все - атеисты. Как один!

Вайзман. (поёт). Очи черные, очи жгучие…

Вайзман  подхватывает Музу со скамьи. Уверенно ведёт в танце. Кружит.

Вайзман (поёт). Очи страстные и… безбожные.

Муза (Иностранцу). Только настоящие русские могут так галантно ухаживать за женщиной цыганской национальности.

Соломон не находит себе места. Покашливает. Ревнует.

Гражданин (Иностранцу). Может, двор желаете осмотреть?

Иностранец. А это возможно?

Гражданин. У нас секретов от друзей нет.

Яков (Иностранцу). Очень рекомендую вам осмотреть наш клозет и колонку.

Иностранец. Клозет? Я не понимаю.

Соломон. По-вашему, это будет… монетный двор.

Иностранец. А колонка – это бензоколонка? У вас что, есть общий бизнес?

Соломон.  У нас все есть.

Иностранец. И секс?

Дина. Вам же сказали мужчина – все!

Иностранец, Гражданин и Рот осматривают двор. Мила и Вайзман по-прежнему танцуют.

Муза (Вайзману). Обними меня покрепче, шовинист!  В твоих руках я просто таю.

Рабинович (Музе). Пока ты вся растаешь, этого русского радикулит хватит.

Муза (Рабиновичу). Не ваше дело, татарин. В своём гареме командуйте. А мы – цыганки любим свободно.

Яков (Вайзману). А вот вам и третий тезис: формирование общественных отношений.   Монумент «Рабочий и колхозница» в горячке трудовых отношений. Хотя, лучше сказать цыганка и русский в любовном угаре.

Рабинович. О, Аллах! Дай мне силы…

Муза (Рабиновичу). Хорошенько его попроси. Может он действительно даст тебе хоть немного мужской силы.  (Вайзману). Жаль, что я поняла это только сейчас. Я рождена для сцены. Для… вас!

Муза и Вайзман не танцуют. Иностранец, Рот и Гражданин возвращаются.

Иностранец (с восхищением). У вас туалет и вода – все общее!

Муза. Что вода?..  У нас даже жены коллективные.

Иностранец. Серьёзно?

Рот. Не в том возрасте, чтобы шутить.

Иностранец (тяжело вздыхая). Хорошо у вас  в  СССР.  У нас все по-другому.

Рот (Иностранцу).  Не прибедняйтесь. У вас в Америке то же, наверное, хорошо. Черных же, по-прежнему на улицах бьют.

Иностранец.  Жаль, что пожелание моих родителей, мне так и не удастся исполнить.

Гражданин. Что за желание?

Иностранец. Когда-то в этом дворе жила и моя семья. И вокруг жило много евреев.

Гражданин. А зачем вам евреи?

Иностранец. Я должен был обнять хоть кого-то из них.  Но, к сожалению, они все вымерли.

Гражданин. То есть, как вымерли! А…  я. «Вейзмир!».

Иностранец. Вы еврей?

Гражданин. Да.

Иностранец. Настоящий?

Гражданин. Нет. Современный. (Жильцам, тихо) Если партии надо, чтобы я стал евреем, значит надо.

Иностранец обнимает Гражданина.

Муза (Иностранцу). Рыба моя! А ты случайно не внук Розенбаумов?

Иностранец. А вы их знали?

Муза (Рабиновичу). Соломон, это же Мойша. Ты его должен хорошо помнить. Он ещё за палец тебя укусил.

Рабинович. Земля Розенбаумам пухом.

Иностранец. Пухом?

Вайзман. Примите и мои искренние соболезнования. Светлая им память.

Гражданин. Мы скорбим вместе с вами.

Иностранец. Зачем, скорбим? Нет, они живы и сейчас на Гавайях отдыхают.

Рот. Значит, у вас в Америке совсем хорошо. Не только черных бьют, но и евреев на Гавайи ссылают!

Иностранец. Спасибо вам за экскурсию.

Иностранец жмёт на прощание руку всем  жильцам. В сопровождении Гражданина и Милы Рот, он покидает двор.

Явление седьмое

Вайзман (всем). И как вам нравится этот еврей в штатском?

Дина.  Для жениха староват. Вот Майкл другое дело.

Яков (Рабиновичу). Нет, вы видели. Видели. Иностранец мне валюту протянул. А я не взял. Гордо!

Вайзман.  Вы молодец, Яша. Я горжусь вами!

Яков (Вайзману). А я вами восхищаюсь. Это же надо четвертной подарить и после этого не возненавидеть все  человечество.

Вайзман. Ну, зачем мне ненавидеть всех? Какие для этого надо иметь железные нервы?  Мне достаточно будет и двух.

Рабинович. И кто они по национальности, если не секрет?

Вайзман.  А какая в принципе  разница? Когда вам должны и не отдают ваши же деньги?!

Яков. Я всегда чувствовал, что вы не тот, за кого себя выдаёте. Вы…антисемит!

Вайзман. А никто этого и не отрицает.  Я самый… самый антисемит.

Роза. А кто второй?

Вайзман.  По сравнению с Ойстрахом. Так, мелочь пузатая. Инструктор по культуре.                     Но им я займусь завтра. Сегодня у меня другие планы.

Вайзман медленно подходит к Якову. Яков пятится и пускается наутёк в дом.                              Вайзман преследует Якова.

Явление восьмое

Дина (вдруг). Засиделась я с вами. А ведь меня давно ждёт мировой успех.

Муза. Куда ты, эстонка?

Дина. Потерпите и вы сами все поймёте.

Дина уходит к себе.

Явление девятое

Рабинович и Муза устало присаживаются к столу друг напротив друга. Рабинович кладёт свою руку на руку жены.

Рабинович (устало). Как там в Жмеринке?

Муза. А то ты не знаешь? Как всегда.  Живут…

Рабинович. Значит, плохо.

Муза. Может, хоть в этой Америке не так плохо, как у нас хорошо.

Рабинович. Думаю, что и там не очень.

Муза. А где тогда хорошо?

Рабинович. Там, где нас нет, и  никогда не будет.

Муза. Мне не нравится твоё настроение, Соломон!

Рабинович (резко убирает руку). А мне твоё поведение!

Муза. Ты что ревнуешь меня к этому русскому?

Рабинович. Ты же хорошо меня знаешь, Муза. Мы – татары очень щепетильны в вопросах семейной чести.

Муза. Тю! Рыба моя…. Я же только потанцевала.

Рабинович. Вот, вот с этого все и начинается. Пойдёшь по кривой дорожке  и не остановишься. Упадёшь…

Муза пересаживается к Рабиновичу.

Муза. А если я упаду, ты меня  на руки подхватишь.  Ведь так?

Рабинович обнимает Музу за талию.  Жена нежно кладёт голову на плечо мужа.

Рабинович. Придётся! Ты же всю дорогу своими габаритами загородишь!

Муза. Слушай, а я так и не поняла сегодня? Кто действительно еврей, а кто нет?

Рабинович. Я всю жизнь живу и не могу этого понять. Как говорил мой рабби: Все люди на земле евреи. Только не каждый готов в этом признаться.