Ведун Сар - Страница 8

– Мы понимаем трудности, подстерегающие нового императора, а потому не настаиваем на немедленных действиях. Да и время терпит. Пока мы просим тебя об одном, сиятельный Прокопий: византийский флот должен быть готов к отплытию через три-четыре года. Этого времени божественному Авиту вполне хватит, чтобы вырвать у свевов Испанские провинции. Именно оттуда мы нанесем удар по Карфагену и разгромим вандалов с божьей и вашей помощью.

– А почему император Авит так уверен в своей победе над свевами? – нахмурился Прокопий. – До сих пор еще никому не удавалось выбить их из Галисии.

– Мы заручились поддержкой готов рекса Тудора, – спокойно пояснил Эгидий.

– А франки, которые могут ударить вам в тыл? – проявил редкостную осведомленность в проблемах соседей сиятельный Прокопий. – А вандалы, которые обязательно придут на помощь свевам?

– Франков я беру на себя, – усмехнулся Эгидий. – Думаю, уже скоро мы услышим о смерти их вождя Меровея. Рим боится не франков, сиятельный Прокопий, а изменников, которых немало не только у нас, но и у вас, в Константинополе. Ты, разумеется, знаешь, о ком я говорю?

– Два миллиона денариев – это слишком много для императорской казны, патрикии, – вздохнул Феофилакт, прятавшийся до сих пор в тени.

– За разрушение Карфагена я отдал и больше, – мрачно изрек Андриан. – А за смерть сиятельного Аспара и его сторонников…

Фразу сумрачный комит свиты так и не закончил, несмотря на то что воцарившееся в помещении молчание предоставляло ему эту возможность. Но, видимо, высокородный Андриан решил, что и без того сказал слишком много. В любом случае его поддержка пришлась римлянам как нельзя кстати.

– Феофилакт отчасти прав, – прокашлялся Прокопий. – Вряд ли мы сможем выделить вам всю сумму сразу. Разве что в течение двух ближайших лет. Не забывайте, патрикии, что нам придется почти заново строить флот.

– Пусть будет по-вашему, – вздохнул Дидий. – Но треть этой суммы мы надеемся получить от вас в ближайшие дни.

– Я поговорю с императрицей Пелагеей, – обнадежил послов Прокопий. – Думаю, она согласится.

Встреча закончилась даже успешнее, чем Дидий полагал, а потому спускался он со ступеней чужого дворца в приподнятом настроении. Повозка уже поджидала его посреди двора, Эгидий и Орест направились к своим коням. Дидий обернулся и помахал рукой стоявшим на ступенях Прокопию и Феофилакту. Ночь уже вступила в свои права, но во дворе было довольно светло от факелов, которые держали в руках расторопные конюхи. Скрип открывающихся ворот заставил Дидия вздрогнуть. И в этот раз его нечаянный испуг был как нельзя кстати. Конюх, помогавший комиту финансов взобраться на сиденье, вдруг вскрикнул, схватился за пробитую стрелой грудь и рухнул наземь. Нападающие действовали столь стремительно, что Дидий не успел ни охнуть, ни вдохнуть морозный осенний воздух. Он так и остался стоять посреди двора с открытым от изумления ртом, тупо наблюдая, как падает с роскошного мраморного крыльца надежда Византии и императрицы Пелагеи магистр двора Прокопий. Евнух Феофилакт оказался проворнее своего патрона, он успел добежать до дверей, но был сбит с ног ударом меча, находившегося в руках рослого широкоплечего человека.

– Ратмир! – ахнул изумленный Дидий, опознавший в предводителе константинопольских разбойников старого знакомца.

Многочисленные охранники сиятельного Прокопия густо полезли из всех щелей усадьбы. Увы, их запоздалое рвение не могло вернуть к жизни красавца магистра, лежавшего с пробитой грудью и закатившимися глазами на окровавленных плитах чужого двора. Эгидий и Орест оказались куда расторопнее комита финансов и, нахлестывая коней, сумели вырваться из ловушки, расставленной сыном матроны Пульхерии в городе, который отнюдь не был для него родным. И пока Дидий мучительно размышлял, откуда в столице Византии взялся ненавистный многим благородным римским мужам человек, кровавая сеча в усадьбе комита Андриана разгорелась с нешуточной силой. Очень скоро выяснилось, что защитников во дворце гораздо больше, чем нападающих. И отпор зарвавшемуся дуксу возглавил сам хозяин, выскочивший из дома в одной тунике, но с тяжелым мечом в руке. Дидий наконец очнулся от столбняка, сковавшего его члены, и скорее упал, чем сел в повозку.

– Гони, – прохрипел он сдавленным голосом и ткнул кулаком в широкую спину возницы. Сильные кони сорвалась с места и, проделав в рядах сражающихся широкую просеку, вынесли повозку на пустынную константинопольскую улицу. Крики за спиной стали затухать, слышалось только цоканье копыт по каменной мостовой да надсадный кашель самого Дидия, с трудом обретающего себя в новой реальности. Сколько длилось это мучительное бегство от неминуемой смерти, комит финансов определить не мог. Да и не пытался. В голове его билась испуганной птицей только одна мысль – выбраться из сотворенного руками дукса Ратмира ада, и выбраться как можно скорее. Он почти беспрестанно бил в спину возницы кулаком, словно именно в этом был его единственный шанс к спасению.

– Хватит, Дидий, – услышал он спокойный голос. – У меня спина не железная.

Кони вдруг остановились. От неожиданности Дидий ткнулся носом в плечо возницы и грубо выругался. Константинополь то ли спал, то ли просто затаился в предвкушении грядущих событий. Никто не спешил с факелом в руке навстречу послу божественного Авита, дабы вырвать его из мрака, пропахшего ужасом и кровью. Кругом царила кромешная мгла, пугающая своей таинственностью и непредсказуемостью.

– Где мы? – испуганно спросил комит у возницы.

– В двухстах шагах от императорского дворца, – спокойно отозвался тот.

И вдруг пустынная улица озарилась светом множества факелов. Тысячи людей с громким криком ринулись к огромному зданию, глыбой проступающему из темноты. Дидий, дабы не быть смытым этим людским потоком, поспешно выбрался из повозки и прижался спиной к стене соседнего дома рядом с возницей. Света было вполне достаточно, чтобы увидеть улыбку на лице человека, спасшего комиту жизнь. Улыбка показалась Дидию зловещей.

– Это ты, дукс? – прохрипел он, холодея от страха. – Что происходит?

– Константинополь обретает нового императора, – спокойно отозвался Ратмир. – Да здравствует Лев по прозвищу Маркелл.

Высокородный Эмилий единолично принял решение о возвращении в Рим. Орест и Эгидий вздумали было протестовать, но Дидий, потрясенный кровавыми событиями недавней страшной ночи, поддержал комита нотариев. Константинопольцам сейчас не до римлян. Сторонники Прокопия зализывали раны и пытались спасти если не остатки былого влияния, то хотя бы крохи собственности, на которую нацелились победители. Сторонники Льва Маркелла делили добычу и посты в свите новоявленного императора. Даже сиятельный Аспар, дружески расположенный к римским мужам, только разводил руками в ответ на их просьбы и вопросы. Столица Византии признала Льва Маркелла, теперь черед был за провинциями. А такое признание требовало немалых усилий и больших денег. Ну и времени, естественно.

– Может быть, через год или два, – печально вздохнул Аспар.

– А что стало с императрицей? – полюбопытствовал сердобольный Дидий.

– Сиятельная Пелагея достигла наконец цели, к которой стремилась всю жизнь. Теперь уже никто и ничто не помешает ей целиком отдаться служению Всевышнему.

– Достойная судьба, – согласился со старым магистром Эмилий и махнул рукой возницам.

Римское посольство покидало Константинополь если и не с большим срамом, то не солоно нахлебавшись. А впереди патрикиев ждал непростой разговор с божественным Авитом, человеком решительным, жестким и не склонным к всепрощению. К счастью, у достойных мужей было достаточно времени, чтобы найти причину провала миссии и указать на нее императору. Причину искали втроем, стараясь не привлекать внимания высокородного Эмилия, задумчиво пылившего в хвосте обоза.

– А ты уверен, Дидий, что это был именно Ратмир? – спросил у комита финансов Орест.