Ведро на обочине - Страница 13

– Лыжню, что ли, уступить? – растерянно пролепетал Андрей, сидя на земле, среди рассыпанных грибов, перевернутая корзина валялась у его ног.

– Это что же такое, а? – забормотал он, провожая взглядом удаляющуюся всадницу. – Это как же?

Противоречивые голоса, которые Андрей иногда слышал в своей голове, и которые, расслабившись, задремали было за то славное время, пока он собирал грибы, сейчас подпрыгнули и завопили, как бешенные, отчаянно споря друг с другом.

– А вот так же! – кто-то отвратительно взвизгнул, передразнивая.– Пошёл вон – вот что это значит! Тебе же откровенно сказали, что нужно делать.

– Но куда же?! – обиженно оттопырив губу, зашептал Андрей.

– А куда хочешь! – издевался голос в его голове.– Работы у тебя теперь нет и здесь тоже тебе места нет!

– Это почему же? – шептал Андрей, уставившись на корзину, по краю которой уже побежали черные мураши, привлеченные грибным запахом.

– Ты что идиот? – спросил его другой, басовитый голос.– Прикидываешься или в самом деле не понимаешь?

Андрей смотрел на рассыпанные вокруг грибы и молчал. От удара о землю у некоторых грибов оторвались шляпки, другие остались невредимыми.

– Понимаю. Не дурак, всё-таки. Деньги…

– Ну, раз понимаешь, то и слава Богу, – пробубнил солидный голос. – Тот дядя, кто купил нижнее поле для дочки своей, которую ты только что имел удовольствие лицезреть, скорее всего, выкупил и это. Вот только заборчиком обнести не успели.

– А не жирно ему будет? – ехидно спросил вредный писклявый голосок, что, судя по всему, всегда находился в оппозиции.

– Нет. Не жирно. Но если он даже не купил его сейчас, то, скорее всего, присмотрел для следующей покупки, потому что оно, это поле, у леса. Вот его дочка и носится здесь, как ошпаренная. Хозяйка новая. Владычица.

– А как же мы? Как же я? – Андрей растеряно оглянулся по сторонам. – Я же здесь всю жизнь ходил и никому не мешал, а сейчас… Нате вам, пошёл вон! И куда пошёл?

– Это моя земля! – вдруг хрипло каркнул он пересохшим горлом, в ту сторону, куда ускакала наездница.

– Какая она твоя?! – взорвался внутри него голос-оппозиционер.– Ты привык здесь ходить, но земля не твоя и никогда твоей не была, и, судя по всему, не будет. Понял?!

Андрей с досады плюнул и попал в пролетающего мимо шмеля, от чего тот перевернулся в воздухе и, потеряв ориентацию, со всего размаху влетел в траву, и повис там, на листочке, обиженно жужжа. Андрей поднялся на ноги, подобрал рассыпавшиеся грибы и поплёлся своей дорогой. На душе у него было так тяжело, что ноги подгибались, и корзина казалась неподъёмной.

Кое-как доковыляв до дома, он отдал матери грибы, а сам ушёл в дом и заперся в своей комнате. Рухнул на диван и провалялся там, не поднимаясь, до самого вечера. К ужину, однако, он встал. Из комнаты вышел весь помятый, чувствовал себя уставшим и разбитым.

Как Андрей и предполагал, стол накрыли в саду, под старыми яблонями. Под тяжестью плодов деревья опустили ветви к самой земле, и, чтобы ветви не сломались, отец подставил под них специально подготовленные рогатины.

Алый диск клонящегося к горизонту солнца просвечивал сквозь листву. На стол выставили жаркое, из холодильника закуски и запотевшую бутылку.

Андрей вяло ковырял вилкой рассыпчатую картошку, подцепив на вилку гриб долго, но безо всякого интереса, рассматривал его со всех сторон, прежде чем положить в рот. Вдруг в небо взлетели три яркие ракеты и с громким хлопком рассыпались на множество разноцветных звёздочек. Следом ещё три, а потом ещё и еще…

– Во дают… – равнодушно прокомментировал отец, не поднимая головы от тарелки. – И так каждый выходной.

– Люди жизни радуются. Красиво-же… – мать суетилась вокруг стола, выставляя новые закуски.

– А где это? – уныло поинтересовался Андрей.

– Да у миллионера дочка развлекается.

– У какого миллионера? – вначале не понял Андрей.

– Да у того, кто поле купил и лошадей собирается разводить.

Андрей замолчал, насупившись, а в небо продолжали взлетать всё новые и новые ракеты. Есть что-то совсем не хотелось. Посидев ещё, для вида, несколько минут, он поднялся из-за стола.

– Ты что, есть не будешь? – забеспокоилась мать.

– Нет, что-то не хочется. Пойду, прогуляюсь. Подышу немного.

Мать только и развела руками, печальным взглядом проводив сына, обратилась к отцу:

– Ну, что это такое? Не поужинав, куда-то сорвался, а? Что молчишь-то?

Отец с досады лишь «крякнул» и, раздражённо махнув рукой, направился в дом, а над головой в темнеющее небо взлетели новые ракеты.

Андрей вышел за калитку и в сумерках пошел по улице. Из открытых окон доносился звон расставляемой посуды, обрывки музыки, голоса, на верандах зажгли свет, в беседках собирались компании, шутили, смеялись, задымились мангалы, а в одном дворе он увидел, как на большой треноге подвешивают казан.

«Крынкины плов, должно быть, собираются готовить», – равнодушно подумал он и зашагал дальше.

Выйдя в поле, Андрей остановился и посмотрел на небо. С той стороны, где солнце село, всё ещё виднелась светлая полоса, неровно срезанная снизу тёмными верхушками деревьев, а с противоположной стороны на ночное темное небо выползала огромная красная луна, и звёзды, будто испугавшись этого соседства, загорались лишь на середине небосвода. Воздух стал прохладен и свеж, туман пополз над полями. Андрей отмахнулся от надоедливого комара, что зудел у него над ухом, и пошёл через поле туда, где в темное небо взлетали ракеты фейерверка. Роса опустилась на траву, и через несколько шагов он почувствовал, что ноги его промокли.

«Не вернуться ли?..»– нерешительно подумал он, но что-то притягивало его к тому месту, куда ускакала дневная наездница.

Чувство это было неопределённое и во многом противоречивое: с одной стороны, он понимал, что делать ему там абсолютно нечего, и кроме неприятностей ничего он там не найдёт, но, с другой стороны, ему было до крайности любопытно – кто же это такие, что они о себе такое выдумали, что и пройти нигде нельзя без того, чтобы тебя не окрикнули и не обругали.

Шёл он осторожно, опустив голову. В сгущающемся мраке высматривал куда лучше наступить и чуть не наткнулся на сетку, растянутую на металлических столбах через все поле, такую же, как та, что была натянута внизу, у дороги. Дальше пройти не представлялось возможным. Уцепившись руками за сетку, он вытянул шею, встал на цыпочки и начал рассматривать большой дом, расположенный метрах в двухстах, от того места, где он остановился. Почти в каждом окне горел свет. Тени мелькали за занавесками. Слышалась музыка. Перед входом в ряд стояли три больших лимузина, падавший из окон свет отражался на их лакированных боках. Вдруг дверь на крыльцо распахнулась, и во двор из дома выкатилась многочисленная шумная компания. Выкрикивая что-то неразборчивое, пританцовывая, визжа и хохоча, они обошли дом и скрылись за углом, откуда немедленно в ночное небо взлетели несколько ракет. Андрей проследил за ними взглядом.

«Новые хозяева, что ли?» – мрачно подумал он – «Похоже, что так. Гуляют… Хозяева новой жизни, а ты пошёл вон. Прочь с дороги. Вот и заборчик поставили, чтобы ты, дурак, не ходил куда не просят. Пир во время чумы – точнее и не скажешь».

Повисев ещё немного на сетке, как мартышка на заборе, он тяжело вздохнул и сполз на землю.

«Вот жизнь, как сажа. Как-то навалилось всё сразу и там, и тут», – Андрей отвернулся, втянул голову в плечи и побрёл прочь, на этот раз не обращая ни малейшего внимания на мокрые ноги.

Погостив у родителей ещё денек, Андрей вернулся в город. С утра приехал в институт и к своему удивлению обнаружил, что мертвые коридоры наполнились странной жизнью и кишели какими-то маленькими людьми с чёрными прямыми волосами и раскосыми глазами над высокими скулами, бегавшими, как заводные, из комнаты в комнату, перетаскивая на себе тюки, обмотанные целлофаном.

– Это что ж такое? – растерянно спросил он проходящего мимо Леонида Самуиловича, заведующего одной из кафедр. – Откуда эти китайцы здесь объявились.