«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945 - Страница 2

Чуть позже немецкие солдаты влезли внутрь советского танка-страшилища. Командир танка был еще жив, но ему не хватило сил привести в действие механизм уничтожения танка.

Первый появившийся на Восточном фронте советский танк Т-34 оказался в руках немцев неповрежденным.

Некоторое время спустя командир находившегося поблизости артиллерийского батальона в изумлении осматривал стального монстра. Вскоре командование корпуса получило сообщение о захвате нового советского танка группой армий «Центр». Появление совершенно нового типа советских танков произвело на командование группы армий «Центр» эффект разорвавшейся бомбы. Этот новый 26-тонный тяжелый, бронированный 4,5-см стальными пластинами и с 7,62-см орудием танк был не просто равен всем другим существующим у немцев и другим воюющих стран типам танков, но и превосходил их. Этот факт обеспокоил группу армий «Центр», и, прежде всего, командование 2-й и 3-й танковых групп, которые двигались на восток.

Однако не следовало волновать пехотинцев и танкистов немецких дивизий, продвигавшихся вперед к востоку от Борисова. Т-34, который завяз в болоте, был не единственным танком в эти дни, появившимся на переднем крае обороны.

Восточнее Борисова 1-я московская моторизованная стрелковая дивизия вступила в бой с немецкими частями. Генерал-майор Крейзер, командир этой дивизии, только накануне прибыл со своими войсками на этот участок фронта. Крейзер собрал в беспорядке отступающие от немцев на восток вдоль шоссе разбитые пехотные отряды и остановил танковые колонны, которые в панике теснили бегущих пехотинцев. Крейзер присоединил к своим частям и главные силы Борисовского танкового училища, которые упорно, но безрезультатно оборонялись на Березине.

Генерал-майор Крейзер развернул советские формирования на 180 градусов и вместе с 100 танками его собственной 1-й московской стрелковой дивизии, среди которых было несколько новых танков Т-34, нанес удар по 2-й танковой группе под командованием генерал-полковника Гудериана.

Вдоль шоссе Минск – Москва шли тяжелые бои. Советские солдаты хладнокровно атаковали немецкие подразделения. Они шли в огромном количестве и гибли сотнями. К востоку от Борисова шоссе Минск – Москва было буквально завалено мертвыми телами. Немецкие пикирующие бомбардировщики с воем обрушивались с неба и расстреливали очаги советского сопротивления. Каждую позицию приходилось завоевывать. Каждый советский танк вел огонь до тех пор, пока взрыв не разносил его на части. Раненые красноармейцы не покидали поля боя и продолжали сражаться до последнего вздоха.

Хуберт Горалла, ефрейтор санитарной службы 17-й танковой дивизии, рассказал следующее:

«Это было чистое безумие. Раненые лежали слева и справа от шоссе. Третья атака под нашим огнем окончилась крахом, тяжелораненые стонали так ужасно, что у меня кровь стыла в жилах. После того как мы оказали нашим товарищам медицинскую помощь, командир роты сказал мне, что в низине, расположенной в стороне от шоссе, лежит много раненых русских. Я взял несколько пехотинцев себе в помощь и направился к этой низине.

Они лежали вплотную друг к другу, как сельди в бочке. Один рядом с другим. Они стонали и кричали. На наших руках были опознавательные повязки санитаров, и мы приближались к низине. Они позволили нам подойти довольно близко. Примерно на двадцать метров. После чего они открыли по нам огонь. Два санитара-носильщика погибли в тот же миг. Мы бросились на землю. Я прокричал санитарам-носильщикам, чтобы они уползали, так как увидел раненых русских, появившихся из низины. Они хромали и ползли к нам. После чего они стали бросать в нас ручные гранаты. Угрожая пистолетами, мы не подпускали их к себе и вернулись на шоссе. Немножко позже раненые начали вести огонь по шоссе. Ими командовал раненый штабс-капитан, к левой руке которого вместо шины была привязана палка.

Через десять минут все было кончено. Второй взвод прорвался к шоссе. У раненых не оставалось ни одного шанса. Советский фельдфебель, лишившийся оружия и тяжело раненный в плечо, бросал вокруг себя камни, пока его не застрелили. Это было безумие, настоящее безумие. Они сражались как дикари – и погибали так же…»

То, что санитар Хуберт Горалла назвал безумием, было в действительности тщательно продуманным планом. Генерал-майор Крейзер, командовавший советским контрударом восточнее Борисова, вел вперед подчиненную ему 1-ю московскую стрелковую дивизию и резервные отряды с неумолимой жестокостью и беспощадностью.

Генерал-майор Крейзер, получивший звание Героя Советского Союза, после того как по его приказу целый полк был отправлен под огонь и принесен в жертву, не был одинок. За ним стоял другой человек.

Этим человеком был Андрей Иванович Еременко, генерал-лейтенант Красной армии.

Еременко прибыл в штаб советского маршала Тимошенко в Могилеве во второй половине дня 29 июня 1941 года.

22 июня 1941 года немецкие войска пересекли немецко-советскую демаркационную линию и форсированным маршем двинулись на восток. Немецкие танковые клинья под командованием генерал-полковников Гудериана и Гота ударили по сосредоточению советских войск на центральном участке фронта. Там, где советское сопротивление было особенно упорным, в дело вступали подразделения пикирующих бомбардировщиков 2-го воздушного флота под командованием генерал-фельдмаршала Кессельринга и уничтожали своими точно направленными бомбами вражеские позиции.

Советские отряды отступали. Они блокировали улицы и делали невозможной перегруппировку. Тем временем танковые группы Гота и Гудериана продвигались дальше. В советских войсках не было единства, поскольку было нарушено централизованное командование. Командиры дивизий не имели приказов. Когда же они наконец получили указания, было уже поздно. Хотя собранные на границе советские войска численно превосходили немецкие, уже в первые дни стало очевидно, что невозможно сдерживать немецкие бронированные кулаки. Дело было в принципах танковой тактики, которая была определена советским командованием.

Несмотря на это, командование Красной армией до этого времени находилось в руках квалифицированных стратегов.

Важнейшим человеком в руководстве Красной армии был Семен Тимошенко. В тот момент ему было 46 лет.

Тимошенко родился в 1945 году, его отцом был бессарабский крестьянин. Сначала юноша изучал слесарное ремесло, а в 1915 году был принят в царскую армию. После Октябрьской революции он был избран в полковой комитет, а вскоре после этого был назначен уполномоченным командиром полка. На этом посту он впервые продемонстрировал свое военное мастерство, в течение года обороняя большевистскую цитадель Царицын (позже Сталинград, Волгоград) от белых отрядов Деникина и Врангеля, и контрреволюционные войска в конце концов были отброшены. После этого Царицын был назван «Красным Верденом», а Семен Тимошенко получил звание «героя Царицына».

С тех пор военная карьера Тимошенко шла в гору. В 1919 году он служил командиром дивизии в 1-й конной армии Буденного. Шестью годами позже ЦК ВКП(б) возложил на него двойную функцию. Тимошенко становился командиром и политическим комиссаром кавалерийского корпуса. В этом качестве он принял участие в кампании против Польши, несколько раз был ранен и получил открытое признание Сталина за удачный прорыв в районе Житомира.

Семен Тимошенко был заместителем командующего Белорусским военным округом, когда в Германии пришла к власти НСДАП. В 1938 году он был назначен командиром стратегически важного Киевского военного округа.

При крахе Польши он, будучи командующим армией, руководил захватом восточных польских территорий. В зимнюю Финскую кампанию 1939–1940 годов Тимошенко командовал группой армий и за выдающиеся военные заслуги получил орден Ленина и звание Героя Советского Союза. Вскоре после этого он сменил прежнего военного комиссара Ворошилова, и ему было присвоено звание Маршала Советского Союза.

Внешне и внутренне Семен Тимошенко был прототипом руководящего коммунистического функционера. Он был высокого роста, широкоплеч. На его лице редко отражались чувства. В Красной армии его ценили за выдающийся талант.