Ведьма и колдун - Страница 8

Злобное улюлюканье и резкие выкрики наполняли зал суда, пока нас с Уитом тащили и толкали вперед по длинному узкому коридору, сквозь толпу незнакомых людей — все они жаждали крови, нашей крови.

Вот как можно убить веру в человечность.

Несколько дней назад мне казалось, что самое худшее — это когда в школу приехал фотограф, а у тебя огромный прыщ вскочил. Но привычная, знакомая жизнь изменилась так быстро и так странно. Нас с братом только что приговорили к смертной казни.

Жуткое слово «казнь» пульсировало у меня в голове, оглушая, повергая в изумление, а тем временем нас с Уитом втолкнули в очередной фургон.

Я перебирала в памяти всех казненных или убитых людях, о которых нам рассказывали в школе. Насчитала почти дюжину. Но все они были политическими или религиозными лидерами. А я — лишь Уистерия Олгуд. Я не настолько могущественна, чтобы меня боялись. Или я ошибаюсь? Я ведь не герой, не пророк, не святая, не какой-нибудь вожак. Бессмыслица полная.

А потом случилось еще кое-что ужасное. Поразительное. Вновь переменившее мои представления о том, какое из событий, которые могут со мной произойти, самое страшное.

Мы ехали через город, сидели, прижавшись носами к окошкам фургона (в нем омерзительно воняло), отчаянно пытаясь получить хотя бы глоток солнечного света, раз во всем остальном нам отказали, разглядывали проплывающие мимо улицы города, и солдат — повсюду были солдаты.

А потом мы вдруг увидели, как рабочие развешивают плакаты: «Разыскиваются за измену и преступные занятия запретной магией». А под этими словами красовались черно-белые фотографии мамы и папы.

Далее значилось: «Живыми или мертвыми!»

— Они сбежали, — прошептал Уит. — Они где-то в безопасном месте. И мы их найдем. Не знаю как, но найдем.

Уисти

Когда уродливый черный фургон Нового Порядка наконец остановился, на улице шел проливной дождь и выл ветер. Машина припарковалась у большого дома с высокими каменными стенами — создавалось впечатление, будто они обугленные, — а само здание напоминало старую фабрику. Над дверью на том месте, где прежде висели буквы высотой в пятнадцать сантиметров, красовались пятна. По силуэтам можно было прочесть слова, которые они составляли: «Центральная государственная психиатрическая лечебница».

На какое-то мгновение мне вдруг показалось, что у этого кошмара на самом деле может быть смысл. Да, так и есть! Во мне возродилась надежда. Просто я — сумасшедшая! И все, что недавно произошло, — лишь удачная подборка моих галлюцинаций.

Это объясняет огонь… и странное, нелогичное появление Байрона Суэйна… смертный приговор за то, что я — ведьма.

Добрые доктора меня здесь вылечат, мама и папа приедут за мной и заберут, когда я поправлюсь, и все снова будет хорошо. Просто я сошла с ума, вот и все. Ничего серьезного.

При этой мысли я невольно улыбнулась. Уит посмотрел на меня так, словно я ненормальная. Неудивительно. На это я и надеялась.

— Что с тобой? Ты улыбаешься? Почему? Это же какой-то жуткий дом. — Он сморщился.

— А ты чего ожидал? — Я хихикнула. — Чего-то теплого и пушистого?

Нас вытащили из фургона и поволокли вдоль каменных стен.

— Шевелитесь! — Конвоир ткнул меня в спину дубинкой, толкая в широкий темный коридор. Лишь одна-единственная слабая флуоресцентная лампа мерцала в конце.

Свет в конце туннеля? У меня были в этом сомнения.

— Меня здесь будут лечить? — рискнула я спросить. — А когда я смогу встретиться с доктором?

Уит обернулся, наградив меня еще одним озадаченным взглядом.

— Это тюрьма Нового Порядка, девочка, — сообщил охранник, и голос его звучал отрывисто и нервно. — Для опасных преступников. Вроде вас двоих.

Нас вытолкнули на полутемную лестницу, освещаемую лишь призрачным светом, проникающим из-под дверей, расположенных на каждой площадке.

Ноги у меня подкашивались — быть может, потому что мы ничего не ели с той минуты, как начался весь этот кошмар. Конвоиры шагали все выше и выше. В конце концов усталость взяла свое, и я перестала считать пролеты.

Наконец мы попали в очередной темный коридор, где располагалась конструкция, похожая на остатки бывшего поста для медсестер. Внутри сидела женщина: она склонилась над столом, уткнувшись носом в журнал «Для высших служащих Нового Порядка». Вероятно, она была огромного роста, потому что даже сидя умудрялась смотреть на меня сверху вниз.

— Да? — хрипло квакнула она, словно лягушка, выкурившая слишком много сигарет. — В связи с чем вы меня отвлекаете?

На меня уставились темные глаза, вовсе без белков. У нее был нос крючком и острый подбородок с гигантской родинкой, из которой росли жесткие черные волоски. Черт, если Новый Порядок действительно охотиться за ведьмами…

— Двое самых что ни на есть омерзительных выродков для вас, Матрона, — объявил один из охранников. — Ведьма и колдун.

У меня сердце в пятки ушло. С теорией сумасшествия можно окончательно попрощаться. Недолго же она протянула!

Знаете, когда жизнь действительно становится отвратительной до невозможности, отчаянно хочется, чтобы вас отправили в психушку, накачали таблетками или при помощи шоковой терапии вернули обратно к реальности. В тот момент я бы с радостью согласилась на лоботомию. Думаю, именно она единственный стоящий вариант, когда образ свободы уже не маячит перед вами даже в несбыточных мечтах.

Сделайте мне лоботомию или убейте!

Уит

— Полиция, видимо, роется в самых наимерзейших мусорных кучах по всей стране, выискивая там таких вот… чудиков, за которыми мне потом приходится присматривать.

После этого веселого комментария настроение наше упало еще на одно деление. На самом деле в тот момент меня больше беспокоила Уисти, испуганно озирающаяся по сторонам.

Матрона отодвинула стул в сторону, чтобы достать пару папок со стола за своей спиной. Тяжелый сальный хвост болтался по ее белому халату медсестры, напоминая водоросль или угря из мертвого озера.

— Да, мэм, — произнес конвоир. — «Чудики» — это верно сказано, только, на мой взгляд, пожалуй, слишком мягко.

— Я вашего мнения не спрашивала! — фыркнула на него Матрона.

Надзиратель съежился и стал похож на игрушку с качающейся головой — из тех, что ставят на приборную доску автомобиля.

Потом она ворча поднялась на ноги.

— Вы знаете, почему попали сюда, а не в какую-нибудь сопливую тюрьму?

— Нет, сэр, — ответил я, откашлявшись.

— Забавный мальчик. — Глаза ее превратились в сверкающие щелочки. — Это опасное место, — пояснила Матрона. — Для опасных преступников. Но имейте в виду: ваши фокусы тут не сработают, милашки мои!

Она что, правда назвала нас «милашки мои»? Я правильно расслышал? Может, я неспроста попал в психиатрическую лечебницу?

— Новый Порядок установил в этом месте защиту от заклинаний, — злорадно объявила Матрона, а потом выражение ее лица внезапно переменилось, и злыдня забормотала: — Уж и не знаю, что они себе думают… что мне делать с новой порцией этих отбросов?

Матрона повела нас дальше по коридору — до толстой деревянной двери с армированным стеклом. Она отперла эту дверь, и конвоиры грубо втолкнули нас внутрь. Сняли кандалы и вытряхнули на пол наши жалкие пожитки: барабанную палочку и книгу с чистыми листами.

— Добро пожаловать в камеру смертников, — провозгласила Матрона и захлопнула дверь.

Уисти

— Довольно жутко тут, да? — Я делала вид, будто это место ничуть не хуже дома с привидениями в детском парке аттракционов.

— Ну… куда хуже того, что происходит с тобой, — ответил Уит. — Жутко не хочется сообщать тебе, сестренка, но… мм… ты светишься.