Ведьма и ее мужчины (СИ) - Страница 40

Да, да! Глянув в окно, я увидела брезжащий серый рассвет. Сколько же прошло времени с начала моего визита в королевский дворец? Как будто, уловив мои рассуждения, включился мозг, и я почувствовала непереносимое чувство голода.

Прибыла я вчера к часу пополудни, а сейчас, по моим расчетам, выходило раннее утро — часов шесть — семь. Почти сутки без еды и воды — тут любой оголодает.

Я прошла в умывальню. Честно скажу, прежнего любопытства к обстановке у меня уже не наблюдалось. Да, — ванная комната королевы; да, — позолоченная раковина; да, — милые женскому сердцу благовония и моющие средства. Но, в данный момент, все это меня уже не трогало.

Как целеустремленная черная ведьма, я могла сейчас думать только о предстоящем разговоре.

Новость о том, что Эмма еще жива, Ее величество знает, где она и, скорее всего, принимает участие в ее судьбе — была для меня на первом месте. Поэтому, сделав все свои дела, я без промедления и сожаления покинула роскошную умывальню.

Снова войдя в кабинет, я увидела, что королева сидит в одном из кресел возле изящного столика, на котором уже стоял пузатый фарфоровый чайник с двумя чашками, что стол уставлен закусками, а Ее величество задумчиво размешивает чай золоченой ложечкой.

Я нерешительно остановилась.

— Присаживайтесь, госпожа Рильке. У вас вчера был тяжелый день. Позвольте предложить вам завтрак. Не хочу, чтобы мои подданные упрекали меня в жестокосердии.

Я присела на кончик кресла, максимально вытянув спину.

— Угощайтесь. Совместим приятное с полезным — вы поедите, и мы поговорим. Не стесняйтесь. Я отпустила слуг, поэтому ухаживайте за собой сами.

Ухаживать, так ухаживать. Я налила крепкого чая в свою чашку, взяла аппетитный кусок холодного мяса, кусочек мягкой булочки, покрыла все это блаженство тонким ломтиком пустившего слезу сыра, откусила и прикрыла глаза. М-м-м, даже веселее стало. Люблю, как говорится, повеселиться… Пришло время соблюдать этикет — слушать королеву и молчать, поэтому я усиленно жевала, преданно глядя на свою повелительницу.

— Я вижу, что вы знаете об Эмме, — негромко с расстановкой начала Эльза (тьфу тьфу, это я так, про себя ее назвала, пусть никто не подумает, что я пиетет не соблюдаю).

Я настороженно кивнула. А что отвечать, если все очевидно?

— Эмма моя бывшая фрейлина, одна из немногих подруг в этом гадюшнике. Была… Потому что сейчас, от моей подруги, практически, ничего не осталось.

Я замерла, забыв о процессе жевания, боясь пропустить хоть одну фразу из этого повествования. Вот так, один на один с королевой, за одним столом- да мне титул, наверное, уже пора давать.

— Этот негодяй выгнал ее. Как только стал «героем», сразу погнал от себя. Как она плакала, как она плакала… До сих пор сердце разрывается… Я хотела наказать его, но тогда был еще жив мой муж, и это было бы странно, в свете того, что этот мерзавец спас жизнь королю. А когда король умер, страсти поутихли, я остыла, отняла только у него выплачиваемое ежегодно денежное пособие и приказала больше не вспоминать о нем. Да и Эмма просила за него в свое время. Эта дурочка, сама преданная и обманутая, просила меня не причинять вреда ее мужу.

— Где она? — спросила я.

— В монастыре Дешо. Она не захотела жить в свете, и все эти годы молится за своего непутевого муженька. Я иногда навещаю ее. Правда, с каждым годом мне это делать все труднее и труднее. От прежней солнечной Эммы ничего не осталось. И вы просите за подлеца, который убивает мою подругу на протяжении стольких лет?

Я застонала. Где справедливость жизни, спрашиваю вас я? Двое людей, созданных друг для друга, желая сделать жизнь другого лучше, на самом деле продолжают ее портить. Да! Неисповедимы пути Господни!

Пришлось теперь выступить мне и рассказать королеве все, что я знаю по этому вопросу. В начале моего рассказа Ее величество пару раз хотела меня перебить, но не на ту напала. Вы же помните про «шлею» и «победуна»? Так вот, сейчас эти бестии проявились во мне одновременно.

В конце рассказа, она присмирела, и в ее глазах появилось другое — недоверчивое и задумчивое — выражение.

— Такое бывает? — спросила меня она. — Или вы очень наивная черная ведьма, или — это сказка. Я знаю мужчин. Ни один из них не способен на столь сильные чувства.

— Я тоже думала, что их знаю, ваше величество. Для меня это тоже необычно. Но все так, как я рассказала. А вот насчет сказки — не знаю. Не пора ли в ней появиться доброй фее, в вашем лице, и спасти всех страждущих?

Она фыркнула.

— Доброй феей меня еще никто не называл. Я думаю, что если скажу Эмме, что ее …. гмм… муженек пожелал ее видеть, она помчится к нему босая и пешком.

— Не надо босая, — торопливо заговорила я. — Если Ее величество хочет сделать чудо, нужно отправить Эмму к Грегу на ларге. Она, такая, спускается к нему с небес…,- хитро начала я развивать сюжет примирения.

Кабинет огласил громкий хохот королевы.

— Ой, не могу, а вы — продувная бестия, госпожа Рильке. Не мытьем, так катаньем — а от своего не отступитесь.

— Да, я такая, ваше величество, — ответила самая честная и самая скромная черная ведьма на свете.

Возвращалась в особняк Марка я в приподнятом настроении. Собственно, все дела мои были закончены. Оставалось собрать вещи, нанести визит благодарности Жаннет, и отправляться восвояси — домой, к моим мальчикам.

Но почему- то на душе было грустно. Словно, я что- то теряла, что- то упускала из вида.

Да! Еще же надо поблагодарить господина Остена. Не представляю, на что он будет жить следующий год? Одна вредная черная ведьма лишила его доходов на ближайшее время. А, судя по тому, что он отдал королеве пять тысяч золотых, еще, наверное, и в долги вогнала.

Мысли перескочили к сыновьям: нужно больше уделять им внимания, иначе следующий их проступок может окончиться не так счастливо.

Я вспомнила, что у меня в запасе осталось еще четыре золотых (после грабительской оплаты трактирщику, мне не пришлось ни на что тратиться — все расходы взял на себя господин Остен), и мое настроение стремительно поднялось.

Я решила, что сделаю ловчему какой-нибудь хороший подарок на прощание, чтобы он не так сильно обижался на меня и, гулять так гулять, куплю подарки моим ребятам и господину Бруксу, за то, что присматривал за ними.

А это значит, что я, пожалуй, задержусь в столице еще дня на два.

Наступил уже белый день, когда я постучала во входную дверь особняка господина Остена.

Как ни странно, встретил меня Стивен.

— О-о-о, пропажа явилась, — с порога заявил он мне.

— Ты что тут делаешь? — задалась я вопросом. — Разве ты не собирался покинуть дом господина Остена?

— Мне пока некуда идти, а старина Марк любезно продлил свое гостеприимство. Лучше расскажи, где ты была? Наш ловчий носился тут как угорелый, пока тебя не было.

Отчего- то на душе стало приятно, приятно… Да, куплю господину Остену какой-нибудь замечательный подарок, и дорогой — вот!

Из кухни ко мне уже спешила Марта, вытирая руки о передник.

— Альма, девочка моя! Что же тебя так долго не было? Уж мы так все волновались, так волновались. Марк не ел, не пил, все ездил, сердечный туда- сюда, туда- сюда. Ой, что же это я? Пойдем, дорогая, тетка Марта накормит тебя.

— Спасибо, Марта, но я уже поела. Мне бы сейчас ванну…

Так захотелось смыть с себя тревоги последних дней, ночевку в не совсем чистой камере, да и платье мое оставляло желать лучшего.

— Конечно, конечно, — засуетилась кухарка, — иди, иди, еда подождет. Я, как знала, поставила пироги с вишней. Будешь пироги с вишней, Альма? — И не дождавшись моего ответа, продолжила. — Я так вчерась Марку и сказала, что, мол, Альма себя в обиду не даст, что будет все хорошо. А он, как скаженный, только зубами скрипел.

— А где?.. Марк где, Марта?

— Так ушел, вот перед тобой и ушел. Поспал всего часа три, оделся — и только его и видели. А нам он не докладывает.