Вечный шах - Страница 12

Виктор.

     - Мы там поблизости подходящую лужайку нашли.

     - Кто трюк исполняет? - с надеждой спросил Виктор.  И  во  исполнение

надежды:

     - Никифоровская группа.

     Повезло. Повидаем Петюшу. Виктор,  покряхтывая,  поднялся  с  кресла,

походил по комнате, проверяя, возможен ли для него завтрашний поход.  Ныла

поясница, поскрипывали суставы, отдавалось  в  правом  боку.  Но  терпимо,

терпимо.

     - Ты завтра за мной машину пришли. Я  хочу  посмотреть,  как  снимать

будете.

     - А грипп? - полюбопытствовал насмешливый режиссер.

     Бродили по лужайке, которые по неотложным делам, которые от безделья,

многочисленные  члены  съемочного  коллектива.  Операторская  команда  под

зычный  рык  шефа  катила  кран,  пиротехники  копали  ямки,  художник   с

декоратором  сооружали  как  бы  сломанное  и  обгоревшее  дерево.  Прочие

суетились просто так: показывали режиссеру, что тоже трудятся.

     В этой мельтешне, что-то измеряя шагами, невозмутимо  шествовали  два

бойца  времен  Гражданской  войны,  в  высоких  несегодняшних  сапогах,  в

гимнастерках с разговорами. Один, правда, в полном параде:  при  портупее,

при шашке и в буденовке, а второй с непокрытой головой и распояской.

     - Петро! - заорал Виктор ликующе.

     Тот, что с распояской, обернулся на крик и тоже обрадовался:

     - Витек! Подожди меня, через полчаса освобожусь и поговорим!

     Теперь пристроиться где-нибудь посидеть полчасика. А то и  прилечь  в

укромном местечке на травку. Побаливало еще телосложение, побаливало.

     - Виктор Ильич, можно вас на минутку, - позвал женский голос.

     Добродушная девица с черным чемоданом-ящиком улыбалась ему.  Гримерша

Валя.

     - Ты-то что здесь делаешь, Валюша? Общий же план!

     - Комиссаров паричок привезла. Не дай бог, шлем у  трюкача  с  головы

свалится, и он у нас блондином окажется, - объяснила Валя свое присутствие

и поманила Виктора пальчиком. - Идите ко мне.

     Виктор подошел. Валя профессионально осмотрела  фингал,  потом  нежно

ощупала. Открыла свой чемоданчик, поискала в нем что-то, приговаривая:

     - С таким лицом людям показываться нельзя, Виктор  Ильич.  Сейчас  мы

вас слегка затонируем, и будете вы смуглый красавец  без  синяков.  Только

придется дня три, пока синяки не сойдут, немытым походить.

     Смуглый красавец лежал на траве  и  смотрел  в  небо,  когда  к  нему

подошел боец Красной Армии. Подошел, сел рядом,  обхватил  руками  высокие

сапоги и спросил:

     - Как живешь, Витя?

     - Как в раю, - ответил Витя, с трудом перевалился со спины на  живот,

глянул на Петра и сказал: - У меня к тебе серьезные дела.

     - Самое сейчас серьезное дело - подсечку как надо провести.

     - Так ведь и я про подсечку. Ты покойного Серегу знал?

     - А как же. Он в свое время ко мне в группу просился.

     - А ты не взял, - закончил за него фразу Виктор. - Почему?

     - Почему, почему? По кочану и капустной кочерыжке. Долгий разговор.

     - Ты - коротко, - посоветовал Виктор.

     - Он - штымп. Цветной, - коротко ответил Петр.

     - С фени на русский переведи, пожалуйста.

     -  Он  в  особом  отряде  КГБ  служил.  А  я,  как  сынок   человека,

отгрохавшего срок от года моего рождения до года моего  окончания  средней

школы, особо не обожаю товарищей из этой конторы.

     - Мне он говорил, что в ВДВ служил...

     - Мало ли что он говорил!

     - Ну, а ты откуда узнал про КГБ?

     - Один его приятелек по секрету сообщил. Хотел  Сереге  помочь:  вот,

мол, из какого заведения!

     Не дал договорить второй боец Красной Армии.

     - Петр Васильевич, там требуют, чтоб начинали, -  подойдя,  оповестил

он. Петр поднялся с травы, обнял бойца за плечи, сказал весело:

     - Все в порядке, Гена. Ты сделаешь,  как  надо.  А  если  случайность

какая, я подстрахую.

     - Хочется им всем нос утереть, - признался Гена.

     - Утрем, не беспокойся, утрем! - пообещал Петр.

     -  Ты  еще  в  свои  пятьдесят  с  хвостиком  в  дублерах  ходишь?  -

поинтересовался с травы Виктор.

     - И основным, бывает, прохожу, - скромно ответил Петр.  -  Ну  пошли,

Гена.

     Двое красноармейцев удалялись. Виктор приподнялся на  локте,  крикнул

им в спины:

     - Мы с тобой не договорили, Петя!

     ...Витязь в  шишковатом  суконном  шлеме  и  в  гимнастерке  с  алыми

разговорами на  борзом  коне  мчался  сквозь  взрывы.  Образуя  неряшливые

фонтаны, комьями взлетала земля, кучился, клубился,  стелился  серо-желтый

дым.

     Взрыв рядом, совсем рядом, один, другой... Всадник, казалось, ушел от

них, но еще один, последний, рванул под  брюхом  коня,  и  конь,  взлетев,

сделал  кувырок  через  голову.  Медленно  рассеялись  дым  и  пыль.  Конь

осторожно вставал на передние ноги, а всадник неподвижно  лежал,  раскинув

руки.

     - Стоп! - восторженно закричал режиссер.

     Оператор с крана показывал большой палец.

     Американизированный комбинатор на партикабле сотворил из  большого  и

указательного пальцев букву "О". О'кей, значит.

     Витязь уже поднимался на ноги, и к нему, беспечно помахивая нагайкой,

шел непревзойденный маэстро трюка Петр Никифоров.

     - Снято! - еще раз закричал режиссер. И тотчас  в  съемочной  группе,

как в колбе после подогрева, началось  броуново  движение.  Нет  ничего  в

кинопроизводстве   более   деловитого,   более   организованного,    более

стремительного, чем сборы к отъезду домой.

     - Поздравляю, - сказал Виктор, подойдя к режиссеру.

     - Господи, снято! Господи, пронесло! - глядя на  Виктора  счастливыми

глазами, возблагодарил бога Андрей. - Ты знаешь, ощущение такое было: нет,

добром это не кончится, нет, что-нибудь страшное случится! Господи, снято!

     Подошедший к ним вместе с Геннадием маэстро трюка  услышал  последние

слова:

     - У нас никогда ничего не случается.  Фирма  веников  не  вяжет,  она

покупными парится. Витя, я в миг переоденусь, и вместе в город  поедем.  Я

тебя довезу.

     - Тогда я машину забираю, -  радостно  решил  режиссер,  глядя  вслед

идущим к автобусу трюкачам. Хлопнул Виктора по плечу, сказал, как о  давно

решенном: - Значит, через два часа опять встретимся.

     И побежал к черной "Волге", которую ценил как атрибут избранности.

     Виктор ни черта не понял про встречу через два часа, но  задумываться

об  этом  не  стал.  А  через  десять  минут,  выводя   свой   потрепанный

"фольксваген" на Севастопольский проспект, Петя все объяснил:

     - Я столик в ресторане Дома кино заказал. Приглашаю.

     -  Директор,  режиссер,  оператор,  я  и  вы  с  Геной,  -  подсчитал

догадливый сценарист. - Значит, столик на шестерых. Правильно, Петя?

     - Писатель. Психолог, -  с  насмешливым  уважением  отметил  Петр.  -

Угадал.

     - Форма скрытой взятки, - констатировал Виктор. - Сколько  ты  теперь

за подсечку берешь?

     - Три тысячи. Тысячу на конюшню, и  нам  с  Геной  по  тысяче.  -  Не

оборачиваясь, Петр спросил у  сидевшего  на  заднем  сиденьи  Геннадия:  -

Справедливо, Гена?

     - Справедливо, Петр Васильевич, - серьезно подтвердил тот.

     - Совсем еще недавно по тысяче брал, - укорил Петра  за  корыстолюбие

Виктор.

     - А овес-то нынче не укупишь!

     Так,  перебрехиваясь,  катили  по  Москве.  Виктор  не  хотел   вести

серьезный разговор при Геннадии. Когда остановились  на  Васильевской,  он