Вечный мент или Светоч справедливости - Страница 16

Кругом послышались одобрительные голоса – падшие торжествовали, предчувствуя, что сегодня состоится большое низвержение в ад. Для каждого из них сегодня тоже должен был состоятся суд – суд их состоятельности в качестве искусителей, суд их заслуг перед Сатаной, суд, определяющий степень их награды или порицания.

– И как там, в чистилище? – осторожно поинтересовался Василий Харитонович. – Жить можно? – Он с надеждой смотрел на ангела.

– В чистилище души очищаются от грехов и скверны посредством страданий, – ответил тот. – Чтобы войти в Царство Небесное и созерцать божественное Величие, нужно быть совершенно чистым, ибо святость Божия бесконечна. Не войдет в него ничто нечистое.

– Боже мой, – пробормотал Жмуль.

– Раньше кричал «черт побери», а теперь он взывает к небесам, – заверещал бес. – Раньше думать надо было. Когда ту девку безобразную трахал.

– Она вовсе не была безобразной. На меня словно что-то нашло. Это было наваждение.

– Меньше меня слушать нужно было, – горделиво возвестил рогатый.

– Как это? – не понял Василий Харитонович.

– Это же я тебе на уши шептал: «Трахни ее, трахни»…

– Я ничего не слышал.

– Это потому, что я тебе прямо в голову шептал. Вот так вот. Ты трахал ту безобразную девку, а я трахал твой мозг, – довольный скабрезной шуткой бес снова расхохотался…

Василий Харитонович весь затрясся от возмущения и подумал, что если бы уже не умер, его, пожалуй, хватил бы очередной инфаркт.

– Мерзавец! – бросил он. И тут же получил сильный и болезненный пинок копытом.

Жмуль вскрикнул.

– Не позволю! – Сдвинув тонкие брови над переносицей, ангел надвинулся на обидчика.

– Все-все, – замахал руками рогатый, – сам же видел, он заслужил…

Последовала небольшая перепалка, после чего потусторонние сопроводители заняли прежние позиции по левую и правую руку от своего подопечного.

Очередь медленно, но все же двигалась вперед. Солнце здесь не заходило, и усопший преподаватель учитель литературы вскоре потерял счет времени. В этом чертоге, как называли его потусторонние существа, оно текло медленно. А мысли наоборот проносились в голове бешеной чередой. По дороге к холму Василий Харитонович припомнил всю свою жизнь, и в первую очередь неутешительные подробности земного бытия, обрекающие его на посмертные муки.

– А эти страдания, – обратился он к ангелу, – носят душевный характер?

– Телесных мук много больше, – последовал ответ. – Но и душевные муки с целью очищения будут регулярны и яростны.

После этого откровения Василий Харитонович пришел к выводу, что крылатый юноша вовсе не так добр, как ему представлялось ранее.

– И надолго мне в чистилище? – поинтересовался он хмуро.

– Зависит от тех, кто пока жив. И насколько истово они станут молиться за твою душу, томящуюся в чистилище.

– А если они атеисты? – спросил Василий Харитонович, подумав, что жена Тоня в церковь сроду не ходила. А последнее время вообще увлеклась буддизмом.

– Коли так – долго, – ответил ангел. – Ведь день поминовения усопших не просто так людям дан. А чтобы помочь тем, кто страдает в чистилище, быстрее очиститься, и направиться затем к Господу, в небеса.

– Какая же самая страшная мука в чистилище? – поинтересовался Василий Харитонович, решив сразу узнать все самое ужасное и на этом успокоиться – не было мочи и дальше ожидать этих чудовищных терзаний, которые ему пророчили.

– В чистилище души страдают от временного лишения блаженного лицезрения бога, – поведал ангел.

После этого откровения Жмуль сразу же пришел в хорошее расположение. Ну, это я как-нибудь перенесу, решил он.

Однако по мере того, как он поднимался по тропинке к вершине холма, настроение его все больше портилось. Впереди маячила неизвестность. Неясно было, как незнакомые судьи распорядятся его судьбой. А вдруг сочтут, что груз его грехов настолько тяжек, что он и чистилище не заслужил, и обрекут на вечные адские муки?.. Тем более что и греховные мысли, кажется, идут в зачет. А от греховных мыслей не застрахован никто. У Василия Харитоновича они имелись в избытке.

На самой вершине холма располагался отделанная серым мрамором зала. Дорические колонны, расставленные в совершеннейшем беспорядке, упирались в небесный свод – то есть попросту терялись в синеве, способные посоперничать высотой с любой телебашней.

Василий Харитонович ожидал любого зрелища, но только не того, что он увидел. За широким столом черного дерева сидели двое – ангел с сияющим нимбом и ослепительно белыми крыльями и некто, кого сложно было определить точнее – злобная красная физиономия, широченные плечи под черной мантией и витые рога на голове. Рядом за небольшой кафедрой сидело странное существо в роговых очках с шишковатой башкой и стремительно водило пером по бумаге, занося данные в толстую книгу. Судьи почти не интересовались делами умерших – в основном, решения принимались мгновенно, иногда после краткого обсуждения. Присутствующие в зале бесы утаскивали осужденных налево. В случае оправдательного приговора праведника под трубный гул торжественно уводили ангелы. Те души, которым было уготовано чистилище, немедленно становились бесплотными духами. Выглядело это так, словно они в мгновение ока испарялись и, издав слабый крик, уносились куда-то вверх.

При виде всего этого безобразия, Василий Харитонович в очередной раз испытал ужас и ощутил дрожь в коленях. Очень не хотелось, чтобы злобные существа увели его с собой – осужденные кричали и плакали, предчувствуя чудовищную участь. Но и испариться, став ничем, тоже было страшно. Он подался назад, намереваясь кинуться с холма. Но ангел и бес, ощутив настроение своего подопечного, подхватили его под руки.

– Все через это проходят! – шепнул крылатый юноша успокоительно.

– Без глупостей! – рыкнул рогатый. – Или я тобой в аду лично займусь!

Подошла очередь Василия Харитоновича. Судьи глянули на него сурово.

– Запиши, – повелел красномордый, – этого грешника направить в ад!

– Слишком суровое наказание, – не согласился ангел. – Чистилище, конечно же…

Они яростно заспорили, приводя в качестве аргументов факты биографии учителя литературы. Он только диву давался – откуда им все известно. Весь сжимался, когда слышал об очередном неблаговидном поступке, и лелеял надежду, когда ангел принимался рассказывать о его благодеяниях.

«Господи! – взмолился про себя Василий Харитонович. – Прости и помилуй! Я исправлюсь! Непременно исправлюсь!»

– Черт с вами! – неожиданно буркнул краснорожий. – Забирайте в чистилище.

– В чистилище! – немедленно отозвался ангел.

– Это произвол! – выкрикнул бес, и осекся… – Простите, ваше темнейшество. – Юркнул в толпу и затерялся среди умерших и их сопроводителей.

Василий Харитонович почувствовал, как тело его становится невесомым, воспаряет над мраморным полом и тянется к небесам. Он хотел было обрадоваться новому, доселе неведомому ощущению, но в сознание словно вбили железнодорожный костыль – от яростной душевной боли преподаватель литературы едва не сошел с ума. И понял вдруг, что физические страдания ничто, в сравнении с невозможностью лицезреть бога. Он отчаянно закричал, уносясь в край очистительных мук и надежды.