Вечность после... (СИ) - Страница 24

- А вы можете увидеть отклонения?

- Да, некоторые можем, но не все. На двенадцатой неделе пройдёте УЗИ, сделаем замер воротниковой зоны, чтобы исключить синдром Дауна.

- А остальное?

- Этот тест позволяет выявить и другие хромосомные аномалии.

- Все?

- До 90%. Но Вы должны знать, что патологии развития плода можно обнаружить на любом сроке беременности или не обнаружить вообще. Случается и такое, что здоровые в утробе матери дети рождаются больными, но всё это – большая редкость. Уверена, у Вас всё в порядке, и переживать не о чем.

Я знаю, что в этот момент должна признаться в кровном родстве отца ребёнка, но не могу разжать рот. Факт, в котором, оказывается, не так просто сознаться. Пока доктор распечатывает результаты нашей встречи и первую фотографию Узи, на которой, к слову, мне совершенно ничего не разобрать кроме фасолины в пятидесяти оттенках серого, я уговариваю себя собраться с силами и раскрыть его глаза на истинное положение вещей. Упрашиваю, угрожаю, толкаю, пинаю, мысленно отрываю самой себе голову, но челюсти не разжимаются - их заклинило. Во рту пересохло, язык залип, в ушах звенит. Я чувствую влагу на верхней губе и лбу – пот выступил от моих усилий, но все они безрезультатны.

- Вам нехорошо? – доктор подозрительно оценивает меня взглядом.

Я отрицательно мотаю головой.

- Вот, выпейте воды, - протягивает крошечную пластиковую бутылку. – Токсикоз может появиться в разное время, это очень индивидуально и не опасно, но если рвота примет нарастающий характер, обязательно звоните мне. Следите за питанием, режимом дня, больше гуляйте, отдыхайте.

Моя челюсть разжалась, чтобы выпить воды, но язык безнадёжен.

- Если будет совсем плохо, мы можем дать Вам документы, необходимые для больничного отпуска на работе. Я назначаю следующую встречу через две недели, как раз результаты всех проб и анализов будут готовы, узнаем, есть ли у вас инфекции, и нужно ли их лечить.

- Да, хорошо, - утвердительно киваю головой, с энтузиазмом принимая спасательный круг, временное решение проблемы - время на раздумья.

Nihon Goldmund

Я не имела представления, каким адом окажутся эти четырнадцать дней. Срок мучительных терзаний, попыток поднять тяжесть, вес которой с самого начала была непосильным.

Лезу в сеть, ищу в ней надежду.

«1) У нас есть гены. Гены определяют строение белков. Строение белков определяет работу всех наших клеток.

2) Физически ген - это участок последовательности ДНК. При копировании ДНК регулярно возникают ошибки, иногда они изменяют свойства кодируемых белков к лучшему или к худшему.

3) Абсолютное большинство генов (кроме тех, которые находятся у мужчин на половых хромосомах) продублированы. Одну копию ребенок получает от мамы, другую от папы. Это очень хорошо, так как если он и получил от кого-то из них плохо работающую копию, то клетка может компенсировать это за счет использования второй, хорошей копии.

4) В свою очередь, своему ребенку человек передает одну из тех двух копий, которая у него есть, случайным образом.

Генетическое родство между братьями и сёстрами в среднем составляет 50%. Но так как в сперматозоиды и яйцеклетки случайным образом попадает любая из имеющихся у родителя копий гена, то в реальности пересечение может быть и больше 50%, и меньше 50%.

В том теоретически возможном, но математически маловероятном случае, если брат и сестра получили от родителей сильно отличающиеся комбинации генов, а потом соединили свои яйцеклетку и сперматозоид, в которые также попали сильно отличающиеся комбинации генов, их ребенок будет примерно таким же, как и при неродственном скрещивании.

Но на практике проблема вот в чём. Допустим, у отца есть две копии гена, кодирующего какой-нибудь важный белок, они называются K и k. Большая буква означает нормальную копию, производящую хороший белок. Маленькая буква - плохую копию с мутацией, производящую бракованный белок. Самому отцу это никак не мешает, потому что здоровой копии достаточно, чтобы клетка могла построить себе нужное количество хорошего белка. Он женится на женщине, у которой с этим конкретным белком всё в порядке (генотип KK, обе копии хорошие). В этом случае их ребёнок с вероятностью 50% может унаследовать от отца мутацию, но ему это тоже мешать не будет, потому что от мамы он получит хорошую копию гена. Если дальше этот ребёнок уйдет скрещиваться с кем-нибудь на стороне, то, скорее всего, он тоже встретит партнёра с генотипом KK, и их дети по-прежнему будут здоровы.

Но вот представим себе, что в семье есть брат и сестра - и оба с генотипом Kk. В каждый их сперматозоид и яйцеклетку случайным образом попадает либо одна копия гена, хорошая, либо другая копия гена, плохая. Соответственно, с вероятностью в 25% их ребёнок получит от них обоих ту самую, неудачную копию гена k - и у него будут в этой связи проблемы со здоровьем.

Учитывая, что генов у нас много, и редких мутаций тоже много, в случае с какими-нибудь генами это наверняка произойдет. Поэтому в среднем у ребёнка, рождённого от брата и сестры, больше шансов на разнообразные проблемы со здоровьем».

В одной из статей нахожу информацию о немецкой паре – кровных брате и сестре, у которых родилось трое умственно отсталых детей, причём младший не способен даже сидеть. Отца приговорили к двум годам тюремного заключения, детей передали в специализированные приюты.

Мы с Дамиеном не просто брат и сестра, мы – близнецы.

Надежды нет.

Дилемма остаётся неизменной: больной ребёнок или убийство.

В одни дни я решаю, что никто не имеет права отнимать жизнь, какой бы она ни была, в другие понимаю, что аборт, скорее всего, самое адекватное решение, потому что правильного в моей ситуации в принципе быть не может. Иногда тянет позвонить Лурдес, но мне заранее известен её ответ - в их семье не просто против абортов, а категорически против.

Чаще всего хочется разделить эту проблему с Дамиеном. Но простой звонок по самому давнему и самому эмоционально окрашенному номеру в моём телефоне оказывается слишком сложным. Дамиен сейчас далёк от меня, мы даже не в разных частях света, как когда-то в детстве - мы на различных планетах.

Он счастливо женат, и, самое главное - ждёт рождения своего долгожданного, запланированного, здорового сына. Ему не нужна моя дилемма, чёрное пятно в яркой картине его мира. Это даже не картина, а фэшн фото в стиле и тренде текущих дней. Дамиен успешен, а успех не терпит неприглядности.

Но на седьмой день после встречи с врачом мои нервы сдают: пусть он поможет мне принять это решение! В конце концов, он ведь ОТЕЦ! Мы оба это сотворили!

Долго не решаюсь набрать его номер. Мне больно, стыдно, а помня о нашей последней встрече, о том, каким он был со мной, этот звонок – самое большое унижение в моей жизни. Но мне нужна его помощь, я нуждаюсь в ней, мы должны вместе принять это решение! Мне не хватает силы духа, здравости ума, слишком много ответственности, слишком большой груз – я не вытягиваю в одиночку.

Касаюсь мизинцем его контакта, и пока мой сотовый производит автоматический набор, пока тянутся долгие гудки дозвона, я медленно умираю.

Трубку поднимает она. Я знала, чувствовала, что так и будет – у меня не бывает иначе! «А ведь он обещал…» - поблёскивает воспоминание в пыльном углу моей памяти. Да, обещал, и не только отвечать на мои звонки, он много чего обещал. Главное – заботиться, оберегать и никогда не бросать.

- Здравствуй… - выжимаю, не узнавая собственный голос. - Я могу поговорить с братом?

Кажется, я прошу у неё позволения. Страшно и тяжело впервые так глубоко осознавать собственную убогость. Унижение.

В ответ слушаю тишину и чувствую, как проваливаюсь в бездну безнадёжности. «Господи», - думаю. – Мне бы только услышать его голос, одно это уже придаст сил!».

Мелания вздыхает, прежде чем «правильно и доходчиво» сформулировать мне своё послание:

- Он перестал быть тебе братом в тот день, когда ты впервые легла в его постель.