Вечность после... (СИ) - Страница 15

Но вместо этого я говорю ей то, что должен сказать:

- Ты никогда не была слабой, Ева. Ты всегда была сильной. Сильнее меня. Умнее. Отважнее. Ты должна справиться. Обязана.

- Кому обязана? – шепчет своими потрескавшимися губами.

- Мне.

Она понимает. Понимает и плачет. А я обнимаю. Обнимаю так же крепко, и так же забывая обо всём, как и тогда, в нашей сладкой юности. Именно сладкой она была, наша молодость, кремово-мраморной с вкраплениями арахисового масла. И повторения этому уже не будет. Никогда не будет, поэтому сейчас, в это мгновение, я прижимаю губы к её виску, вдыхаю запах волос и закрываю глаза, даже сжимаю их, как и своё чокнутое сердце, чтобы не сорваться.

Чтобы не обрушиться со всем своим грузом, со всем законсервированным багажом тоски, сожалений, переосмыслений в сливочные поцелуи с клубничной начинкой и кусочками горького шоколада.

Моего любимого горько-сладкого шоколада.

- Ты должна быть сильной, Ева. Должна.

Она кивает. Соглашается.

- Тебе нужно учиться, получить образование и найти себя. Подняться над тем, что так затягивает, оторваться. Не для успеха, Ева. Для самой себя, чтобы жить.

- Это твои деньги на моём счету?

- Нет, твои. Пообещай, что больше не вернёшься в этот бар, в эту дыру. Тебе в нём не место, Ева! Вспомни, о чём мечтала в юности, что тебя увлекало, просто выбери направление. Тебе всего лишь нужно сделать шаг, а затем просто двигаться. Наступит момент, и ты поймёшь, что жизнь продолжается. Так было со мной, так же точно будет и с тобой. Просто дыши, Ева. Дыши. И ты всегда знаешь, где меня найти.

- Я звонила…

- Когда?

- Не помню уже… но трубку подняла она.

Я закрываю глаза, невольно проклиная супругу: непредусмотрительность, собственная неосторожность губит мою девочку.

- Она больше никогда этого не сделает. Когда в следующий раз ты позвонишь, услышишь мой голос. Только мой, поняла? Ты знаешь, что можешь просить меня о чём угодно, обо всём. Знаешь ведь?

Снова кивает, крепче прижимаясь щекой к моей шее. И я не смогу оторвать своих рук, если она не сделает этого первой.

Ева

Я поступила в Институт Фрайзера на факультет психологии, ведь Дамиен приказал потратить его деньги на что-нибудь не просто полезное, а для души. Но самым большим приобретением, которое довелось моей душеньке получить в этом учебном заведении, оказались вовсе не знания, а дружба. Настоящая, крепкая, жертвенная, отзывчивая, наполненная человеческой любовью женская дружба.

Забавно, но первым, что я заметила в ней, были волосы: эдакая фантастическая грива блестящих каштановых завитушек.

- Мой папа - жгучий брюнет, мама - эфемерная блондинка, а я – каштанка! – смеясь, объяснила мне как-то свой цвет волос Лурдес.

Таких людей как Лурдес обычно называют «зажигалками», но в её случае, даже это определение не имеет достаточно веса, чтобы отразить во всей полноте способность красотки дарить людям свет и радость: «факел» будет более подходяще.

Она всегда приходила позже меня, вернее, влетала в аудиторию после звонка, мгновенно распространяя по небольшой комнате фантастический аромат дорогих духов и одаривая мистера Беннера стоваттной улыбкой и коротким «Sorry». А мы, студенты - будущие психологи, психотерапевты и психиатры, наблюдали за тем, как забавно профессор в области болезней человеческой души не находил в себе сил, чтобы злиться на систематические опоздания мисс Соболевой.

Это облако курчавых волос сбивало с ног не только повидавшего многое на своём веку преподавателя, но и очаровывало всех студентов без исключения в нашей небольшой группе, включая меня.

Лурдес Соболева нарушала правила. Не только институтские запреты, такие как опоздания на лекции и лабораторные, пользование духами в «fragrance free zone» и телефоном в аудитории, но и негласные нормы межличностных отношений. У неё был своего рода «пунктик» на запретном, и я в этом убедилась, подняв тему «запретной любви».

Профессор Беннер любил отклоняться от темы семейной психологии, часто пускаясь в глубоко философские рассуждения. Он легко сбивался сам, поэтому чтобы направить его в нужное русло, почти не требовалось усилий. В тот день, а это было четвёртое октября, Беннер затронул тему любви, отклонившись от изначального предмета нашего обсуждения «дисфункциональной семьи».

И я, конечно, не могла не задать свой «главный» вопрос:

- Профессор, насколько реальны, по-вашему, чувства в необычной… запретной любви?

В этот момент Лурдес, кажется, впервые меня заметила, обернувшись и уставившись во все глаза.

Беннер, несмотря на возраст и практику, тысячи, если не сотни тысяч отвеченных вопросов от любопытных студентов-диверсантов, закашлялся:

- Что вы имеете в виду под запретными чувствами, мисс Блэйд?

- Ситуации, когда люди испытывают их, но социальные и моральные нормы не допускают развития отношений.

- Как, например?..

С людьми, имеющими учёную степень в психологии, говорить очень трудно: каждое твоё слово и даже их порядок в предложении – источник информации о твоей личности.

- Например, любовь между мужчиной и мужчиной, женщиной и женщиной, братом и сестрой…

Лурдес разворачивается вполоборота, чтобы иметь возможность видеть и меня, и профессора, а я читаю про себя мантру: «Не краснеть! Не краснеть! Не краснеть!».

- Надеюсь, вы имеете в виду не братскую любовь между родственниками? – усмехается Беннер, но увидев перемены в моём лице, мгновенно сменяет улыбку на озадаченность. – Некоторые вещи в нашей жизни происходят независимо от нашего к ним отношения. Войны, например. Каждый отдельный человек убеждён, что война – это чудовищно плохо, но, тем не менее, люди воюют, и воевали на протяжении всей истории человечества. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, независимо от нашего к ним отношения – болезнь и смерть, например. Что именно вы пытаетесь понять, задавая мне этот вопрос, Ева?

- Я пытаюсь понять, почему такие вещи происходят. У любви, как у явления, есть объяснение – запах. Люди находят друг друга по запаху, это, вроде бы, уже доказано. Запах помогает определить идеального или наиболее подходящего партнёра с точки зрения здорового потомства. Но людей часто тянет не к «тем». И я хочу знать, почему так происходит. Что это? Сбой в программе? Нарушения в психике? Химии?

- В последнее время принято спекулировать на химической составляющей романтической любви, точнее «биохимической», - улыбается. – Слишком много значения люди стали уделять гормонам, феромонам, аминокислотам, забывая о главном: любовь слишком сложное и многогранное явление, чтобы упрощать её до химии. Вот Вам простой пример: много лет назад, к своему прискорбию, я отдал свою нежную супругу болезни. Это была та самая болезнь, которая нынче вселяет ужас и в молодых, и в пожилых. И как вы сами понимаете, любовная химия была не на стороне моей умирающей жены, как и вся остальная химия впрочем, - профессор снимает очки и зажимает переносицу, на мгновение умолкнув.

Но почти сразу продолжает:

- Однако, скажу вам по секрету, моему сердцу на эту химию было наплевать. Я никогда не чувствовал всей мощи своей любви к ней так остро как в те месяцы, когда терял её. Ну так и скажите мне: при чём тут аминокислоты? Феромоны? Вы видели когда-нибудь, Лурдес, как выглядит умирающий от рака человек?

- Видела и не раз, как умирают от рака маленькие дети.

- Правда? – профессор как будто удивлён, да честно говоря, и я тоже.

- Чистая. Моя сестра работает в детской онкологии в Сиэтле в больнице при университете Вашингтона. Мне часто приходилось быть волонтёром – развлекать детей.

- Это очень достойное времяпровождение, мисс Соболева. Я знал, чувствовал в Вас сюрпризы, но Вы, тем не менее, умудрились меня удивить!

- Это не в последний раз, профессор! - подмигивает ему, жеманно помахивая ножкой в красной туфле.

- Знаете, Ева, - Беннер словно вспоминает обо мне, - то, что я хотел вам сказать, мысль, которая в последнее время так легко ускользает от меня, - смеётся вместе со всей аудиторией, затем внезапно становится серьёзным. – Любовь возникает не в теле. Влечение – да, в нём. Мужчина должен хотеть женщину, женщина мужчину, чтобы их встреча была плодотворной. Но любовь рождается в мозгу, в нашей личности, в психике, ищущей свой остров безопасности, опору. Мы привязываемся к людям и болеем душой, теряя их. Эта привязанность рождается из взаимного притяжения, психологической и личностной совместимости. Если сюда добавить вашу химию и секс – получится романтическая любовь. И ей подвержено любое существо, независимо от пола и степени родства. Две энергии сошлись в частоте напряжения и бумс! Происходит взрыв. Если бы ваш вопрос заключался в том, позволить ли такой любви жить, мой ответ был бы: а почему нет? Нашему обществу повезло «расти», и мы уже доросли до многих свобод и научных открытий. Это я о том, что, как вы знаете, кровно родные партнёры подвержены значительным рискам в деторождении.