Вечная ночь - Страница 11
Эф выбился из сил, и к нему вернулось здравомыслие. Он увидел вампиршу в дальнем конце коридора и почувствовал, что та замедлила бег – поджидает его, желая убедиться, что он увидел, куда она направилась.
Он остановился. Ловушкой это быть не могло. Он только что появился в больнице – у них не было времени подстроить западню. Времени не оставалось. Значит, единственная причина, по которой вампирша вела его за собой в этой идиотской погоне, состояла в том…
Эф зашел в ближайшую палату, пересек ее, направляясь к окну. Стекло было исполосовано черным маслянистым дождем. Город внизу едва виднелся за струями грязной воды, стекающими по стеклу. Прижавшись к нему лбом, Эф напряг зрение, чтобы разглядеть, что происходит на улице.
Он различил темные пятна, похожие на человеческие фигуры, они неслись к бульвару из соседних зданий, заполняли улицу внизу. Их число все росло, они появлялись из дверей, выбегали из-за углов, словно пожарные, мчащиеся на пожар высшей категории сложности.
Эф отпрянул от окна. Телепатический вызов сработал безотказно. Один из архитекторов сопротивления доктор Эфраим Гудвезер оказался в ловушке в здании больницы «Бельвью».
Подземка на Двадцать восьмой улице
Нора стояла на углу Парка и Двадцать восьмой, дождь хлестал по капюшону ее дождевика. Она знала: нельзя останавливаться, но ей необходимо было убедиться, что ее не преследуют. Если да, то спуск в подземку станет не спасением, а западней.
У вампиров глаза по всему городу. Она должна выглядеть как обычный человек по пути на работу или домой. Но проблема в том, что рядом идет ее мать.
– Я же тебе сказала, нужно позвонить домовладельцу! – воскликнула Мариела, скидывая капюшон и подставляя дождю лицо.
– Мама! – одернула ее Нора, снова надевая капюшон на голову матери.
– Почини наконец душ.
– Ш-ш-ш! Тихо!
Нужно было двигаться. Хотя мать и шла с трудом, но по крайней мере на ходу она помалкивала. Нора обняла ее за поясницу, притянула к себе, ступая с тротуара на проезжую часть. В этот момент к перекрестку подъехал армейский грузовик. Нора вернулась на тротуар, откуда, опустив голову, смотрела на проезжающую машину. За рулем сидел стригой. Нора крепко держала мать, чтобы та не шагнула на дорогу.
– Вот подожди – увижу домовладельца, он еще пожалеет, что рассердил нас.
Слава богу, шел дождь. В дождь нужно было надевать плащ, а значит, и капюшон. Старых и больных давно всех отловили. Тот, кто вышел из детородного возраста, не имел права на существование в новом обществе. Нора никогда бы не пошла на риск выйти на улицу с матерью, но у нее не было выбора.
– Мама, давай опять поиграем в молчанку?
– Надоело мне. Надоел этот протекающий потолок.
– Ну-ка, кто дольше промолчит – ты или я?
Нора повела ее на другую сторону улицы. Впереди на столбе рядом с дорожным указателем и светофором висело мертвое тело. Трупы для устрашения вешали повсеместно, особенно много на Парк-авеню. Белка на сутулом плече мертвеца боролась с двумя голубями за право поживиться щеками повешенного.
Нора хотела было увести мать в сторону, но та даже не подняла взгляда. Они начали спускаться по скользким от грязного дождя ступенькам в подземку. Внизу Мариела снова попыталась скинуть капюшон, и Нора тут же вернула его на место и отчитала старуху.
Турникетов больше не было. Непонятно для чего на входе стояла одна старая машина для считывания проездных карточек. Но объявление «ЕСЛИ ЧТО-ТО УВИДЕЛ – СООБЩИ» осталось. Нора облегченно вздохнула. На станции были только два вампира, да и те в другом конце. К тому же они не смотрели в ее сторону. Нора провела мать на нужную платформу, надеясь, что быстро подъедет поезд маршрута № 4, 5 или 6. Она придерживала руки матери, стараясь, чтобы объятие выглядело естественным.
Вокруг, как и в прежние дни, стояли пассажиры, приехавшие из пригорода. Кто-то читал. Некоторые слушали музыку с портативных проигрывателей. Не было только мобильников и газет.
На одной из колонн, к которым прислонялись люди, висело полицейское объявление «Разыскивается» с изображением Эфа – копией фотографии с его старого удостоверения. Нора закрыла глаза и безмолвно выругалась в его адрес. Именно его они ждали в морге. Норе там не нравилось – не потому, что она была брезглива (уж в этом ее никак нельзя было обвинить), а потому, что здание представлялось слишком доступным. Гус (в прежней жизни гангстер, который после судьбоносной встречи с Сетракяном стал для них близким товарищем по оружию) вырыл себе нору под землей. А у Фета был остров Рузвельта, куда она сейчас и направлялась.
Как это похоже на Эфа. Гений, добрый человек, но всегда опаздывает на несколько минут. Вечно он несется как сумасшедший, чтобы успеть.
Из-за него она осталась там еще на один день. Из неуместной преданности – и да, возможно, из чувства вины – Норе хотелось наладить с ним взаимопонимание, встретиться, убедиться, что с ним все в порядке. Стригои вошли на первый этаж морга; Нора набирала текст на одном из компьютеров, когда услышала звон стекла. У нее хватило времени найти мать – та спала в кресле-каталке. Нора могла бы убить вампиров, но тем самым выдала бы свое местонахождение и убежище Эфа – все это стало бы известно Владыке. А в отличие от Эфа она была человеком слишком ответственным и не хотела ставить под угрозу их союз, предавать его.
Предавать его, раскрывая Владыке, – вот что она имела в виду. Потому что Эфа она уже предала, изменив ему с Фетом. Предала Эфа, но союз сохранила. Она чувствовала за собой огромную вину, но опять же – Эф всегда опаздывал на несколько минут, что доказал и на этот раз. А она всегда так много терпела (слишком много, в особенности учитывая его пристрастие к алкоголю) и теперь стала жить полностью для себя.
И для матери. Она почувствовала, что старуха вырывается, и открыла глаза.
– У меня волос попал на лицо, – сказала Мариела, пытаясь движением головы избавиться от него.
Нора быстро оглядела ее – ничего. Она сделала вид, что увидела выбившуюся прядку, и на мгновение отпустила руку матери, чтобы отвести волосы с лица.
– Убрала, – сказала она. – Теперь все в порядке.
Но по тому, как заерзала мать, Нора поняла, что уловка не сработала. Мариела попыталась сдуть волосок.
– Щекочет. Отпусти-ка!
Нора почувствовала, как две-три головы повернулись в их сторону. Она отпустила руку матери. Старуха провела ладонью по лицу, потом попыталась сбросить капюшон.
Девушка тут же накинула капюшон ей на голову, но на какое-то мгновение неухоженные волосы старухи сверкнули предательской сединой.
Нора услышала, как кто-то рядом охнул, и подавила желание повернуться на этот звук. Она старалась выглядеть как можно менее подозрительно. До нее донесся шепоток, а может, только послышалось.
Она наклонилась к желтой линии в надежде увидеть огни приближающегося поезда.
– Вот он! – закричала мать. – Родриго! Я тебя вижу. Не валяй дурака!
Мариела звала домовладельца тех времен, когда Нора была еще ребенком. Нора помнила его – тощий как жердь, с копной черных волос и бедрами такими узкими, что ему постоянно приходилось подтягивать пояс. Мужчина, к которому мать обращалась теперь (черноволосый, но ничуть не похожий на Родриго тридцатилетней давности), внимательно смотрел на нее.
Нора притянула мать к себе, попыталась ее успокоить, но та вывернулась, а когда снова окликнула несуществующего домовладельца, капюшон соскользнул с ее головы.
– Мама, – взмолилась Нора. – Прошу тебя, посмотри на меня. Помолчи.
– Как заигрывать со мной, он тут как тут, а когда нужно что-то сделать…
Нора попыталась рукой закрыть ей рот, снова накинула на голову старухи капюшон, но этим лишь привлекла еще больше внимания.
– Мама, пожалуйста. Нас поймают.
– Ленивый ублюдок, вот он кто!
Даже если мать примут за пьяницу, беды не избежать. Алкоголь был под запретом, потому что ухудшал свойства крови и провоцировал асоциальное поведение.