Вечер в переулке Грез - Страница 23

– Вот и замечательно, – тихо слетело с ее губ.

– Но знаешь что?

Мерси вскинула на него взгляд, не в силах подавить совершенно иррациональный всплеск надежды.

– Что?

– Я, конечно, не вправе вносить поправки в выработавшиеся у тебя взгляды, но хочу лишь заметить, что в жизни всякое случается, – многозначительно произнес Грант. – Не стоит зарекаться. Знаешь выражение: «никогда не говори никогда»?

– Разумеется, – буркнула она, опуская ресницы. Если бы ты знал! Ох, если бы ты только знал…

– И все равно настаиваешь на своем отношении к любви?

Мерси вдруг негромко рассмеялась.

– Постой, ты меня совсем запутал! О чем мы все-таки говорим – о любви, о сексе, браке или детях?

Он тоже улыбнулся.

– Что касается меня, я бы не проводил жесткой разделительной черты между всеми этими понятиями. Но, с другой стороны, мне подсознательно хочется объединить любовь с сексом, а брак с детьми.

Логично, подумала Мерси. Против этого трудно что-либо возразить, при условии что любовь взаимна, а рождение детей возможно.

Вздохнув, она сказала:

– Не понимаю, зачем ты все это говоришь.

Грант провел рукой по лицу.

– Сам не знаю. Просто наша нынешняя встреча вызвала у меня столько воспоминаний… Впрочем, дело даже не в этом. Видишь ли, когда я наблюдал за тобой и твоим приятелем, мне показалось, что ты ни на минуту не расслабляешься, все время начеку, как рефери на ринге.

– При чем здесь ринг? – удивленно взглянула на него Мерси. – Прости, я плохо понимаю спортивные аллегории.

– Это ты меня прости, наверное я выбрал неудачное сравнение. Рефери – это тот судья, который следит за поединком боксеров на ринге. Так вот ему нельзя расслабляться ни на мгновение, иначе он может пропустить нарушение правил, недозволенный прием и тому подобные детали боксерской встречи.

– Но при чем здесь я?

– Вообще-то ни при чем, – усмехнулся Грант. – Но своей постоянной напряженностью ты напоминаешь мне рефери. Складывается впечатление, будто ты даже на минуту боишься выпустить ситуацию из-под контроля, словно, если это произойдет, кто-то преодолеет барьер, которым ты себя окружила, и тогда случится что-то ужасное для тебя.

Это привычка, подумала Мерси. Сохранившаяся с юности, с тех пор, когда я поняла, что Грант воспринимает меня только как друга, и начала скрывать свою любовь к нему.

Она бросила на Гранта взгляд, но ничего не сказала. А затем вдруг и вовсе будто онемела, потому что ей в голову пришла неожиданная и в какой-то степени даже оригинальная – во всяком случае, до настоящего момента ничего подобного не случалось – мысль.

А может, с самого начала не стоило скрывать свои чувства?

Хорошо, что в разговоре наступила пауза, иначе Мерси выдала бы себя внезапным молчанием и у Гранта непременно возник бы вопрос, что с ней происходит.

Надо же! – подумала она, продолжая оставаться в состоянии ступора. И почему меня раньше ни разу не посетило подобное соображение? Если бы это произошло, не исключено, что моя жизнь сложилась бы совсем по-другому.

В самом деле, если бы Мерси не таила своей любви, Грант узнал бы о ней и поневоле задумался, как быть. Хотел бы он этого или нет, но ему пришлось бы учитывать данное обстоятельство, то есть чувства Мерси.

В этом случае события могли развиваться в двух направлениях: или Грант сразу и безоговорочно прекратил бы с Мерси всякое общение, или – чем черт не шутит – обмозговал бы все хорошенько, понял, что сама судьба распорядилась таким образом, чтобы рядом с ним оказалась именно эта девушка, и… сделал бы предложение.

Лишь на миг представив, как круто могла бы измениться ее судьба в этом втором – желанном! – случае, Мерси испытала приступ головокружения. Боже правый, как близко, оказывается, она находилась от того, чтобы сделаться миссис Гордон, то есть стать женой Гранта Гордона!

Впрочем, в равной степени мог осуществиться и первый вариант – прекращение отношений.

Сердце Мерси сжалось. Нет, только не это! Подобной пытки она не перенесла бы. Только не в те времена.

Позже, когда Грант уехал, Мерси сама постаралась забыть его, – правда, без особого успеха, но все же попытка была предпринята! – однако, если бы он оборвал общение, продолжая жить по соседству, это было бы еще хуже. Знать, что Грант рядом, наблюдать из-за занавесок, как он проходит мимо их коттеджа по улице, и не иметь возможности даже просто поздороваться с ним или перекинуться несколькими незначительными фразами – потому что подобное действие оказалось бы расценено им как шаг к сближению, – все это было выше ее сил.

Но все сложилось так, а не иначе. И нечего горевать об утраченных возможностях, они достаточно эфемерны!

– Однако я помню, как однажды ты сама вырвалась за пределы тобой же установленного барьера.

Еще неизвестно, как бы все обернулось, если бы я открыла Гранту сердце, думала тем временем Мерси. Если бы призналась, что мои чувства к нему не столько дружеские, сколько…

– Что? Ты что-то сказал?

Внимательно посмотрев на нее, Грант повторил:

– Говорю, однажды ты сама перешагнула этот свой барьер.

Мерси бросило в жар. Что это? О чем он говорит?

– Не понимаю, – медленно произнесла она, сознательно оттягивая время.

Губы Гранта тронула едва заметная улыбка.

– Нет?

Мерси молча покачала головой, в которой уже забрезжила догадка.

– Напомнить? – вкрадчиво спросил Грант.

– Как хочешь, – ответила она, чувствуя, что из-за нарастающего волнения ее кожа постепенно покрывается пупырышками.

Когда Грант еще только начал произносить очередную фразу, Мерси уже знала, что сейчас услышит.

– Это произошло в день моего отъезда. – Он вдруг на мгновение умолк и в который уже раз за нынешний вечер обвел взглядом гостиную. – В этой самой комнате.

Мерси похолодела.

– Мало ли что случалось в этой комнате, – одеревеневшими губами начала она на опережение. – Всего и не упомнишь…

– Ну, этого ты не можешь не помнить, – чуть шире усмехнулся Грант. Однако его глаза странным образом сохранили серьезное выражение.

– Ты слишком высокого мнения о моей памяти, – храбро возразила Мерси. – Она у меня девичья. Знаешь, что это означает?

– Догадываюсь. Сейчас ты начнешь все отрицать. Скажешь, я все выдумал. Или мне пригрезилось. Или выдаю желаемое за действительное.

Желаемое, вспыхнуло в мозгу Мерси. За действительное…

Она прерывисто вздохнула. Нет, к сожалению, Грант не желал того поцелуя, – а подразумевается конечно же именно это – скорее был изумлен ее поступком.

Его можно понять. Я сама не ожидала от себя подобных действий, подумала Мерси.

– Так напомнить? – сказал Грант, ставя на столик опустевший бокал.

Она с показным безразличием пожала плечами.

– Как хочешь.

– Тогда слушай. В этой самой гостиной я прощался с тобой и твоими родителями, перед тем как уехать в Эдинбург. Вспомнила? Нет? Я тебе не верю, но хорошо, слушай дальше. Сначала мы перекинулись несколькими словами с Эзрой, твоим отцом. Потом небольшую напутственную речь произнесла Доррис. Ну как, прояснилось что-нибудь в памяти? Молчишь? Ладно, продолжим… Твои родители ушли, и мы остались вдвоем. Рассказать, что было потом?

На миг Мерси плотно сжала губы, затем сдержанно произнесла:

– Я пожелала тебе успехов.

Грант изумленно уставился на нее.

– Успехов? – Он рассмеялся словно над удачной шуткой. – Верно, пожелала. Но как!

Мерси нервно пошевелилась на диване. Этот разговор становился для нее все более мучительным.

И почему я сразу не поднялась к себе? – запоздало пожалела она. А теперь Грант сочтет мой уход бегством. Что же делать? Предпринять встречную атаку?

– Что особенного ты углядел в том, как и что я тебе пожелала? – с вызовом произнесла она.

– Но это было ни на что не похоже! – воскликнул Грант.

Мерси промолчала. Смешно спорить с очевидной истиной: ее тогдашний поступок действительно являлся чем-то из ряда вон выходящим.